нам мир, который нельзя почувствовать нашими органами осязания, но можно проникнуть в него через область нашего мышления.
Возможно, что он совсем рядом, этот неведомый мир? Нам лишь надо дотронуться до него через своё сознание. Не силой мускулатуры, а силой своего мышления. Дальше будет гораздо легче.
— Что такое Кааба в Мекке? — спросила, Гурея, когда он закончил рассказ. — Как оно выглядит?
— Это такое, очень странное место в Государстве Саудидов. — начал объяснять Гурей. — Кругом всё сожжено знойным солнцем. На гористой местности огромная впадина. Похожа впадина на кратер вулкана или на воронку от сильнейшего взрыва. В диаметре, примерно, километра два-три. Может быть и больше?
По кругу воронки, по спирали, протоптаны тропинки, как ступени миллионами человеческих ног. В самом низу, в центре впадины, шатёр из чёрной ткани, обшитый золотом.
В шатре на постаменте лежит чёрный обгоревший камень, похожий на железо. Камень до блеска отполирован прикосновением миллионов мусульман, которые приходят поклоняться этому святилищу.
Говорят, что Аллах послал его с неба к людям, чтобы они поклонялись этому камню, как посланнику Аллаха на Земле. Точнее всего, это обычный метеорит, который когда-то упал в этом месте на землю и наделал много шума.
Мусульмане посчитали, что это не что иное, как само послание от Аллаха людям. Думаю, что никто никогда не узнает, как было в действительности с камнем Кааба.
— Дети! Пора всем завтракать. — услышали мы голос мамы. — Быстрее идите! Стол уже накрыт!
Мы встали с бревна и быстро пошли на голос мамы. Стол был накрыт под огромным навесом, где в тёплые времена года мы кушали всей семьёй. Вот и сейчас.
Вместе с внуками и правнуками нас собралось около пятидесяти человек. Стряпней на такую ораву занимались все женщины Старого хутора, кроме беременных.
Варили и жарили, в больших котлах и на огромных сковородках. На специально изготовленной под землянку печи, нашими далёкими предками. В печь засовывали огромные полена и дрова.
Всё это вместе разжигали. Сверху находилась металлическая плита, на которой стояли, большой котёл и большая сковорода. Такое сооружение по высоте было на уровне груди.
Можно было свободно заглядывать в котёл и в сковороду. Такая печь была удобна нашему семейству, которое в течение трёхсот лет не опускалось по численности ниже двадцати человек.
Не поднималась никогда выше пятидесяти человек, которые постоянно проживали на территории Старого хутора. Поэтому печь так долго хранили из поколения в поколение.
Мы не успели позавтракать, как к нам стали идти станичники. У всех было одно желание, коснуться руки Гурея. Так как за два дня пребывания Гурея дома прошёл слух, что он стал святым.
Оттого, что он был в святых местах трёх религий. Был очень близко к Богу. По этой причине Гурей мог исцелять больных и отпускать грехи людям, раскаявшимся за свои бывшие грехи. Гурей отрицал свою святость и близость к Богу.
— Никакой не святой. — пытался он объяснить станичникам. — Такой, как все люди и не могу лечить.
Станичники не хотели слушать его. Тянулись целовать Гурею руку или хоть коснуться края его одежды.
Гурей был с рождения добрый по натуре. Не мог отказывать людям, приходящим к нему за помощью. Старался, как мог помочь станичникам добрым словом. Не мог оттолкнуть людей.
— Что с ними делать? — спросил Гурей, маму. — Ведь люди от меня не отстанут. Будут идти к нам.
— Раз люди верят в то, что ты святой и можешь исцелять, — ответила мама, — так, займись этим. Помоги людям. Сама вера людей в чудеса исцеляет от болезней. К тому же, в нашем роду, есть опыт лечения людей местными лечебными травами и различными отварами. Вот и займись этим вплотную.
Возможно, что так поможешь людям? От добра худо не бывает. Такое внимание дорого стоит немощным и больным людям. Гурей послушался маму.
Сразу пошёл в мазанку изучать лечебные записи наших предков, которые всегда занимались врачеванием в Старом хуторе и ни к кому не обращались за лечением со своим недугом.
Несколько дней помогала брату собирать нужные травы, ягоды и коренья. Мы готовили с ним разные отвары, которые помогали людям от разных заболеваний или внушений.
— Спасибо, сестрёнка, — вдруг, засуетился Гурей. — Тебе нужно ехать домой. Твои детки без тебя.
Брат, что-то не договаривал? Он сослался на то, что ему надо вплотную заняться врачевание и опять изучать свою книгу. Для этого ему, постоянно, нужно полное одиночество.
Так будет лучше. Ни стала докапываться до истины, из-за которой Гурей, вдруг, решил отправить меня домой к детям. Мне и самой хотелось быстрее увидеть своих деток.
Прошло три недели, как мы с Фёдором покинули наш дом. Вероятно, что наши детки каждый день ревут и спрашивают папу с мамой. Мы, в это время, тут развлекаемся.
Совсем оставили без присмотра своих малышей. Конечно, нам пора к себе домой. Хватит находиться в гостях у родственников. Пора возвращаться к своим детям.
До первых петухов казаки собрались провожать нас с Фёдором за пределы Кавказа. С большей частью семьи и станичников простились вечером. Папа, мама и Гурей провожали нас до речки Белка.
Дальше без охраны им было опасно возвращаться домой. Поэтому мама свои напутствия нам сказала у моста через Белку.
Отец сопел в усы и поддакивал. Провожали нас почти все взрослые из Старого хутора до речки. Дальше нас взялись сопровождать вооружённые казаки.
— Сестрёнка! — напоследок, сказал Гурей. — Если будет худо, приезжай обратно в Старый хутор.
В его голосе был такой тон сказанного, словно он точно знал, что мне будет худо и заранее предупреждал, чтобы вернулась обратно в наш Старый хутор.
Пыталась разглядеть глаза брата, но при свете керосинового фонаря в нашей коляске было плохо видно. Предрассветные сумерки перемешали свет нашего фонаря со светом первых солнечных лучей, пытающихся быстрее пробиться сквозь полосу горизонта за лесом и открыть новый день нашей жизни.
Брат почувствовал тревогу моего взгляда и поспешил следом за родителями в Старый хутор. Наша коляска медленно двинулась через мост, в сторону крепости «Грозный», в сопровождении вооружённых казаков.
— Устин! — обратилась, к нашему