Пролетев несколько футов, «камаро» задом врезался в бетонную ограду домика. Невысокая стена толщиной в восемь дюймов смела все, что находилось под днищем, далеко отшвырнула искореженную выхлопную трубу и глушитель. Вся задняя часть «камаро» была сначала смята в гармошку, а затем раздавлена. Вместе с ней был раздавлен и Бобби Стэнтон. Бадди смутно почувствовал, что в его спину ударилось нечто, похожее на струю теплой воды. Это была кровь Бобби Стэнтона.
«Камаро» перевернулся в воздухе и, перелетев через ограду, грохнулся об землю правым передним крылом. Раздался чудовищный скрежет и звон выбитого стекла. Что-то оглушительно лопнуло, двигатель сместился и своим краем расплющил нижнюю половину Ричи Трелани. Когда исковерканный корпус «камаро» опустился на задние колеса, то вновь громыхнуло железо, а из поврежденного бензобака вырвались языки пламени.
Бадди был жив. Осколки стекла поранили его в нескольких местах — от левого уха, срезанного с хирургической аккуратностью, осталось только красное отверстие над шеей, — и у него была сломана нога, но он был жив. Его спасли пристежные ремни. Он нащупал замок и освободил их. Сзади трещал огонь, и он затылком ощущал его жар.
Он попытался открыть дверь, но ее заклинило.
Хрипло дыша, он потянулся к зияющей дыре на месте ветрового стекла…
…и там была Кристина.
Она стояла в сорока ярдах от него, слегка накренившись на склоне дороги. Передние фары сияли, как глаза, а выхлопные газы стелились по земле, как пар, выдыхаемый каким-то большим зверем.
Бадди плотно сжал губы. Слева в груди пульсировала тупая боль. Там тоже было что-то сломано. Ребра.
Двигатель Кристины ревел то громче, то тише. Смутно, как в каком-то лунатическом бреду, он услышал Элвиса Пресли, певшего «Рок в тюремной камере».
Оранжевые отблески огня на снегу. Гул пламени. Сейчас будет взрыв. Сейчас…
Грянул взрыв. Бензобак отбросило в сторону. Бадди почувствовал грубый толчок в спину и вылетел вперед. Его куртка полыхала огнем. Он покатился по снегу, сбрасывая ее с себя. Затем попытался встать на колени. Позади пылал «камаро», огромный погребальный костер в ночи.
Двигатель Кристины завывал на холостом ходу.
— Послушай, — пролепетал Бадди, едва понимая, что делает. — Эй, послушай…
Двигатель Кристины взревел еще раз, и она, покачиваясь, двинулась на Бадди. Ее покореженный капот открывался и закрывался, как пасть зверя.
Бадди застыл, стоя на четвереньках. В машине никого не было, но она с ускорением приближалась к нему. Человек, обладающий большим воображением, уже сошел бы с ума.
В последнюю секунду он покатился влево, извиваясь и вопя от невыносимой боли в сломанной ноге. Что-то теплое и стремительное пронеслось в нескольких дюймах от него, а затем его обдало струей выхлопных газов.
Кристина промчалась мимо, развернулась и снова двинулась на него.
— Нет! — Бадди стонал. Он почувствовал запах паленой кожи и корчился от боли во всем теле. — Нет! Нет! Н…
Машина затормозила и остановилась, левой передней покрышкой почти коснувшись его ботинка. Белый дым вырывался из ее выхлопных труб. В нескольких футах сбоку «камаро» выбрасывал языки пламени в черное небо. Порывы ледяного ветра раздували их.
«Играет со мной, — подумал Бадди. — Играет со мной, вот что она делает. Как кошка с мышкой».
— Пожалуйста, — прохрипел он. Ее фары слепили его глаза. Язык едва шевелился в окровавленном рту. — Пожалуйста… я… я извинюсь перед ним… я подползу к нему на своих поганых коленях, если ему так захочется… только пожалуйста… пожа…
Двигатель взревел. С раздавленной второй ногой он отлетел к откосу у края дороги. Там был его последний шанс, и Бадди, превозмогая боль, на четвереньках пополз к покатым сугробам снега. В следующее мгновение он упал ничком, сбитый бампером Кристины.
Пока она разворачивалась невдалеке, он почти не ощущая боли, успел забраться на новую кучу сугроба, наметенного перед откосом; на скорости, машина врезалась в снег на один фут ниже того места, где находился Бадди. От удара ее капот погнулся еще больше, но Бадди остался не задетым. Она дала задний ход и, осыпав его комьями снега, стала возвращаться на исходную позицию.
Бадди торжествующе заорал и покрутил в воздухе средним пальцем правой руки.
— На! Засунь себе в задницу! На! На! — Из его рта брызнула кровь, смешанная со слюной С каждым вдохом режущая боль все глубже погружалась в левую сторону груди, парализуя тело.
Кристина взревела и снова помчалась на него.
— Прочь! Прочь отсюда, — закричал Бадди. — Прочь отсюда, сумасшедшая ШЛЮХА!
Ее капот врезался в сугроб, и на него обрушилась большая глыба снега. Тотчас заработали щетки на ветровом стекле.
Она снова дала задний ход, и Бадди понял, что в следующий раз вместе с лавиной снега упадет на ее капот. Он бросился вниз с крутого откоса и, воя от боли, скользил по нему, пока не достиг занесенного снегом дна. Там он замер, лежа па спине и глядя в холодное черное небо. У него начали стучать зубы. По телу пробегала дрожь.
Кристина не появлялась, но он слышал рокот ее двигателя. Она выжидала.
Он посмотрел на край обрыва, нависший над ним. Зарево полыхающего «камаро» немного потускнело. Сколько времени прошло с тех пор, как они перевернулись? Он не знал. Увидит ли кто-нибудь пламя? Спасет ли его кто-нибудь? Этого он тоже не знал.
Внезапно он ясно осознал сразу две вещи: что у него изо рта текла кровь — ее поток был пугающе густым — и что ему было очень холодно. Он замерзнет и умрет, если никто не придет к нему на помощь.
Вновь охваченный страхом, он напряг все силы, чтобы принять сидячее положение. Стараясь определить местонахождение машины, он еще раз взглянул на край обрыва. У него перехватило дыхание.
Там стоял человек.
Только это был не совсем человек, это был труп. Полуразложившийся труп в зеленых брюках. Вместо рубашки на его почерневшем торсе виднелся заляпанный серой глиной бандаж для спины. Сквозь расползшуюся кожу лица проглядывала белая кость.
— Вот и все, говнюк, — прошептало видение.
Бадди потерял остатки самообладания и начал вопить истерическим голосом. Его глаза вылезли из орбит, кровь хлынула изо рта. Он пытался отползти от крутого откоса, нависшего над ним, но у него ничего не получалось. На верхнем краю этого откоса труп Ролланда Д. Лебэя протягивал ему свои полуистлевшие руки.
На дальнем краю Скуантик-Лэйк, приблизительно в десяти милях от этого места, один молодой человек, возвращавшийся с вечерней лыжной прогулки, остановился и снял с головы спортивную шапочку, закрывавшую его уши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});