Всадники поскакали к северу. Но Арета еще долго отказывалась встать.
— Дозорные, это дозорные, — твердила она. — Где-то должны быть еще.
— Если ты так боишься скифов, — сказал Левкон, когда они все же снова тронулись в путь, — как ты убила Скила?
— Я? — Колоксай хмыкнула. — Скила убил его собственный сын. А я… на всю жизнь зареклась соваться в их проклятые кочевья.
Поглядев минуту назад, как у нее трясутся пальцы при одном виде скифского патруля, Левкон готов был поверить в правдивость этих слов. Остаток дня они прошагали без приключений. На закате жара спала, и идти стало легче. Даже неугомонная мошка прекратила лезть во все щели под одежду. У Левкона уже распухла шея. «Интересно, почему ее не трогают?» — злился он, глядя на Колоксай.
— Помажься мочой, — невозмутимо посоветовала она, угадав его мысли.
«Чтоб ты сдохла, ведьма! Пусть меня лучше живьем сожрут!»
— Как хочешь, — пожала плечами Арета. — Тебе же хуже.
Когда солнце село, спутники сделали привал, намереваясь продолжить дорогу сразу после восхода луны. Идти в кромешной темноте было невозможно, и у них, по расчетам Левкона, имелось часа три на отдых. Они привалились спинами друг к другу и разом уснули, как по команде, даже не договорившись, кто подежурит первым. Гиппарх не ожидал от себя такого. А Арета все делала назло.
На этот раз беда обошла их стороной. Когда Левкон проснулся, луна стояла уже высоко и ветер колыхал зыбкое море ковыля, поднимая серебристые волны. При виде этого мрачного великолепия мурашки пробежали по спине гиппарха. Арета, напротив, чувствовала себя вполне привычно. Она вытрясла и переодела скифики, деловито охлопала себя по куртке и поясу, проверяя, все ли на месте, и уставилась на спутника.
— Бояться надо людей.
Левкон не ответил. Беглецы двинулись дальше в полном молчании. Вскоре гиппарх заметил, что Колоксай сняла с плеча лук и наложила на него стрелу. «Людей боится!» — презрительно скривился он. В этот момент в траве что-то зашуршало, точно там рылась большая собака, и прямо им под ноги выскочил средней величины степной кабан с черными полосками на лоснящейся шкуре. Арета сразу спустила тетиву. Просто разжала пальцы, и прежде чем Левкон успел рассмотреть, кого им послали боги, зверь уже ткнулся мордой в землю, издав жалобное злое хрюканье.
— Знаешь, в чем насмешка жизни, раб?
Он не ответил, прекрасно зная, что спутница взялась его доводить. Ей больше нечем было развлечься.
— В том, — продолжала Колоксай, — что здесь практически не из чего развести костер, чтоб поджарить мясо. А когда мы окажемся в лесу, что, конечно, вряд ли, — она хмыкнула, — то там будет полно дров и, как назло, никакой дичи.
Левкон присел на корточки возле кабана, извлек меч и вспорол зверю бок.
— Собери сухой травы, — буркнул он. — Печень можно есть и сырой.
— Все можно есть сырым. — Арета встала и без особых возражений начала подбирать кусты перекати-поля. — Ты умеешь добывать огонь из пальца?
Левкон со вздохом поднялся.
— У нас полно оружия, — объяснил он. — Лязгнем металлом о металл. Только сильно. Будет искра. Держи меч.
— Нет. — Колоксай почему-то отшатнулась. — Делай сам. Я не буду.
— Не дури! — цыкнул на нее гиппарх. — Я же еще и сухую траву должен держать?
Арета снова помотала головой, но акинак взяла.
— Если мужчина и женщина вместе добудут огонь…
Он хрястнул мечом по ее оружию с такой силой, что меотийский клинок чуть не прогнулся, а со скифской бронзы дождем посыпались искры.
— Еще раз.
Она уже не противилась, только обреченно смотрела на дымящуюся траву. Костер наконец занялся, и Левкон, покромсав печень на небольшие куски, стал накалывать их кончиками стрел, чтоб подсунуть к огню. Колоксай отодвинулась, бормоча невнятные угрозы. Выходило, что теперь им не избежать другого пламени, которое разгорается от трения ног.
— Послушай, — оборвал ее Левкон. — Какая тебе разница? Сама говоришь, мы не сегодня-завтра покойники. Так хоть не на пустой желудок.
Арета смолкла. Она не без содрогания взяла стрелу с уже оплывшим кусочком печени и принялась жевать, глядя на бледные предрассветные звезды.
— Почему ты все время споришь? — спросил гиппарх. — Я ведь тебя не обижаю, не трогаю.
— Но можешь. — Женщина неуютно завозилась у костра. — Почему ты в первую ночь, когда оказался у меня в палатке, так зубами стучал, что через стенку было слышно?
Он неприязненно дернул щекой:
— Все говорили: ты убийца.
— Я убийца, — согласилась Арета. — Но тебя-то убивать мне царица не приказывала.
Спутники помолчали.
— Думаешь, пройдем через степь? — осторожно спросил Левкон.
— Вряд ли. — Колоксай поморщилась. Она не считала нужным обманывать его. Он и сам все знал.
Вскоре путники поднялись, хотя предутренний туман еще не рассеялся. Левкон хотел, чтоб сегодня основную часть пути они проделали еще до того, как солнце начнет палить, а жару, если повезет, переждали в какой-нибудь балке. Так и случилось. Опасность обходила их стороной, хотя на горизонте временами появлялись фигурки всадников. Но близко скифы не подъезжали, вероятно, не замечая беглецов.
В середине дня им попалось развесистое терновое дерево, росшее на дне неглубокой балки. Переползая по земле за его тенью, беглецы смогли кое-как переждать жару. Впрочем, что это был за отдых? Трава кололась, а из нее все время что-то стрекотало, кусалось и выпрыгивало. Колоксай с сомнением посмотрела на голую шею спутника, которая вспухла и побагровела.
— Дал себя сожрать, так хоть не расчесывай!
Левкон выругался. Кожа адски саднила так, что он готов был содрать ее ногтями.
— Вы, греки, ни к чему не приспособлены, — заявила Арета, зачем-то вставая на четвереньки и начиная обползать дерево. Она выщипывала из травы редкие кустики мяты и засовывала себе в рот. — Жили бы себе дома.
— Мой дом здесь, — отрезал Левкон. — Я родился в Пантикапее.
В этот момент Арета, стоя у него за спиной, сплюнула себе на ладони травяную кашу и с силой припечатала ее к шее спутника. От неожиданности Левкон взвыл. Он дернулся, чтобы отвесить Колоксай подзатыльник, но она увернулась.
— Спасибо надо сказать, придурок.
Было противно сидеть, обтекая зеленой жижей и чужими слюнями. Но как ни странно, зуд в шее через некоторое время ослаб. Солнце стояло еще высоко, но небо потихоньку заволакивалось серым маревом, защищавшим от палящих лучей.
— Как думаешь, долго еще? — Левкон встал, приподнимая полупустой мех и встряхивая на плечах лук с горитом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});