Арета завозилась, встала и, взяв одеяло, пришла в его угол сама. Она бросила войлок на пол, села, подогнув под себя ноги, и Левкон увидел, что у нее в руках мех и две деревянные чашки. «Пить с рабом? Чем это может кончиться?» Желтое хиосское ударило в донышко.
— Чтоб они сдохли.
Такое предложение грешно было не поддержать.
— Ты знал Мадия?
Знал ли он Мадия? Как говорится, и не раз. Этот выродок сломал ему ребро.
— Нет, — вслух сказал гиппарх. — Моим хозяином был Горбий.
Она шмыгнула:
— Не лучше. Впрочем, кто из них лучше?
И с этим Левкон готов был согласиться. Все скифы редкие скоты. Меотийская неволя не легче. Но здесь, как ни странно, по тебе ходят ногами, потому что ты раб, а не потому, что ты грек. Станешь свободным — и с тобой будут говорить на равных. У скифов не так. Там ты раб не потому, что попал в плен, а потому что грек. Ты уже родился рабом хозяина-скифа и только по недоразумению гулял на свободе. В неволе начинаешь обращать внимание на такие тонкости.
— Долго ты там был? — спросила Арета.
— Около года.
Женщина кивнула. Было ясно, что про себя она говорить не хочет. А он про себя. И все же их что-то удерживало друг возле друга, хотя наполненные по второму разу чашки так и остались нетронутыми.
— Почему ты меня сегодня не бросил? — спросила Колоксай. — Ты же хотел, я видела.
— А почему ты не скинула меня на дорогу? Знала же, что Арик почти сдох.
Она снова зашмыгала носом и ничего не сказала.
— Откуда они тут? — Вот это беспокоило Левкона куда больше ее странного поведения.
— С Борисфена, — вздохнула Арета. — Миновали перешеек и по западному берегу вышли сюда. Я думала, что они двинутся на Феодосию. Но часть отрядов просочилась в Киммерию.
Значит, он не ошибся. Хозяйка ездила на разведку и кое-что узнала. К несчастью, не все.
— А кочевья? Почему они ни о чем не сообщили?
— Должно быть, испугались и ушли в предгорья. Там безопаснее. — Колоксай вздохнула. — Теперь Тиргитао двинется на поиски заплутавших кочевий. Можешь взять вторую лошадь из табуна. Мы будем ехать быстро.
Вот это дело. В дороге всегда легче бежать. Тем более верхом. «Не упусти второй шанс, придурок», — сказал себе Левкон.
— Надо спать. — Колоксай поднялась. — В ближайшие дни отдыхать не придется.
Отдыхать не пришлось уже этой ночью. Левкону показалось, что только он смежил глаза, как раздался невероятный грохот, топот сотен ног, крики и что-то большое бесформенное рухнуло на палатку, сминая правое крыло вместе со столбом, растяжками и всем скарбом. Гиппарх услышал тревожное ржание Арика, метавшегося по загону, а потом удаляющийся стук его копыт. Наверное, конь сорвался, напуганный сполохами огня, криками и стуком мечей.
Скифы напали внезапно. Никто не предполагал, что их окажется так много. Ну один отряд, ну два. Выставили дополнительный дозор и готовились завтра на рассвете сняться с места. Но чужаки пешком подобрались по заросшим колючками балкам вдоль моря, неслышно сняли караульных и открыли ворота конникам, притаившимся за холмами в степи.
Бой завязался уже в лагере. Сонные перепуганные меотянки, не предупрежденные хотя бы криком дозорных, выскакивали из палаток без кожаных нагрудников, с одними мечами в руках и быстро падали под ударами тяжеловооруженных противников. Чтоб добавить сумятицы в ночной бой, скифы подожгли тростниковые крыши над загонами со скотом. Войлок тоже хорошо горел. С гортанными криками бородатые всадники носились по чужому лагерю, опрокидывая бочки с водой, легкие навесы над кузницами, снося изгороди и срывая палатки.
В этой неразберихе мало кто из «амазонок» смог оказать серьезное сопротивление. Женщины метались по пожарищу в поисках лошадей и оружия. Лишь немногие, наиболее хладнокровные, смогли применить луки. Стрельба ночью, среди бьющих в глаза огней по скачущим мишеням почти безнадежна. И все же часть наступавших удалось ссадить на землю, продырявив коням шею. Одна из лошадей, прошитая сразу десятью стрелами, завалилась на палатку Ареты. Левкон слышал треск конских ребер от удара о землю и громкий рык всадника: «Педар-сухте!» В следующую секунду он изнутри накинул на голову врага свободный край войлока и начал душить, не зная, кого боги послали им на голову.
Колоксай спасло только то, что она спала с ножом, всегда придерживая его рукоятку пальцами. Как только войлок хлопнул ее по лицу и меотянка поняла, что шатер падает, она покрепче ухватила кинжал и распорола тугую душную стенку. Сам Левкон выбрался через зазор у пола. Зрелище, открывшееся их глазам, было ужасно. Рослые бородатые воины носились по лагерю, убивая спасавшихся бегством меотянок. Скифы и днем-то выглядели пугающе. Панцири в пятнадцать слоев кожи делали их фигуры великанскими. А ночью, да еще в свете пожара, трудно было побороть суеверный ужас перед облаченными в тяжелые доспехи всадниками.
Обезумев от ужаса и едва не плача при виде стрел, не пробивавших вражеские панцири, меотянки сражались слабо и недружно. Гиппарх повертел головой и не увидел Ареты. Только что была тут и как сквозь землю провалилась. Времени искать ее не было. Да и зачем?
Он едва успел пригнуться, когда несшийся мимо всадник на всем скаку хотел рубануть его акинаком по обнаженной голове. Левкон упал на землю, притворяясь затоптанным, и когда очередная группа скифов пронеслась мимо, бросился вперед к кругу. Сразу за ним начиналась скальная гряда, изломанная множеством трещин, густо поросшая щебляком. Там имелись неглубокие гроты, где меотянки хранили продукты, и оттуда казалось легче уйти по балкам в соседние бухты, где, если повезет, можно спрятаться и переждать.
Но добраться туда через горящий лагерь, полный врагов, было не так-то просто. Несколько раз Левкон падал, спасаясь от удара меча или раскрученного аркана. У самого круга его настиг скакавший мимо скиф и изо всей силы врезал беглецу ребром ладони по позвоночнику. «Сволочь! Играть вздумал!» Левкон знал, что скифы часто убивали хилых колонистов, ломая хребты. Это ничуть не говорило об их силе. Просто на всем скаку тяжесть удара очень велика за счет скорости лошади. Даже у гиппарха спина загудела, как наковальня.
Левкон развернулся и вцепился в ногу уже ощерившегося в хищной улыбке врага. Он вырвал его из седла и с размаху саданул головой о землю, послышался хруст шейных позвонков. «Надо думать, что делаешь, приятель!» Гиппарх понесся дальше. Круг был пуст. Его забор во многих местах поломан Утрамбованная сотнями конских копыт земля вздыблена и взрыта множеством еще более тяжелых лошадей, проскакавших поперек обычного хода выездки. Кто-то заметил Левкона и выстрелил. Но стрела прошла у плеча и улетела вперед. Еще прыжок — и гиппарх пересек ограду с другой стороны. Теперь оставалось всего несколько стадий. Бой шел уже позади. Темная, не освещенная пожаром громада скалы сулила спасение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});