Я посмотрел вниз на Чилбу, который все еще дремал, а затем через яму на Артемона. Он больше не улыбался; выражение на его лице было трудно прочесть. Был ли он впечатлен или недоволен моей инициативой? Мне пришло в голову, что я мог бы отдать ему веревку, чтобы он сам мог совершить следующий шаг, но, когда я слегка приподнял ее, как бы предлагая, он, казалось, сразу понял этот жест и отклонил его легким покачиванием головы и очень легким взмахом руки.
Менхеп похлопал меня по спине: — Давай, посмотрим, как ты это сделаешь, — сказал он. По толпе эхом, пробежал ропот.
— Да, сделай это! — сказал Джет, который теперь стоял рядом со мной, глядя на меня вверх. Его глаза стали больше, чем когда-либо.
Я посмотрел на Артемона. Он медленно кивнул.
Я намотал лишнюю длину на предплечье, медленно натянул веревку и слегка потянул. Узлы, которые я завязал вокруг зуба, держались крепко. Чилба сморщил нос, зажмурил глаза и потянулся вверх одной лапой, как будто движение веревки щекотало его губы.
— Все лучшее делается быстро, - прошептал я, цитируя старую этрусскую пословицу. — Отойдите все. — В течение нескольких ударов сердца я подержал веревку натянутой, затем сильно дернул.
Зуб не вырвался.
Вместо этого в одно мгновение Чилба вскочил на ноги, громко заревев и пытаясь смахнуть веревку передними лапами. Веревка была крепко обмотана вокруг моего предплечья; она не высвобождалась. Чилба попятился, сильно натянув ее. Моим единственным выходом было отступить, но я быстро понял, что лев сильнее человека. Я пошатнулся на краю ямы, чуть не упав в нее.
Менхеп схватил меня за одну руку. Джет схватил меня за обе ноги. Другие подхватили меня, а затем, в следующее мгновение, мы все повалились назад.
Джет отскочил в сторону - и это хорошо, иначе я бы его раздавил. Я тяжело приземлился на спину.
Как щелкнувший кнут, дальний конец веревки вылетел из ямы. Львиный зуб, все еще прикрепленный к ней, полетел в мою сторону, как снаряд пращи. Я видел, как он приближается, и подумал, что он, должно быть, попадет мне прямо между глаз, но он попал немного выше.
Боль была такой острой, что я вскрикнула и схватилась за лоб. Клык лишь слегка вошел в плоть. Он высвободился от моего прикосновения. Я держал его перед собой и сморщил нос от запаха. На моих пальцах была кровь, то ли моя, то ли ото льва, то ли от обоих, я не мог сказать.
Обеспокоенные лица Менхепа и Джета нависли надо мной, затем оба отошли, когда их место занял Артемон. Его улыбка вернулась. Он указал на мой лоб.
— Боюсь, что у тебя останется шрам. Хa! Ты можешь говорить, что тебя укусил лев, и вряд ли это будет ложью.
Он схватил меня за руку и поднял на ноги. Я неуверенно покачнулся.
— И из этого зуба получится прекрасный трофей, если его немного почистить. А ну ка, Пекуний, позволь мне взять его. Я прикажу обработать его для тебя и подвесить на цепочке. Ты можешь носить его на шее в качестве сувенира.
Из ямы я услышал рев Чилбы - совсем другой звук, более сильный и менее жалобный, теперь, когда ему вырвали зуб.
Рев льва был заглушен ревом мужчин, которые подняли меня и несли на своих плечах всю обратную дорогу до «Гнезда Кукушки».
XXVIII
Остаток дня моего посвящения был отмечен употреблением большого количества вина и пива. Время пролетело как в тумане. Исмены нигде не было видно. Как, конечно, и Бетесды, женщины, которую я больше всего желал увидеть и прикоснуться к ней после того, как так близко столкнулся со смертельной опасностью. Даже в пьяном состоянии мне удалось сдержать свое желание подойти к ней, и я не произнес ничего, что могло бы меня выдать.
Меня научили ряду секретных сигналов, которые использовала банда Кукушонка. Некоторые из них представляли собой обрывки всякой ерунды: я должен был произнести первую половину определенной бессмысленной фразы, и если незнакомец тоже был членом банды, он говорил мне остальную часть фразы в ответ. Другие сигналы включали в себя тайную подачу сигналов руками, некоторые довольно размашистые, но другие весьма незаметные. Как мне сказали, они будут полезными, если я встречусь с другим участником в людном месте или если мне нужно будет подать сигнал через комнату.
Чем больше я пил, тем глупее все это мне казалось, особенно жест, который включал в себя засовывание мизинца в ухо, сначала с одной стороны, затем с другой. Правильным ответом было трижды постучать большим пальцем по подбородку. После того, как мы с Менхепом несколько раз проделали этот жест, мы с ним рассмеялись до слез..
В какой-то момент на поляну вышел Чилба. Теперь я уверился, что он был именно ручным, как и говорил Артемон, потому что ни один из мужчин не отступил. Некоторые из них осмелились даже погладить животное, как египетскую домашнюю кошку. Чилба послушно остановился, чтобы подчиниться этим ласкам, но затем уверенно направился ко мне. Будь я трезвый, я, возможно, и сбежал бы, но в моем состоянии я просто восхищался величественным продвижением льва сквозь толпу. Подойдя ко мне, он долго смотрел мне в глаза, затем потерся носом о мою руку. Я почувствовал его горячее дыхание на своей ладони, а затем шероховатость его языка, когда он облизал мои пальцы.
Джет с удивлением наблюдал за происходящим. Остальные зааплодировали. Даже Артемон вместе со всеми. Чилба поднял голову и издал могучий рев.
Так закончился день, когда я стал членом банды Кукушонка.
В последующие дни я погрузился в рутинную жизнь «Гнезда Кукушки», насколько в логове преступников и бродяг можно сказать, что такое рутина. Признаюсь, я принимал участие в некоторых мелких разбоях, но по милости Фортуны мне удалось пройти по опасному пути без особых происшествий: я не причинил вреда ни одной невинной жертве и не нарушил клятвы верности своим товарищам-бандитам.
С Менхепом и несколькими другими людьми я немного ослабил бдительность, чтобы раскрыть фрагменты своего истинного прошлого, например, тот факт, что я побывал во всех Семи Чудесах Света. Человек, повидавший Чудеса, никогда не испытывает недостатка в публике, даже среди преступников.