Глаза Сорчи наполнились слезами, она почувствовала какую-то сентиментальную нежность, от которой хотелось плакать.
— Изменение означает, что кто-то отдает тебе часть себя. Измениться и стать достаточно сильным, чтобы противостоять опасностям того мира и моей власти — значит, получить дар от сильного фейри. Я хотела, чтобы ты был сильным.
Признаваться в том, что она сделала, не входило в ее намерения — по крайней мере, так она говорила себе, когда делала этот выбор.
Но Сет понял подтекст.
— Из-за этого фейри теряет бессмертие?
— Нет.
— Какова же цена? Обмен?
— Немного смертных эмоций и чуть-чуть уязвимости. — Сорча тоже заговорила тише. Девлину можно доверять, но это отнюдь не означало, что он полностью уважает ее уединение. Ее брат настолько же стремился защищать, насколько Бананак — разрушать.
— Ты сделала это? — прошептал Сет.
Сорча едва заметно кивнула.
В его глазах было нечто похожее на благоговение, когда он взглянул на нее:
— Ты будешь навещать меня?
— Я приду проверить, как у тебя дела.
— Хорошо. — Он обнял ее, поспешно, но все же это было объятие — внезапное и импульсивное.
Для нее оно стало раем, которого Сорча не ведала прежде.
— Скажи, с кем я могу говорить обо всем, или запрети мне говорить, — добавил Сет.
— С Ниаллом. С Ириалом. Если хочешь, им можно рассказать. Полагаю, Ниалл уже в курсе.
— А Эйслинн?
Она знала, что Сет задаст этот вопрос, когда узнает правду, но не знала, что это произойдет так скоро.
— Если ты сочтешь, что, скрывая от нее правду, ты поставишь под угрозу ваши отношения, или если тебя ранят настолько сильно, что понадоблюсь я. Если же нет…
— Только с Ниаллом и Ириалом?
Сорча была уверена, что в своей материнской опеке поступает не совсем правильно. Уже. Однако она начала опекать ребенка, который был далеко не ребенком. И она доверилась своим инстинктам, а не логике и не тщательно обдуманным мыслям.
— Ириал любил Ниалла много столетий. Ниалл заботится о тебе и защитит тебя в том мире, поэтому я не стану утаивать от него правду. Если он обо всем узнает, я позволю узнать и Ириалу. У них было достаточно проблем, поэтому я не стану добавлять еще одну. Я хочу, чтобы между ними царил мир. Именно поэтому смертная девочка, в которую они влюблены, находится сейчас не здесь вместе с другими Видящими.
— Ты добрее, чем сама о себе думаешь.
— Смертное влияние… — начала Сорча и замолчала, не сумев солгать. — Мне на самом деле надо узнать, с чем пришел Девлин.
Ее сын наклонился и поцеловал ее в щеку.
— «Влияние» на тебя началось только сейчас, а Лесли свободна уже несколько месяцев.
— Это был дар… тому, кто однажды был моим… — Сорча умолкла. Ее щеки пылали. Она краснела сама, полностью владея собой, и никого из Темного Двора поблизости не было. Ей это нравилось.
— Обычно матери не говорят сыновьям таких вещей, — с добродушной насмешкой сказал Сет, — поэтому я бы предпочел не слушать.
Все это ей положительно нравилось.
— Ниалл защитит тебя в том другом месте, где ты будешь жить, — поспешно добавила она. — Я могла бы…
— Все равно приходи проведать меня. Я буду по тебе скучать. — Сет протянул Сорче руку, чтобы проводить ее к концу тропы, где теперь стоял Девлин.
— Тогда я приду. — Она положила ладонь на сгиб его руки, и они вместе пошли вперед.
Глава 30
Прошел уже месяц, но Эйслинн отказывалась обсуждать то, что случилось в Темном Дворе. Как только Кинан поднимал эту тему, она просто уходила от разговора. Снова слышать о том, что Сет просто бросил ее, было все равно, что заново разбередить незаживающую рану. Ей не хотелось вновь испытывать это чувство, поэтому она с головой окунулась в любовь к своим фейри.
Эйслинн вела себя беззаботно. Танцевала на улицах с Трейси; заговаривала растения по всему городу стать сильными и буйно цвести. От ее постоянного внимания земля и Летние фейри благоденствовали. После двух недель, в течение которых она была настоящей королевой, внимательной и веселой, даже самые недоверчивые фейри ее Двора поверили, что с Эйслинн все в полном порядке.
Не верил только Кинан.
Но сегодня вечером должно было состояться ежемесячное пиршество, и он лично убедится, что с ней действительно все прекрасно. Было Осеннее Равноденствие, и Эйслинн тосковала по Сету дольше, чем они были вместе. Она не могла провести так целую вечность. Он сделал свой выбор: бросил ее мир, отказался быть смертным, который пытается любить фейри. Отвернулся от нее и от того, что было между ними.
Просто сделай выбор и будь счастлива. Эйслинн провела почти полгода, купаясь в своем горе. Пришло время отпустить его.
Она переходила улицу, чтобы оказаться в парке. В глубине души еще жило воспоминание о том, что владеть парком довольно странно. Но вместе с тем Эйслинн понимала, что фейри владели огромными территориями задолго до того, как нога смертного ступила на землю. Сегодня все странности ее нынешней жизни поблекли в сравнение с одной-единственной правдой, с которой теперь она могла справиться. Я — Летняя Королева.
Кинан ждал ее в парке. Он был ее королем, ее партнером в этом странном мире. В отсутствие смертных, которые могли его видеть, он был самим собой: созданный из обретшего твердость солнечного света, из ставших осязаемыми обещаний.
Он встал перед ней на одно колено и опустил голову, словно был ее подданным. И сегодня вечером у Эйслинн не было возражений. Сегодня ей хотелось быть могущественной и свободной. Она больше не хотела выставлять свое сердце напоказ, не хотела чувствовать, как горе съедает ее живьем. Она была Летней Королевой, и это был ее Двор, а перед ней — ее король.
— Моя королева, — поприветствовал ее Кинан.
— Да, — произнесла она, — твоя единственная королева.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
— Если таково твое решение…
Их окружали фейри, с ожиданием взирающие на нее, точно так же, как это было год назад, в ту последнюю осень, когда она была смертной. Впрочем, на этот раз Эйслинн намного лучше понимала, каковы ставки. Она, королева фейри, стояла посреди парка, когда лето подходило к концу, а ее король преклонил перед ней колено. На этот раз она понимала, какой делает выбор — возможность полностью принадлежать ему.
Кинан подал Эйслинн руку в знак предложения, которое делал ей на каждом пиру. На каждом шагу он ставил ее перед выбором. И на каждом пиру она принимала его руку, но держалась на расстоянии.
— Начнешь пиршество… со мной? — спросил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});