Внезапно у него по спине пробежали мурашки, хотя он знал, что это было на другой стороне замерзшего озера — в первое мгновение он подумал, что там проснулось какое-то доисторическое животное: огромный волк или саблезубый тигр.
Однако странный звук, похожий на завывание большого зверя, больше не повторялся, и молодой человек продолжил свой путь.
36. ДАРНЕЛЛ РАЗМЫШЛЯЕТ
В ту ночь, когда в Скуантик-Хиллз Бадди Реппертон и его друзья повстречались с Кристиной, Уилл Дарнелл был в своем гараже. Он вернулся на Хемптон-стрит в половине десятого — приблизительно тогда же Бадди заметил две желтые искорки, появившиеся в зеркале его автомобиля.
Уилл не понимал, почему он разрешил Эрни Каннингейму пользоваться его стоянкой, хотя инстинкт Уилла подсказывал ему, что надо было избавиться от парня и его машины. Что-то происходило с Каннингеймом и отремонтированным «плимутом». Что-то необычное.
Сегодня этого парня не было в гараже: вместе с шахматным клубом средней школы Либертивилла он был в Филадельфии, где проходил трехдневный турнир Северных Штатов. Каннингейм посмеивался над предстоящей поездкой: он уже не был тем прыщавым большеглазым мальчиком, которого Уилл когда-то называл амебой и маменькиным сынком.
Во-первых, он стал циничным.
Вчера в офисе, затягиваясь сигарой (у этого мальчика обнаружился вкус к крепким сигарам: Дарнелл сомневался, что родителям были известны все пристрастия их сына), он сказал Уиллу, что пропустил много шахматных игр и по существующему порядку мог быть исключен из шахматного клуба. Слоусон, руководитель секции, терпел его поведение только потому, что впереди был осенний турнир Северных Штатов.
— Значит, ты собираешься поехать в Филли? — спросил тогда Уилл. Он был разочарован: заменить Каннингейма в гараже мог только Джимми Сайкс, а тот не разбирался даже в самых простых делах, связанных с гаражом.
— Конечно. Три дня отдыха мне не помешают, — сказал Эрни. Он увидел унылое выражение на лице Дарнелла и усмехнулся. — Не волнуйтесь. Наступает канун Рождества, и все ваши клиенты покупают игрушки для детей, а не карбюраторы для машин. Это место будет пустовать до следующего года, вы же знаете.
В его словах была правда, но он не нуждался в поучениях сопливого мальчишки.
— После возвращения тебе придется кое-что сделать для меня, — недовольно проговорил Уилл. Эрни внимательно посмотрел на него.
— Что именно?
— Ты возьмешь мой «крайслер» и съездишь к Генри Бакку. У него есть четырнадцать почти не изношенных деталей к машинам, и он хочет избавиться от них. Взгляни на них. Я дам тебе незаполненный чек. Если они будут в порядке, то заплати, сколько нужно. Если нет, то пусть он засунет их себе в задницу.
— А что я повезу с собой?
Уилл долго смотрел на него.
— Испугался, Каннингейм?
— Нет. — Эрни затушил наполовину выкуренную сигару. — Может, я просто чувствую, что с каждым разом оказываюсь все в более невыгодном положении. Это кокаин?
— Ладно. Я попрошу Джимми, — резко сказал Уилл.
— Только скажите мне, и все.
— Двести блоков «Винстона».
— О'кей.
— Ты уверен, что справишься?
Эрни засмеялся:
— Это будет отдыхом после шахмат.
* * *
Уилл припарковал «крайслер» на ближайшей к офису стоянке. Затем, тяжело дыша, вылез и захлопнул дверцу.
Джимми Сайкс с апатичным видом водил по полу большой щеткой. Джимми был двадцать один год, но из-за позднего умственного развития он выглядел лет на восемь моложе. Кроме него, в гараже никого не было.
— Сегодня у нас полно народу, да, Джимми? — с присвистом проговорил Уилл. Джимми огляделся.
— Нет, мистер Дарнелл, здесь никого не было с тех пор, как пришел мистер Хэтч и забрал новые камеры.
— Я просто пошутил, — сказал Уилл, еще раз пожалев об отсутствии Каннингейма. С Джимми можно было говорить только на правильном литературном языке — сообщать что-нибудь или получать интересующую информацию. Если только не пригласить на чашку кофе и глоток «Курвуазье». — Послушай, Джимми, что ты скажешь…
Он внезапно осекся, заметив, что двадцатая стоянка была пуста. Кристина исчезла.
— Приходил Эрни?
— Эрни? — заморгав глазами, тупо переспросил Джимми.
— Эрни, Эрни Каннингейм, — нетерпеливо повторил Дарнелл. — Какие еще Эрни тебе известны? Его машина исчезла.
Джимми оглянулся на двадцатую стоянку и нахмурился:
— Ох, да.
Уилл улыбнулся:
— Он вернулся с шахматного турнира, да?
— Разве? — Джимми удивился. — Я не знал. Уилл с трудом удержался от того, чтобы не схватить Джимми и не встряхнуть его хорошенько. Дарнеллу нельзя было волноваться; ему становилось тяжело дышать от излишних эмоций и приходилось пользоваться ингалятором.
— Ну, что он сказал, Джимми? Что он сказал, когда ты увидел его?
Однако у Уилла вдруг возникло убеждение в том, что Джимми не виделся с Эрни.
Наконец Джимми понял, куда клонил Дарнелл.
— Ох, я не видел его. Я только видел, как Кристина выезжала отсюда. Вот уж чудесная машина, да? И он починил ее, как по мановению волшебной палочки.
— Да, — сказал Уилл. — Как по мановению волшебной палочки. — Внезапно ему расхотелось приглашать Джимми на чашку кофе с бренди. Все еще глядя на двадцатую стоянку, он произнес:
— Ты можешь идти домой, Джимми.
— Но, мистер Дарнелл, вы же говорили, что сегодня я смогу наработать шесть часов.
— Я запишу, что ты ушел в десять.
Мутные глаза Джимми раскрылись от удивления:
— Правда?
— Да, правда, правда. Считай это моим подарком и ступай домой, ладно, Джимми?
— Конечно, — сказал Джимми и подумал о том, что шесть лет работал у этого старого брюзги, но ни разу не замечал в нем рождественского настроения.
Он пошел переодеваться, а Дарнелл поднялся в офис.
Через несколько минут снизу послышался крик Джимми:
— Спокойной ночи, мистер Дарнелл! — Он постоял у выхода, а потом нерешительно добавил:
— Веселого Рождества!
Уилл помахал ему рукой. Джимми ушел. Уилл устроился в кресле и достал из стола бутылку «Курвуазье». Дарнелл мысленно составлял примерную хронологию событий.
Август: Каннингейм привозит ржавые остатки от «плимута» 58-го года и помещает их на стоянке номер двадцать. Машина кажется знакомой; так оно и есть. Это «плимут» Ролли Лебэя. Эрни не знает — ему не нужно знать, — но изредка Ролли Лебэй тоже ездил в Портсмут, Берлингтон и другие места, выполняя поручения Уилла Дарнелла… только в те смутные времена у Уилла был «кадиллак» 54-го года. В двойном дне лежали всевозможные фейерверки, ракеты, сигареты, выпивка. В те дни Уилл даже не помышлял о кокаине. Он думал, что о нем тогда помышляли только джазовые музыканты в Нью-Йорке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});