Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

Поэтому Цин-чжао ждала ответа. Может быть, ответ задерживался просто потому, что правители связывались друг с другом, обсуждали ее рапорт и быстро решали, как поступить. Возможно, именно поэтому дисплей ее компьютера оставался пустым, не подавая никаких сигналов об официальном уведомлении.

Дверь отворилась. Должно быть, это Му-пао с игровым компьютером.

— Положи его в углу, у северного окна, — не оборачиваясь приказала Цин-чжао. — Может быть, он мне еще понадобится, хотя надеюсь, что нет.

— Цин-чжао…

Это был отец, а вовсе не Му-пао. Цин-чжао повернулась и немедленно опустилась на колени, чтобы выказать должное уважение и… свою гордость.

— Отец, я послала от твоего имени рапорт Конгрессу. Пока ты общался с богами, я нейтрализовала вражескую программу и отослала подробные инструкции по ее уничтожению. Сейчас жду ответа.

Она ждала похвалы отца.

— Ты это сделала? — еле выговорил он. — Не дождавшись меня? Ты связалась напрямую с Конгрессом, не испросив моего согласия?

— Ты совершал ритуал очищения, отец. Я исполнила за тебя твои обязанности.

— Но тогда… Джейн погибнет.

— Несомненно, — подтвердила Цин-чжао. — Не могу, правда, утверждать, восстановится ли тогда связь с флотом на Лузитанию. — Внезапно она обнаружила слабое место в своих рассуждениях. — Но ведь компьютеры флота также заражены этой программой! Когда связь наладится, программа сможет заново загрузиться в анзибли… Но тогда нам всего лишь придется повторить все заново, отключить анзибли и…

Отец не смотрел на нее. Его глаза были устремлены на дисплей терминала. Цин-чжао, в свою очередь, тоже обернулась.

Там высветилось сообщение от Конгресса, закрепленное официальной печатью. Оно было кратким и составлено в рубленом, казенном стиле:

«Хань,

Отличная работа.

Твои предложения переданы дальше в виде официального приказа.

Связь с флотом уже восстановилась.

Помогла ли дочь в работе над сообщением от 14ФЕ.ЗА?

Если так, по медали на душу».

— Вот и все, — пробормотал отец. — Теперь они уничтожат Лузитанию, пеквенинос и этих несчастных людей.

— Если боги того пожелают, — благочестиво возразила Цин-чжао. Она была удивлена, отец показался ей мрачным и опечаленным.

Ванму подняла голову, ее лицо покраснело, на щеках виднелись следы слез.

— Погибнут все — и Джейн, и Демосфен, — произнесла она.

Цин-чжао схватила Ванму за плечо и притянула к себе.

— Демосфен — предатель, — процедила Цин-чжао. Но Ванму отвернулась от нее, подняв глаза на Хань Фэй-цзы. Цин-чжао тоже посмотрела на своего отца: — А Джейн… отец, ты же сам убедился, насколько она опасна.

— Она пыталась спасти нас, — ответил отец, — а мы отблагодарили ее тем, что запустили в действие машину, которая вскоре уничтожит ее.

Цин-чжао онемела, она потрясенно уставилась на своего отца, тогда как тот перегнулся через ее плечо, коснулся кнопки записи, затем очистил дисплей от всех сообщений.

— Джейн, — произнес он. — Если ты слышишь, умоляю, прости меня.

Терминал остался безмолвным.

— Да простят меня боги, — горько сказал Хань Фэй-цзы. — Я проявил слабость, когда должен был показать силу, и дочь моя от моего имени, не ведая, сотворила великое зло. — Он содрогнулся. — Я должен… очиститься. — Это слово словно ядом обожгло его губы. — И этому очищению суждено длиться вечно, в этом я уверен.

Он отступил от компьютера, повернулся и покинул комнату. Ванму вновь расплакалась. «Глупые, бессмысленные слезы, — подумала Цин-чжао. — Это миг победы. Вот только Джейн украла ее у меня. И даже когда я возобладала над ней, она все равно превзошла меня. Она лишила меня отца. Его сердце отвратилось от богов, пусть даже он продолжает служить им телом».

Это было больно сознавать. Но вместе с тем ею овладела безумная радость: «Я оказалась сильнее. Я оказалась сильнее отца. Когда речь зашла о настоящем испытании, именно я встала на сторону богов, а он сломался, не выдержал, поддался. О таком я никогда и мечтать не смела. Я верное орудие в руках божьих. Кто знает, как они дальше воспользуются мной?»

ГЛАВА 12

ВОЙНА ГРЕГО

— Просто чудо, что человек с его примитивным разумом вообще смог добраться до звезд.

— Отнюдь. Я как раз недавно размышлял над этим. Межзвездным перелетам люди научились у вас. Эндер говорит: пока ваше первое судно с колонистами не достигло их звездной системы, человечество не понимало физики пространств.

— Так что же нам оставалось делать — всю жизнь сидеть на родной планете из боязни научить звездным перелетам каких-то мягкотелых безволосых слизняков с четырьмя конечностями?

— Кстати, ты говорила о человеке и его примитивном разуме… Неужели, по-твоему, сейчас человечество в достаточной степени развилось?

— Несомненно.

— А я вот так не думаю. Мне кажется, они просто научились притворяться разумными.

— Весь космос заполонен их космическими кораблями. Мы что-то не заметили, чтобы вы на скорости света покоряли пространства.

— Как раса мы очень молоды. Но посмотри на нас. Потом посмотри на себя. Процесс нашей эволюции складывался примерно одинаково. Наши с тобой расы включают в себя четыре подвида. Молодняк и беспомощные личинки. Самцы и самки, не обладающие интеллектом, — в твоем случае это дроны, у нас это маленькие матери. Далее, огромное множество индивидов, проявляющих зачатки разума и способных исполнять механические работы, — наши жены и братья, твои рабочие. И, наконец, высший разум — мы, деревья-отцы, и ты, Королева Улья. Мы хранилища мудрости наших рас, потому что у нас есть время на раздумья, мы умеем сравнивать. Мышление для нас — основной вид деятельности.

— Тогда как люди без конца бегают взад-вперед, словно братья и жены. Словно рабочие.

— Не просто рабочие. Их молодняк также проходит через стадию беспомощных личинок, которая, однако, длится куда дольше, чем полагают некоторые из людей. А когда приходит время размножаться, они все разом обращаются в дронов или маленьких матерей, в маленькие машинки, у которых в жизни одна цель: спариться и умереть.

— Однако они уверены, что на всех этих стадиях человек ведет себя весьма разумно и рационально.

— Самообман. Даже в лучшей стадии, в стадии индивидуумов, они никогда не способны подняться выше уровня механических работников. У кого из них есть время, чтобы накопить интеллект?

— Ни у кого.

— Они ничего не знают. Их жизни слишком коротки, чтобы успеть прийти к глубокому пониманию чего-либо. Однако сами люди считают, что понимают все и вся. С самого раннего детства они тешат себя мыслью, будто весь мир принадлежит им одним, на деле же выходит, что все это очередные притворства и предрассудки. С возрастом они расширяют словарный запас, который с успехом используют, чтобы выражать бессмысленные псевдознания и заставлять других воспринимать на ура собственные предрассудки. Вывод напрашивается один: как индивидуумы люди — круглые болваны.

— Тогда как коллектив…

— Как коллектив они представляют собой целую коллекцию болванов. Каждый, беспрестанно носясь туда-сюда, притворяется, что он самый умный, и разбрасывает по сторонам идиотские непонятные теории о том о сем. Но иногда эта масса порождает одного-двух индивидов, чьи представления немного больше соответствуют истине, нежели у их предшественников. А затем методом проб и ошибок человечество следует дальше и примерно в половине случаев все-таки добирается до правды, которая становится общим достоянием людей, так и не понявших, но зато слепо уверовавших в нее. И все повторяется, пока не выплывет следующий болван с какой-нибудь поправкой.

— Значит, ты утверждаешь, что ни один из них не обладает индивидуальным интеллектом, а когда люди объединяются в группы, то становятся еще глупее, но, в то же время, заставив стольких дураков притворяться мудрецами, они все же умудряются показать такой же результат, к которому неизбежно приходит любая поистине разумная раса.

— Именно.

— Но если они такие глупые, а мы такие разумные, так почему же у нас здесь всего один Улей, да и тот живет только потому, что нас сюда принес человек? И почему по каждому техническому и научному вопросу, не понятному вам, вы сразу обращаетесь к человеку?

— Может быть, интеллект — это вовсе не то, чем кажется на первый взгляд.

— Может быть, это мы глупцы, думая, будто что-то знаем. Может быть, человек — единственный, кто способен мириться с фактом, что, по сути дела, ничто не познаваемо.

Квара пришла в дом матери последней. Ее отыскал Сеятель, пеквенинос, который помогал Эндеру в работе на полях. В комнате царило выжидающее молчание. Очевидно, Миро еще не рассказал всех подробностей случившегося. Тем не менее все, как и Квара, прекрасно знали, почему он созвал их. Причина крылась в Квиме. Эндер, должно быть, уже добрался до Квима и связался с Миро через передатчик, который был только у них двоих.