верили смертные, но я ни разу не слышал, чтобы о них говорили зида'я.
– Не совсем. Я сомневаюсь, что наши двойники, если Джакойя права, думают о себе как о призраках. Этот Минасао – этот Хакатри или даже этот оруженосец Памон – не знает о своем близнеце. Он продолжает вести единственно знакомую ему жизнь и считает себя реальным – в точности как все мы, каждый в своем путешествии.
Я не понял его слов. Более того, эта идея вызывала у меня тошноту.
– Значит, у каждого из нас есть двойник? – спросил я.
Минасао улыбнулся.
– Не один. Сотни, если считать теорию Джакойи верной. Тысячи. Всякий раз, когда мы делаем выбор, возникают другие варианты, и все версии – все двойники – идут дальше своими дорогами.
Тут я не мог не вспомнить видение моего господина с тысячей Хакатри, каждый из которых жил своей жизнью, каждый являлся отдельной личностью, отличавшейся от остальных, но совсем немного. Эта идея заставила меня подумать о множестве отражений Кеса… все они разбегались в разных направлениях, выбирали собственный путь и новое для себя существование. Сердце у меня сжалось от неожиданной тоски, и не только из-за того, что мои тени, возможно, жили так, как я мог лишь мечтать, с выбором и свободой.
– Я не понимаю, милорд. По правде говоря, я обнаружил… но об этом даже больно думать.
– Больно? – Минасао встал, возможно, решил, что больше не может ждать пробуждения моего господина.
– Возможно, из ваших рассуждений следует, что существует зеркальный близнец лорда Хакатри, который не сражался с драконом. – Мой господин повернулся во сне и сбросил одеяло. Я посмотрел на ужасные шрамы на его животе и груди. – Он не пострадал и не испытывает боли, – сказал я. – Потому что двойник его брата не давал той ужасной клятвы.
Минасао кивнул.
– Может быть, именно по этой причине твой господин столько спит. Кто знает, не исключено, что в снах он пытается найти другую жизнь, где Инелуки не давал клятвы и где не случилось ничего трагического.
Я уже совсем ничего не понимал, о чем и сказал Минасао.
– Может быть, следует отбросить подобные мысли, – ответил он. – У нас достаточно проблем в нашем мире и времени – с нашим Инелуки, который дал клятву. И с каждой прошедшей луной он становится все более странным и отчаявшимся.
– Но почему вы заговорили о брате моего господина, Защитник? Инелуки не получил ранений, в отличие от моего господина. Более того, мы с лордом Хакатри не видели его уже половину сезонных циклов.
Минасао посмотрел на спавшего Хакатри.
– Может быть, дело только во мне, оруженосец. Я размышляю и беспокоюсь о младшем брате твоего господина с того самого момента, как Хакатри убил Черного Червя. – Он повернулся ко мне и посмотрел в глаза. – Инелуки полон гнева. Конечно, более всего он злится на себя, но он из тех, кто направляет свою ярость еще и наружу. От друзей в Асу'а я слышал, что он каждый день выступает с яростными речами против смертных, хотя его мать Амерасу ясно дала понять, что не хочет слышать никаких угроз, направленных против мало живущих смертных, из-за ранений, полученных Хакатри. Она не считает, что они виновны в страданиях Хакатри, но огонь Инелуки пылает так жарко, что его невозможно легко погасить. И он ищет союзников за пределами Асу'а, которые разделяют его ярость.
– За пределами Асу'а? – в недоумении переспросил я. – Вы имеете в виду лорда Эназаши из Серебряного дома? Его обиды на смертных эрнов не прошли с древних времен, но он и Инелуки…
– Нет, я имел в виду не Эназаши. Речь о Наккиге. Я говорю об Утук'ку, Серебряной маске, которая называет себя королевой хикеда'я.
Я удивился, но слова Минасао пролили новый свет на долгое отсутствие Инелуки, когда мы гостили в глубинах Эр-Наккиги.
– Но лорд Инелуки должен знать, что королеве Севера нельзя доверять, – сказал я. – Разногласия между его родителями и Утук'ку существуют с тех самых пор, как он появился на свет!
– Сердце фанатика отвергает все, что ему не нравится, – сказал Минасао. – И оправдывает то, что оправдать невозможно, чтобы найти тех, кто разделяет его горечь.
– Нет, он хороший, – сказал слабый хриплый голос. Мой господин проснулся. – Да, душа у Инелуки хорошая. Но нельзя забывать о его обиде.
Минасао опустился на колени у постели Хакатри.
– Я рад слышать тебя, Хакатри. Береги силы.
– Мой брат любит меня, – сказал мой господин.
– Да, – ответил Минасао. – Да, любит. И это одна из причин его ярости и отчаяния.
– Воды, Памон, – попросил мой господин, и я поспешил принести ему чашку. Он попытался ее взять, но руки Хакатри так сильно дрожали, что он пролил больше, чем сумел выпить. – Как раз сейчас мне снилось, что время обратилось вспять, – сказал он, вытирая подбородок тыльной стороной ладони. – Солнце покатилось вспять по небу, с запада на восток, годы исчезали в обратном направлении. И я все время слышал крик моего брата: «Трое! Трое должны за нас отомстить!»
Минасао покачал головой.
– Забудь свои сны, Хакатри, постарайся услышать мои слова. Пришло время вернуться в Асу'а.
Мой господин посмотрел на Защитника Летнего города, словно увидел впервые.
– Что это значит, Минасао? Я едва в состоянии двигаться. Кровь дракона продолжает постоянно меня обжигать. Я не виню тебя в том, что ты устал от моего бесполезного присутствия…
– Нет, Хакатри. Ты неправильно меня понял. Дело не в том, что мы хотим твоего отъезда. Мы опасаемся того, что может сделать твой брат, пока тебя нет.
Слова Минасао вызвали такой гнев моего господина, что он попытался встать, и его лицо исказилось от боли. Я не осмеливался к нему прикоснуться, хотя мне хотелось обнять его и уложить, я знал, какую цену ему придется заплатить за свой порыв.
– Даже тебе следует соблюдать осторожность, когда ты говоришь о моем брате, Минасао, – сказал Хакатри сквозь стиснутые от боли зубы. – Ты мой друг и родственник, а моя мать любит твою мать, но я не стану слушать, как ты поносишь Инелуки.
Минасао молчал, а моему господину пришлось отказаться от мысли встать, и он со стоном лег.
– Я сожалею, Хакатри, – наконец сказал Минасао. – Но правду, пусть и болезненную, нельзя больше скрывать. Я ждал, пока тебе станет лучше, чтобы поговорить, но наш разговор больше нельзя откладывать. Твой брат очень сблизился с народом Утук'ку за то время, что прошло после схватки с Червем. Ты помнишь слепого Джиккийо, священника хикеда'я, который ухаживал за тобой, когда ты вернулся в Асу'а после сражения с Червем?
Мой господин покачал головой.
– Я почти ничего не помню о том времени.
– Он один из самых приближенных Лордов Песни королевы, маг, обладающий огромной силой.
Хакатри сдавленно рассмеялся.
– Но его могущество мне не помогло, а мастерство не принесло