Читать интересную книгу Ты самая любимая (сборник) - Эдуард Тополь

Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный — трубой — монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».

Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.

На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.

Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.

Ивана изумилась:

— Неужели я сейчас отца получу?

— И всего за 25 рублей, — сказал Федя.

Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.

— Извините, это мне? — спросила Ивана.

Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.

— Извините… — снова начала Ивана.

— Ну вам, вам! — сорвалась служащая. — А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!

Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор — за ней.

На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:

— А чё это она ему возраст поменяла?

— Где? — спросил Федя.

— Вот. На десять лет меньше.

— Ты адрес смотри. Какой адрес?

— Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё — с мамой ровесник?

— Ну и что? У меня соседи — он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!

Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.

— Стой, у нас же денег нет! — спохватилась Ивана.

— Ничего, бегом! — потащил ее Федя.

Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.

Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.

Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:

— Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.

— Все равно! — решительно сказала Ивана. — Пошли!

И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:

— Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?

— Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?

— Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?

И так — с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.

Наконец — когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду — какая-то женщина сообщила:

— Спросите выше, на шестом этаже в сороковой квартире. Но он там не живет, там только мать его.

— Ой, спасибо! — обрадовалась Ивана и победно повернулась к Феде: — Йес!!!

Радостно перепрыгивая через две ступеньки, они рванули вверх по лестнице. Запыхавшись, остановились у квартиры с номером «40». Ивана с ходу жмет на звонок. И стоит, зажмурив глаза.

За дверью скрипит засов, и дверь открывает маленькая шестидесятилетняя женщина.

— Здравствуйте, бабушка! — радостно сказала ей Ивана. — Я ваша внучка, дочка Евгения Николаевича! Мне нужен его адрес или телефон. Пожалуйста!

— Чего? — протянула 60-летняя. — Ну-ка вон отсюда! Ходят тут!

Она хотела уже и дверь закрыть, но Федя поставил ногу в проем.

— Стоп! Бабушка! Она правда ваша внучка! Дочка вашего сына!

— Убери ногу, зверь! — сказала 60-летняя. — Счас милицию позову! Сюда знаешь сколько таких внучек ходит?! Пошли отсюда!

Оттолкнув Федю, шестидесятилетняя захлопнула дверь, задвинула изнутри засовы.

Ивана, рыдая, пошла вниз по лестнице, но слезы застили глаза, и она уткнулась лицом в угол лестничной клетки.

Федя мялся за ее спиной, потом стал осторожно гладить ее по спине, и она рывком повернулась к нему. Рыдая, спрятала лицо на его груди.

Федя обнял ее, стал успокаивать:

— Ну все, все, успокойся…

— Я… — произнесла она, заикаясь и захлебываясь слезами, — я х-х-хочу па-па-папу!!!..

И зарыдала в голос.

Федя прижал ее к себе, стал целовать мокрые от слез глаза… щеки… губы…

Тут наверху вновь открылась дверь сороковой квартиры, шестидесятилетняя «бабушка» с тяжелым ведром в руке подошла к краю лестницы и… с размаху окатила их водой из этого ведра.

— Твари! — крикнула 60-летняя. — Сволочи! Весь подъезд затрахали уже! Вон отсюда!

Мокрые и возбужденные, Ивана и Федя выскочили из подъезда и наткнулись на девятнадцатилетнего парня с детской коляской.

— Пацаны, — сказал им парень, — закурить не дадите?

Федя остановился, порылся в карманах.

Парень обратил внимание на их мокрые головы и куртки.

— Чё это с вами? Царицына, что ли? Из сороковой?

Федя протянул ему початую пачку сигарет.

— А ты ее знаешь, что ли?

Парень взял сигарету, одной рукой прикурил, а второй закачал коляску, в которой захныкал ребенок. И сказал:

— Кто ж ее тут не знает? Такая сука!

— А сына ее тоже знаешь?

— А то ж! — сказал парень. — Евгений Николаевич — клевый мужик! Не то что мать!

Ивана напряглась, смотрит на парня во все глаза. А Федя осторожно спросил:

— А как нам его найти? Очень надо.

— По делу. Честное слово, — добавила Ивана.

— Дак это легко, — сообщил парень, усиленно качая коляску с ребенком. — Четвертая жэ-дэ больница. За вокзалом.

Тут над ними, в окне второго этажа, распахнулась форточка, из нее высунулась юная мамаша:

— Алексей! Ты что? Над ребенком куришь?

Парень испуганно отбросил сигарету.

— Все, пацаны. Я спалился…

Школьный коридор был забит учениками старших классов. Шумная толчея, обрывки разговоров и музыки из плейеров и мобильных телефонов. Ивана стояла в стенной нише, Федя отгораживал ее от остальной толпы.

— Мы сегодня идем к твоему отцу или не идем?

— Не знаю, Федь…

— Так решай! У меня тренировка…

— Федь, я боюсь. Я о нем столько лет мечтала. А он… Вдруг он такой, как его мать?

Федя взял ее за руку:

— Поди сюда!

И решительно потащил по коридору.

— Куда? — спрашивала она на ходу.

Федя, не отвечая, распахнул дверь с табличкой «ДИРЕКТОР ШКОЛЫ». За дверью, в глубине кабинета за директорским столом сидела женщина лет сорока.

— Елена Викторовна, — сказал ей Федя, — можно, я от вас позвоню?

Елена Викторовна глянула на него с изумлением.

— Нам очень нужно, Елена Викторовна!

— Ну… — протянула она. — Позвони…

Федя подошел к столу, снял телефонную трубку, набрал 09.

— Справочная? Четвертую железнодорожную больницу, пожалуйста… Пишу… — И, взяв со стола ручку, записал на директорском листике для заметок. — 52-14-40. Спасибо.

Елена Викторовна изумленно следила за ним.

Федя дал отбой, тут же набрал номер больницы и повернулся к Елене Викторовне:

— Елена Викторовна, извините, это по личному…

Она не врубилась:

— То есть?

— Ну это конфиденциально, честное слово, — и глазами показал на дверь. — На одну минуту.

— Ну знаешь!

Тем не менее она встала и вышла из кабинета.

— Алло, больница? — сказал Федя в телефонную трубку. — Это из школы номер семнадцать, от директора. Я могу услышать доктора Царицына? Спасибо. — И протянул трубку Иване: — Держи, сейчас соединят.

— Ты сдурел!! — испугалась Ивана.

— Держи, я сказал!

Между тем в трубке уже звучал мужской голос:

— Алло! Алло, говорите!

— Минуту, доктор, соединяю, — сказал Федя в трубку и насильно сунул ее Иване.

— Евгений Николаевич? — трусливо сказала Ивана в эту трубку. — Здра-здравствуйте… З-знаете, я… Я хотела бы с вами встретиться…

— А по какому вопросу? — спросила трубка.

— По личному.

— Хорошо. Приходите сегодня до двух.

— Спасибо, — обрадовалась Ивана. — Я приду! Обязательно!

Она осторожно положила трубку, и счастливые слезы вдруг покатились по ее щекам.

— Ты чего? — спросил Федя.

— Я папу нашла…

Но тут Елена Викторовна заглянула в дверь:

— Разрешите?

С громким гудком и подняв колесами снежную замять, поезд с грохотом несся мимо них на восток. Десять вагонов… двадцать… тридцать… Какие-то цистерны, пульманы…

— Блин! Мы опаздываем! — крикнула Ивана.

Наконец, пропустив последний вагон, Федя и Ивана перешли пути и бегом припустили через привокзальную площадь к зданию с вывеской «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ БОЛЬНИЦА № 4».

В вестибюле пахло карболкой, несколько больных во фланелевых халатах общались с навестившими их родственниками, ели из баночек принесенную родственниками снедь. Тут же медсестры катили кого-то в инвалидном кресле, а уборщица мыла шваброй пол…