— Ему нужно имя, Цета.
— Давай назовем его Сар. С древнего языка переводится как чудо!
— Тебе подходит. — Я погладила серую шейку. — Малыш Сар! Малыш рос, но так медленно, что я обеспокоилась. Цета развеяла все страхи, пояснив, что полукровки чаще всего развиваются не как простые дети, а скачками. Они как будто проходят определенную стадию и сразу переходят в следующую. Как бабочки, что вылупляются из куколок.
Однажды так и произошло. Я, как всегда в последнее время, работала в госпитале, ухаживая за больными, а когда вернулась в комнату, обнаружила в колыбели не кроху младенца, которому недавно меняла пеленки, а ребенка на вид в несколько лет. Если бы не разные глаза, рожки и перепонки, ни за что бы не поверила, что это он же!
Второй скачок произошел довольно скоро — подкидыш превратился в настоящего мальчугана ростом мне до колен. Что весьма шустро бегал. Гоняясь за ним по территории храма, я снова обеспокоилась — на этот раз, что он развивается слишком быстро, и еще раз пожаловалась настоятельнице. Та вновь заверила, что все нормально, рост скоро замедлится.
— Сар! — надеясь, что снизится и скорость его бега, крикнула я, вновь бросаясь вдогонку за сорванцом, что с удовольствием улепетывал, оглядываясь. Ему это нравилось. «Сарванец»! — Сар, погоди, поймаю!
— Не поймаешь! — мальчуган расхохотался и с размаху врезался в ноги Аматара. — Ай, ты чего такой твердый? — он снизу вверх посмотрел на среднего брата-дракона.
— Извини, малыш. Ушибся?
— Да он лбом стену прошибить может! — пренебрежительно фыркнула я, подхватив Сара на руки. — Попался! Теперь пойдем есть!
— Не хочу!
— Надо! Вон уже небо светлый лик показывает, видишь? — я ткнула пальцем в луну, что выплывала на небосвод.
— Ладно, уговорила.
— Одолжение он мне сделал, надо же!
— Ага! — разноцветные глаза хитро блеснули из-под белой челки. — Дашь булочку за это?
— Бессовестный! — но перед этой мордашкой не устоять.
— Богиня Офель! — потрясенно пробормотал Аматар, глядя на ребенка. — Он выжил?!
Я все поняла и поставила малыша на ноги:
— Сар, беги домой, можешь съесть две булочки.
— Целых две? — восхитился сорванец. — Я опять заболел?
— Ты хочешь или нет? Тогда беги! — когда белая шевелюра скрылась за поворотом, мой взгляд остановился на бледном лице дракона. — Так это ты его оставил на ступенях? Выкинул, как мусор?
— Риэра, ты не понимаешь.
— Как можно так поступить с сыном? Ты прав, не понимаю!
— Он не мой сын. — Аматар вздохнул.
— Да? — я остыла. — Прости.
— Но я принес его к храму.
— Ничего не понимаю! — гнев вновь завладел мной.
— Давай поговорим. Не здесь.
— Ну конечно, это же позор, что дракон в таком замешан!
— Риэра, пожалуйста!
— Хорошо. — Проворчала я.
Мы спустились под горку и вышли к реке. Сиреневые воды мягкими волнами ласкали сияющее серебро песка. Веяло прохладой. Мне нравилось здесь купаться, когда выплывала темная луна. Иногда брала с собой Сара, но тогда приходилось не плавать, а следить, чтобы этот лягушонок не наелся песка, закусив пойманной рыбой, и не перебудил всех в округе своими воплями. Воду он любит — сказывается кровь аек, водного народа.
— Говори. — Я повернулась лицом к Аматару. — Как ты, кстати, узнал, что Сар именно тот подкидыш?
— По родовой вязи на лице. — Ответил дракон. — Она проявляется, едва видимая, когда на кожу падает свет луны. У Владык суши — под светлой, у Владык воды — под темной луной. Вот, смотри сама, — его руки легли на мою талию и осторожно притянули меня к себе.
— Даааа, — зачарованно протянула я, разглядывая тонкие сияющие паутинки на его лице, что наливались светом и исчезали, словно в такт ударам сердца. Красиво! А вот блеск в глазах принца мне не понравился. Как и его губы, что начали приближаться к моим. — Так кто его отец? — отойдя на шаг, спросила я.
— Мой брат. — Аматар вновь вздохнул. Видимо, обниматься ему нравилось, а обсуждать Сара — не очень.
— Правящий принц Алатар?!
— Нет, что ты. Младший брат, Асатар.
— Уже легче. — Проворчала я. — Он вообще знает о малыше?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Знал. Но думал, что он умер.
— Тогда нужно рассказать, что его сын жив. — Я кивнула сама себе. И пусть только попробует сказать, что это не мое дело! — Где его можно найти?
Глава 6 Люмьер
Саяна
Я поставила люльку со спящими наследниками на диван, сама села рядом, сложила руки на коленях и уставилась на Горана:
— Говори.
— Тебе будет больно все это слышать. — Тихо сказал он, присевший на край большого письменного стола.
— Не привыкать.
Он начал рассказывать. О том, как мы встретились. Как ему пришлось сделать то, что превратило меня в бессмертную и возложило на плечи такую ношу, что не пожелаешь никому. Как мы справлялись с последствиями этого, едва успевая менять одних врагов на других, что становились лишь серьезнее и опаснее. Стоп.
— Подожди. — Я вскинула руку, останавливая его. — То есть ты сделал меня… такой, даже не спросив?
— Да. — Он прикрыл глаза, словно боясь того, что произойдет сейчас. — И никогда себе этого не прощу.
— А мне как удалось тебя простить? — голос задрожал.
— Не знаю, Саяна. До сих не могу понять.
Горана захныкала, не просыпаясь. Она считывает эмоции матери на раз, уже заметила. Не ребенок, а лакмус!
— Ш-ш-ш, — моя дрожащая рука легла на ее животик, поглаживая. — Успокойся, крошка.
— Саяна…
— Горан, нет. — Я вскинула на него глаза. — Тебе лучше уйти.
Он побледнел.
— Вернее, мне надо уйти.
— Подожди, умоляю, — он прижал к себе, едва встала. — Не знаю, что сказать. Пожалуйста, не принимай решений сгоряча, Саяна!
— Отпусти.
— Отпущу, если захочешь. — Мужчина отступил на шаг. — Все будет, как ты скажешь.
Как будто от слов легче! Я взяла люльку и вышла из кабинета. К моменту, когда за мной закрылась дверь спальни, дочь уже плакала в голос. По моим щекам тоже текли слезы.
Горан постучался ко мне через несколько часов.
— Принес обед. — Тихо сказал он, когда я открыла дверь.
— Спасибо, но не стоило, спустилась бы в столовую.
— Воспользовался предлогом увидеть тебя. — Мужчина прошел в комнату и поставил поднос на стол. Печальная улыбка вкупе с искренностью ударила по сердцу. — Саяна… Этот дом, он принадлежит тебе. Я съеду — если разрешишь, в гостевой домик на территории, если нет — куплю себе жилье рядом с вами.
— Ты этого хочешь? — я вгляделась в его полные боли глаза.
— Хочу… — начал мужчина, и мое сердце разорвалось. — Чтобы было так, как тебе удобнее. Хочу, чтобы ты была спокойна и счастлива в своем доме. А я… Ты страдаешь по моей вине.
— Знаешь, смотрю на малышей и думаю, — взгляд устремился к спящим карапузам, — раз они появились на свет, значит, мне удалось простить тебя, Горан.
— Не знаю, как ты нашла силы для этого.
— И мне сие неведомо. — Я посмотрела на него. — Но хочу, чтобы ты остался.
— Правда? — глаза непонятного цвета засияли. — Ты уверена?
— Да. Ради детей — попробуем.
— Спасибо, родная! — он посмотрел на спящих малышей. — Так приятно видеть их спокойными!
— Побудешь с ними? — попросила я. — Хочу принять душ, но не хочу крошек будить. Они все еще плачут, когда отхожу. Может, пока ты рядом, не будут.
— Конечно, или. — Горан сел на кровать.
Я дошла до двери в ванную и оглянулась — молчат. Наконец-то можно нормально помыться, а не бегом, слыша плач детей, разрывающий душу!
Теплые струйки заскользили по телу, с губ сорвался стон — как приятно! Именно это мне после всего пережитого и нужно — неспешность в наслаждении простыми радостями жизни. Понежиться в ванне с пеной, послушать музыку, медленно, смакуя каждый кусочек, съесть что-то вкусное, встретить рассвет, вдыхая краски полыхающего неба, гладить волосики своих детей, устроить пробежку, чувствуя, как слаженно работают мышцы, ощутить поток ветра в лицо, насладиться мощью стихии — к примеру, бушующей ночью грозы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})