Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

— Вы хотите сказать, в случае возникновения каких-либо осложнений на полицейские силы полагаться не стоит?

— Прошлой ночью они великолепно проявили себя, — возразил Ковано. — Во всяком случае, те, кто находился при исполнении.

— Однако если поднимется настоящий бунт, им его будет не сдержать, — сделала вывод Валентина.

— Прошлой ночью все благополучно уладилось, — сказал епископ Перегрино. — Первое потрясение уже позади, а к следующей ночи их гнев спадет.

— Напротив, — заявила Валентина. — Сегодня ночью весть о смерти Квима распространится по всей колонии. Все, от мала до велика, узнают о ней, и гнев вспыхнет с новой силой.

— Возможно, — согласился мэр Ковано. — Но сейчас меня больше заботит день завтрашний. Завтра Эндрю привезет тело в Милагр. Особой популярностью отец Эстевано в народе не пользовался — не шлялся с парнями по барам, — но он служил своего рода духовным символом. Теперь он стал мучеником. Он никогда не страдал от обилия учеником, жаждущих следовать в жизни его примеру, но отомстить за него захотят многие.

— Значит, похороны должны быть как можно проще, и мы постараемся ограничить число присутствующих, — заключил епископ.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал головой Ковано. — Может быть, нам следует поступить как раз наоборот. Людям сейчас нужны пышные похороны, чтобы они могли выразить свою скорбь и покончить с печалью и гневом раз и навсегда.

— Забудьте о похоронах, — перебила их Валентина. — Главная проблема — сегодняшняя ночь.

— Почему? — удивился Ковано. — Первое потрясение от новости о смерти отца Эстевано уже пройдет. Тело прибудет только завтра. Что может случиться сегодня ночью?

— Сегодня ночью вы должны закрыть все бары. Чтобы никакого алкоголя. Арестуйте Грего и посадите за решетку, освободите его после похорон. На закате объявите об учреждении комендантского часа и расставьте по всему городу полицейских. Улицы Милагра должны патрулироваться всю ночь, группы следует укомплектовать каждую по четыре человека, вооруженных дубинками и прочим оружием, положенным по штату.

— У наших полицейских нет штатного оружия.

— Тогда выдайте его. Даже не обязательно заряжать оружие, пистолеты или винтовки просто должны находиться при них. Резиновая дубинка — не что иное, как приглашение помериться с властями силой, потому что ты всегда сможешь убежать. Пистолет же пробуждает уважение.

— Мне кажется, эти меры несколько экстремальны в данной ситуации, — поморщился епископ Перегрино. — Комендантский час! А ночные смены как же?

— Отменить, за исключением жизненно необходимых.

— Валентина, простите меня, — сказал мэр Ковано, — но, отреагировав таким образом, мы можем сами спровоцировать беспорядки. По-моему, мы делаем из мухи слона.

— Насколько я понимаю, вы никогда не сталкивались с мятежами?

— Вчера ночью был первый и единственный случай, — ответил мэр.

— Милагр — городишко очень маленький, — пояснил епископ Перегрино. — Всего населения тысяч пятнадцать. Нас никогда не хватит на настоящий мятеж — это привилегия больших городов и перенаселенных планет.

— Здесь дело не в количестве населения, — поправила его Валентина, — здесь начинают действовать факторы плотности населения и общественных страхов. Ваши пятнадцать тысяч человек ютятся на клочке земли, по площади вряд ли превышающем центр самого перенаселенного города. Вокруг Милагра возведена изгородь — намеренно возведена, потому что снаружи живут существа, чуждые людям и считающие, будто мир принадлежит им одним. А ведь вокруг раскинулись огромные прерии, которые могли бы быть открыты для людей, если бы свинксы не отказались дать позволение на их использование. В свое время ваш городок изрядно потрепала эпидемия Десколады, а сейчас вы начисто отрезаны от всего человечества, и вот-вот, в самом ближайшем будущем, вам на головы должен свалиться флот, цель которого — вторжение на планету, подавление и наказание всех мятежников. По мнению живущих в Милагре людей, и этом, во всем этом, виновны одни свинксы. Прошлой ночью население узнало о том, что свинксы снова начали убивать людей, несмотря на данную ими торжественную клятву никогда не приносить вреда человеку. Не сомневаюсь, Грего весьма красочно расписал своим дружкам вероломство коварных свинксов — у мальчишки очень неплохо подвешен язык, — поэтому-то завсегдатаи баров и отреагировали насилием. Уверяю вас, если не принять необходимых мер, сегодняшняя ночь может стать куда хуже.

— Если мы предпримем предложенные вами меры, сторонники Грего сочтут, будто мы запаниковали, — заметил епископ Перегрино.

— Напротив, они сочтут, что вы контролируете ситуацию. А благоразумные люди будут вам только благодарны. И Вы вернете доверие общественности.

— Не знаю, — сказал мэр Ковано. — Ни одному мэру до меня не приходилось совершать ничего подобного.

— Ни у одного мэра до вас не возникало нужды в подобных действиях.

— Люди скажут, я воспользовался предлогом, чтобы установить свою диктатуру.

— Может быть, — пожала плечами Валентина.

— В жизни никто не поверит, что действительно мог случиться настоящий мятеж.

— Ну, проиграете вы на следующих выборах, — ответила Валентина. — Что с того?

Перегрино громко расхохотался.

— Ответ типичного церковника, — восхитился он.

— Я не против проиграть на выборах, лишь бы сейчас не ошибиться, — гордо заявил Ковано, правда, в голосе все-таки прозвучали нотки сомнения.

— Вы просто-напросто не знаете, что предпринять, — сказала Валентина.

— Ну, вы же не можете дать стопроцентной гарантии, что сегодня вечером разразится мятеж, — отреагировал Ковано.

— Могу, — сказала Валентина. — И обещаю: если вы сейчас не возьмете власть в свои руки и не устраните всякую вероятность скопления народа сегодня ночью, вам придется очень худо. Проиграть следующие выборы — еще не самое страшное из того, что вас ждет.

— С начала разговора вы сильно изменились, Валентина, — снова усмехнулся епископ. — Помнится, вы предупреждали нас, чтобы мы на многое не надеялись.

— Если вы считаете, что я перестраховываюсь, предложите другой выход из положения.

— Сегодня вечером я назначу службу в память о Квиме и чтение молитв о мире и покое.

— Очень умное решение, — съязвила Валентина. — В церкви соберутся как раз те, кто и так не станет участвовать в мятеже.

— Вы просто не понимаете, какое место в жизни людей Лузитании занимает вера, — напыщенно возвестил Перегрино.

— А вы никак не можете уразуметь, насколько разрушающими могут быть чувства страха и гнева и как быстро человек забывает о всякой религии, цивилизованности и гуманности, когда собирается беснующаяся толпа.

— Сегодня ночью будет дежурить вся полицейская дружина, — наконец решил мэр Ковано. — Половина ее будет патрулировать улицы от заката до рассвета. Но закрывать бары и объявлять комендантский час я не стану. Я хочу, чтобы все было как прежде — во всяком случае, насколько это возможно. Если мы начнем менять заведенный порядок, закрывать все подряд, мы просто дадим толпе дополнительные поводы для страха и гнева.

— Вы всего лишь продемонстрируете, что власти контролируют положение дел, — вздохнула Валентина. — Вы предпримете меры, которые полностью соответствуют ужасным чувствам, обуревающим сейчас всех горожан. Они убедятся, что кто-то хоть что-то делает.

— Вы действительно очень мудры, — примиряюще сказал епископ Перегрино, — и это был бы лучший совет, живи мы в городе побольше и на планете, менее преданной христианской вере. Но мы живем в маленьком городишке, и наши люди очень благочестивы. Нет нужды запугивать их. На настоящий момент они больше нуждаются в поддержке и утешении, а не в комендантском часе, оружии и круглосуточных патрулях.

— Решать вам, — развела руками Валентина. — Я, как и обещала, чем смогла — помогла.

— И мы очень благодарны вам за совет. Можете не сомневаться, сегодня ночью я буду настороже, — попытался утешить ее Ковано.

— Благодарю, что пригласили меня, — кивнула на прощание Валентина. — Но, как вы сможете убедиться и как я вас предупреждала, это ни к чему не привело.

Она поднялась со стула, тело ныло от долгого сидения в неудобной позе. Она так и не склонилась. Не стала наклоняться и сейчас, когда епископ протянул ей руку для поцелуя. Вместо того она крепко пожала ее, а затем пожала руку мэру Ковано. Как равный — равному. Как чужой человек — чужому.

Валентина быстрым шагом покинула кабинет, внутри у нее все кипело и бурлило. Она предупредила их и дала совет, что следует делать. Но, подобно большинству людей, стоящих у власти и еще ни разу не сталкивающихся с настоящим кризисом, они не поверили, что сегодня вечером может случиться нечто из ряда вон выходящее — все должно быть как прежде. Человек верит только в то, с чем ему уже довелось столкнуться ранее. После событий, которые обещает близящаяся ночь, мэр Ковано наконец уверует в пользу комендантского часа и жесткого контроля во времена потрясений. Но будет слишком поздно. К тому времени они будут подсчитывать потери.