— Такого больше не будет, Кин. Тебе не придется их убивать. Вряд ли Мать не коснулась многих, если кого-то и не нашла — отловим, доставим в специально оборудованное место и… придумаем, что делать. Лишим памяти и воспитаем заново. Или что-нибудь ещё. Теперь все изменится, слышишь? Не смей себя винить, как ты когда-то говорил мне!
Мужчина улыбнулся не губами, глазами. Поцеловал руку, чуть лизнув и прикусив костяшки, вызывая толпу мурашек и жар.
— Никогда не думал, что забота может быть так приятна, душа моя. Не волнуйся обо мне. Мы вместе, мы свободны и мы счастливы. Самая драгоценная душа, мой яд, мое дыхание…
Он прижался щекой к её руке — как кот, лукаво сверкнув раскосыми глазами. Тихо фыркнул, заметив, что они уже привлекают внимание.
— Иди, драгоценная моя, знакомься со своей страной. Стражей пришлю. До вечера. Хотя это будет, айта побери, слишком долгий день!
Мужчина исчез в темной вспышке, оставляя её на ступенях дворца. Кроны деревьев шелестели, где-то вдалеке слышался плеск воды из заработавших фонтанов, а душа пела, переливаясь всеми красками счастья.
Их жизнь только начинается. Самое главное приключение на свете.
***
Интерлюдия 9. Сплетение судеб.
Любовь способна осушить реки и сдвинуть горы.
Неизвестный алькон
Алькон Дьергрэ, безумный Палач
Небо опрокинутым куполом пылало красками заката, а он делал первые жадные глотки этого пьянящего воздуха — воздуха свободы. На бледных губах расцвела жадная, сумасшедшая улыбка. Сердце уже почти отболело, успокаиваясь — спасибо малышке Благословенной, но горечь потери не смоет время, не скроют века. Семья для алькона — все.
Что ж, теперь их души свободны от одержимого жаждой власти ублюдка, а он сам… ему придется жить дальше, как бы ни хотелось иного. Такого малодушия не простила бы ему смотревшая всегда в лицо испытаниям Тайарэ, да и повелитель особо предупредил, что, если понадобится, будет присматривать за ним всю оставшуюся вечность.
Слезы Смерти, кто бы мог подумать, что холодный, как копи асгальда, Повелитель, способен о ком-то заботиться. Способен — хотя эти слова никто бы не осмелился произнести вслух — любить. Он, для которого долг и страна всегда стояли на первом месте, теперь глаз не сводит с Гардэ. Сейчас дракон руководит всеми его поступками, стремясь привязать свою пару как можно крепче, пока не набежали конкуренты. Как будто найдутся сумасшедшие!
Мужчина хрипло рассмеялся, укутываясь мороком, скрывая под ним и шрамы, и разноцветные глаза. Дорога, петляя, вела его меж робко прорастающих кустов подлеска, меж высоких серых камней, к виднеющимся вдалеке горам перевала. Оставаться здесь, на территории альконов, где все радуются победе, ликуют, охваченные азартом мести и предвкушением новой жизни, когда он сам уже похоронил себя заживо? Это было выше его сил.
Йер попрощался с Кинъярэ и его маленькой повелительницей поздним вечером, не желая больше попадаться никому на глаза — жалость ему не нужна. Жалость убивает гораздо быстрее любого яда. Мужчина прикрыл глаза, затаив дыхание, сморщился от резкого медово-пряного запаха, налетевшего с луга.
Они простят, что он пропустит ритуал Наречения Повелителя и поймут. Возможно, он ещё сюда ещё вернется — даже наверняка. А пока под мороком побродит по человеческим княжествам, посмотрит, на что способны теперь люди, возможно, соберет сведения, которые покажутся Шэнне достаточно ценными, чтобы все же отпустить его потом из этого мира.
Мужчина шагал легко — все ещё не веря, что больше не услышит окрика, щелчков кнута, не почувствует раздирающей легкие боли. Все закончилось. Все действительно закончилось — но радоваться пока не получалось. Вдох. Выдох.
Дней пять — и он будет по ту сторону перевела. Что у них там? Какое-то очередное человеческое государство, то ли провинция аж целой империи… он давно уже не интересовался географией, вечно изменяющиеся, распадающиеся и расползающиеся по континенту, как тараканы, человеческие поселения, кроме раздражения ничего не вызывали. Но сейчас же он не собирается никого убивать… наверное.
Вдалеке засвистела пичуга, зашуршал в траве чей-то пышный буровато-рыжий хвост, вдалеке донесся шепот воды. Вполне терпимо. Он справится. И, возможно, когда-нибудь расправит крылья в последнем полете.
…Дорога протекала, как ни странно, без особых происшествий. Погода радовала ровным теплом и легким ветром, даже горы оказались не такими высокими — по крайней мере, с силами алькона он преодолел их всего за два дня. Подставил лицо солнцам, запрокидывая голову и внимательно смотря на земли по другую сторону гор. Да, отличия видны сразу. Нет уже такого упоительно-свежего, напитанного магией воздуха, нет ярко светящихся цветов и не боящегося человека зверья. Вдалеке виднеется дымок из труб, в нос ударяют знакомо-резкие, противные запахи человеческого поселения — то, что нужно, чтобы отвлечься.
Ещё пара часов — и он будет около деревни, крупнее поселений здесь быть не должно.
Что ж, он оказался прав в очередной раз — если, конечно, гордым словом «поселение» можно было бы назвать полуразвалившуюся деревеньку домов на двадцать-тридцать, половина из которых стоит заколоченными. Холодно. И это несмотря на то, что здесь тоже весна — но какие различия! Деревья еле-еле оделись подобием вялой листвы, под ногами что-то хлюпает, местами попадается какой-то мусор, в виде обломков инструментов, досок, дряни из каких-то древних вещичек, наверняка вытащенных с замшелого чердака. Люди. Опять все загадили. Интересно, дошла ли сюда Матушка, или побрезговала?
Нога впечаталась в грязь, провоцируя бурые брызги. Что ж, на черном их не видно. О, деревенька-то все же больше. За развалюхами, через пустое пространство, не засаженное ничем — даже травой — тянулся высокий неплохо сколоченный забор из острых кольев. Так-так… забавно. А вход у них где? Пришлось обойти — потому что — что поделать! Ему отнюдь не улыбалось ночевать в грязи, там, где сейчас копошилась пара неопределённого пола ребятишек, да выглядывала из окошка заросшая космами древняя старуха — как непривычно было видеть старость! Все же что во дворце ирра, что на заданиях, он имел дело с магами, сохранявшими молодость до последнего. Здесь же царствовала Смерть. Гнилостный запах пропитал все вокруг, заставляя осторожно дышать ртом и ускорять шаг.
Вот и околица, ворота — неожиданно чугунные, высокие, витые. Откуда такое богатство тут взялось? Что-то давно отмерзшее внутри встрепенулось, хищно облизываясь и склоняя голову. Быть может, задавленная веками рабства драконья сущность?
— Чаво надоть, чужак?
Из небольшой бойницы сбоку от ворот хищно блеснула жало арбалета. Однако… все интереснее и интереснее. Нежели не зря его инстинкт привел его сюда? Любопытные деревни на границе… А ведь с гор опасности им никогда ждать не стоило.
— Глаза разуй, придурок, и ворота открой, — рявкнул, добавляя в голос чуточку Силы.
С ними только так можно. А то впустят, а потом опоят, ограбят и выкинут прочь, хорошо, если живого.
— Перед тобой маг благородного дома, третий сын Главы Рода, деревня!
Пусть думают, что глупый богатенький хлыщ, посланный папочкой набираться ума подальше от крупных городов(иными словами — отправленный в ссылку), старается восстановить свою значимость в собственных же глазах. Зато нападать на родовитого мага не станут — знают, за тем, кто в Роду, весь Род и встанет коли что случись. Забавные все-таки у людишек обычаи.
— Прощеньица просим! Ваш блаа-ародие, счас усе будет!
Громко бахнула дверь а башне, раздался оглушающий топот сапог и, наконец, с надрывным скрипом створки поползли в разные стороны, открывая узкий проход. Проверив на всякий случай щит, Йер шагнул дальше, небрежно кивнув двум могучего вида бородатым мужикам в чем-то, похожем на плотную кольчугу. Оружие те держали — надо отдать им должное — привычно легко, почти небрежно, но двигались с завидной грацией. Очень неплохие воины для деревеньки в глуши, где и ста дворов нету.