он уклонялся от киевского стола по тем же причинам. Но на такой призыв нельзя было не ответить согласием. Владимир пришел в Киев и был встречен с великой честью митрополитом, с епископами и со всеми киевлянами.
В продолжение двенадцатилетнего княжения Мономаха (1113–1125) народ отдохнул от многого зла и бесправия. Этот умный и справедливый князь, которого летописец называет «братолюбцем, нищелюбцем и добрым страдальцем за русскую землю», не давал сильным обижать ни худого смерда, ни убогой вдовицы. Будучи, по религиозным воззрениям, убежденным противником смертной казни, Владимир и сыновьям своим наказывал, в своем знаменитом «Поучении», не убивать ни правого, ни виноватого. При чрезвычайной щедрости он умел хранить полной свою казну, благодаря воздержности и скромной деятельной жизни. «В доме своем не ленитесь, — поучает он сыновей, — но за всем присматривайте сами; не надейтесь ни на тиуна, ни на отрока, чтобы гости не посмеялись ни дому, ни обеду вашему. Вышедши на войну, также не ленитесь, не надейтесь на воевод; питью, еде, спанью не предавайтесь; сторожей сами наряжайте; распорядившись всем, ложитесь, но вставайте рано, и оружия не снимайте с себя: от лени человек внезапно погибает…» Дальше Мономах рассказывает о том, что сделал он в своей жизни. Много времени провел он вне дома, много ночей проспал среди поля, на сырой земле. Одних дальних путешествий по княжеским и военным делам он насчитывает 83, а мелких «и не запомнишь». И всюду — дома и в дороге, на войне и на охоте — он делал все сам, не давал себе покоя ни ночью ни днем, ни в холод ни в жар. До света поднимался он с постели, ходил к обедне, потом думал с дружиною, судил людей, ездил на охоту, в полдень ложился спать и потом снова принимался за работу. Как и большинство людей того времени, Мономах был страстный охотник. Диких коней в пущах он вязал живых своими руками, тур не раз метал его на рога, олень бодал, лось топтал ногами, вепрь на боку меч оторвал, медведь кусал, волк сваливал вместе с лошадью…
Мономаху наследовал сын его, любимый князь новгородцев Мстислав[14]. Он во всем следовал примеру отца и дал киевлянам еще семь лет более мирной и спокойной жизни. Так же, как и отец, он умел поддерживать достоинство старшего князя и пользовался влиянием среди родичей князей. Память о нем, как о благородном и честном князе, долго жила в народе.
Александровский спуск
ГЛАВА V
Усобицы между сыновьями и внуками Мономаха. — Разорение Киева Андреем Боголюбским. — Усиление половецких нашествий. — Дробление земель и княжеств. — Разорение Киева Рюриком Ростиславичем. — Постепенное падение Киева. — Татарское нашествие. — Окончательное запустение Киева и Киевской области.
После смерти Мстислава борьба князей возобновилась еще с большей ожесточенностью. Другие сыновья «братолюбца» Мономаха скоро позабыли его заветы и ссорились из-за волостей и между собой, и с племянниками. Киев все это время был истинным яблоком раздора. Киевское население всеми силами отстаивало любимых князей и защищалось от тех, которых считало своими врагами. Помня Мономаха и Мстислава, народ свято верил в их потомков и старался утвердить Киевское княжество за их родом. С другой стороны, из поколения в поколение переходила ненависть к роду Олега Святославича Гориславича, и население дружно вставало против его сыновей, когда они покушались на киевский стол. И все-таки Ольговичам удалось завладеть на некоторое время Киевом. Против желания народа в 1139 году сел на киевский стол Всеволод Олегович и, прокняжив семь лет, передал княжение брату Игорю. Желая задобрить не любивших его киевлян, Всеволод перед смертью собрал влиятельных граждан и просил их принять Игоря на княжение. Но после его смерти вновь собралось вече, и население жаловалось на притеснение и обирательства управителей Всеволода. Игорь отдал обвиняемых лиц на суд народа, который разграбил их дворы. Но это не привело к успокоению. Киевляне не ждали ничего хорошего от князя Ольговича и единодушно звали к себе Изяслава Мстиславича. Изяслав княжил в это время в Переяславе и охотно отозвался на призыв. На стороне Игоря была только его дружина, приведенная им из Чернигова. Победа, конечно, осталась за Изяславом, и Игорь был заточен в монастырь, прокняжив всего двенадцать дней.
Изяслав Мстиславич был восторженно принят киевлянами, но ему не удалось дать им желанного покоя. Киевский стол стали оспаривать у него дяди — младшие сыновья Мономаха Вячеслав и Юрий. С Вячеславом Изяслав скоро поладил, и они княжили одно время в Киеве вдвоем. Не так легко было отделаться от Юрия Владимировича Долгорукого, князя ростовского. Затрудняло положение Изяслава еще и то, что в этой борьбе киевское население шло вразрез с ним. Вече предостерегало князя от союза с черниговскими князьями, сыновьями Давида Олеговича, и отказывалось воевать с Юрием. «Князь, — говорили киевляне, — не ходи с Ростиславом (братом) на дядю своего, лучше уладься с ним; Ольговичам не верь и в путь с ними не ходи». Изяслав отвечал: «Нельзя, они мне крест целовали, я с ними вместе думу думал, не могу никак отложить похода, собирайтесь». Тогда киевляне решительно заявили: «Ну, князь, ты на нас не сердись, а мы не можем на Владимирово племя рук поднять. Вот если бы на Ольговичей, то пошли бы и с детьми». Изяслав набрал войско из желающих и пошел против Юрия, а в Киеве оставил брата Владимира. Скоро ему пришлось убедиться в том, что киевляне были правы: Олеговичи действительно думали обмануть его, освободить Игоря и снова завладеть Киевом или помочь завладеть им Юрию. Узнав об этом, Изяслав послал сказать Владимиру, чтобы он созвал вече и рассказал ему о коварстве Ольговичей. Владимир поехал к митрополиту и созвал киевлян на площадь Св. Софии. Когда собрался народ, князь сказал митрополиту: «Вот прислал брат мой двух мужей киевлян, чтобы они молвили слово его к братье своей». И выступили Добрынка и Радило и сказали, обращаясь сначала к князю Владимиру, потом к митрополиту, потом к тысяцкому и, наконец, ко всем киевлянам: «Целовал тебя брат, а митрополиту прислал поклон, и Лазаря (тысяцкаго) целовал и всех киевлян». Сказали им киевляне: «Говорите, с чем вас князь прислал». Послы рассказали, что случилось, и закончили словами князя: «Теперь, братья киевляне, чего сами хотели, что мне обещали, то и сделайте: ступайте ко мне к Чернигову на Ольговичей, сбирайтесь все от мала до велика, у кого есть конь, тот на коне, у кого нет, тот в