— Дело в том, что в обычных исследовательских центрах было полно пацифистов, особенно среди лаборантов и студентов. Они похищали информацию и делали ее достоянием гласности, с тем чтобы завоевать в свои ряды больше сторонников борьбы с «кознями Пентагона». Так что эти центры, базировавшиеся в середине семидесятых в университетах, практически потеряли свое значение. Президент настаивал на том, чтобы исследования были продолжены за завесой абсолютной секретности, он хотел, чтобы технологический прорыв стал достоянием только Америки.
— На протяжении нескольких лет советская разведка не подозревала о существовании «Майлстоуна». Когда КГБ наконец узнал о корпорации, у Советов волосы встали дыбом при мысли о том, что США близки или, хуже того, уже достигли желаемого результата — нейтрализации советского ядерного потенциала. Перед КГБ была поставлена задача — выкрасть одного из специалистов «Майлстоуна» и любым путем добиться от него сведений о ходе работ над чудо-оружием.
Машина на уклоне начала разгоняться, и Макги стал притормаживать.
— Дело в том, что каждый из двух дюжин специалистов «Майлстоуна» должен был постоянно находиться в курсе работ своих коллег, поэтому каждый из них обладал уникальными знаниями о процессе работ по всем перспективным проектам. Это означало, что далеко идущие планы Пентагона могли быть сорваны, если бы в руки КГБ попали сведения хотя бы от одного специалиста из «Майлстоуна».
— Итак, Советы остановили выбор на мне, — сделала вывод Сюзанна. Она была уже готова поверить Макги, хотя в душе еще шевелились кое-какие сомнения.
— Да. КГБ раздобыл список специалистов «Майлстоуна» и начал собирать сведения по каждому из них. Ты представляла для них объект наибольшей заинтересованности, так как, по имеющимся данным, в прошлом у тебя были определенные сомнения по поводу участия в разработках ядерного оружия, это не совсем согласовывалось с твоими моральными воззрениями. Ты включилась в эту работу сразу же после получения степени доктора, в двадцать шесть лет, и у тебя тогда не было еще четко сформировавшейся системы ценностей. С возрастом у тебя появились сомнения, касающиеся твоей работы и ее роли для будущего. Ты даже высказала эти сомнения вслух. Ты поделилась ими с одним из твоих коллег и даже взяла месяц отпуска за свой счет, чтобы обдумать свои планы на будущее. Но, вероятно, ни к каким окончательным выводам ты не пришла и поэтому вернулась на работу, хотя сомнения и оставались.
— Все это звучит так, словно ты говоришь о каком-то третьем, совершенно постороннем человеке, — проговорила Сюзанна, испытующе глядя на Макги. — Я что-то не припоминаю ничего из того, о чем ты сейчас говорил.
— Я все тебе объясню, подожди немного, — успокоил он. — Сейчас нам придется сделать остановку.
Они уже спустились с холма и выехали на прямой участок дороги. Невдалеке дорогу перегораживал шлагбаум.
— Что это? — с беспокойством спросила Сюзанна.
— Контрольно-пропускной пункт.
— Ты случайно не собираешься вернуть меня опять к ним в лапы? Может быть, все эти разговоры только продолжение спектакля? — недоверчиво спросила она.
Макги, нахмурившись, покосился на нее.
— Наберись терпения, очень тебя прошу. Мы сейчас выезжаем из строго охраняемой военной зоны и должны обязательно проехать через все посты без инцидентов. — Он вытащил из внутреннего кармана какие-то бумаги. — Будет лучше, если ты притворишься спящей.
Сюзанна повиновалась, но сквозь полусомкнутые веки видела, как они подъехали совсем близко к посту со шлагбаумом. В этот момент она закрыла глаза и больше ничего не видела.
— Ни в коем случае не открывай рта.
— Поняла.
— Что бы ни случилось, ты — немая.
Макги остановил машину и опустил боковое стекло.
Сюзанна услышала, как где-то совсем рядом прогрохотали сапоги.
Часовой что-то сказал, и Макги тут же ответил. Но говорили они оба не на английском.
Сюзанна была до такой степени поражена этим, что едва не раскрыла глаза от удивления. Она не успела спросить его, зачем ей притворяться спящей, если у него есть документы на них двоих. Теперь все было ясно: скажи она хоть одно слово по-английски — и они оба пропали.
Ожидание, как ей показалось, было бесконечным. Наконец послышался шум поднимающегося шлагбаума. Машина тронулась с места.
Сюзанна открыла глаза, но назад оборачиваться не смела.
— Где мы? — спросила она Макги.
— Разве ты не поняла, на каком языке мы говорили?
— Неужели...
— Да-да, на русском, — подтвердил он.
Сюзанна потеряла дар речи. Она только безмолвно качала головой.
— В тридцати километрах от нас Черное море, — заявил Макги. — Как раз туда мы и едем. К берегу Черного моря.
— Так мы на территории Советского Союза? Это невозможно. Это какое-то сумасшествие.
— Но это так.
— Нет-нет, — бормотала Сюзанна. — Так не бывает. Просто для меня приготовили очередной спектакль.
— Нет, — твердо сказал Макги. — Выслушай меня.
Выбора не было. Не выбрасываться же ей из машины на полной скорости. Да и уйти далеко она не сможет, в ногах все еще чувствовалась предательская слабость.
К тому же в голосе Макги была неподдельная искренность. Ей очень хотелось верить.
Он продолжал.
— Так вот, агенты КГБ похитили тебя, когда ты проводила свой отпуск в Орегоне.
— Никакой автокатастрофы не было?
— Нет. Эта история с аварией была необходима лишь для того, чтобы спектакль в Уиллауоке начался. На самом деле тебя просто похитили и вывезли из США вместе с дипломатическим грузом.
Сюзанна нахмурилась.
— Но я не могу припомнить ничего подобного.
— На всех этапах операции тебе делались уколы. Лекарство, которое заглушает все чувственные восприятия.
— Но я же должна была помнить по крайней мере то, как меня похищали! — настаивала она.
— Все воспоминания об этом периоде стирались из твоей памяти при помощи специальных приемов гипноза и лекарственной терапии.
— Проще говоря, мне устроили «промывание мозгов».
— Да, если хочешь. Для того чтобы ты включилась в программу «Уиллауок», необходимо было, чтобы все воспоминания, противоречащие этой программе, отсутствовали.
У Сюзанны был еще десяток вопросов о загадочной программе, но она сдержала себя и решила выслушать рассказ Макги до конца.
— После того как ты попала в Москву, тебя поместили в специальную тюрьму на Лубянке. Весьма мрачное место, должен сказать. Первые допросы ничего не дали, ты не отвечала на их вопросы. Тогда они сменили тактику. Нет, они не били тебя, не загоняли под ногти булавки. Они применили весьма жестокую методику, хотя она и не была связана с физическим насилием. Тебе вводили целый спектр различных наркотических веществ с весьма неблагоприятными побочными эффектами. В сущности, такие вещества нельзя вводить человеку, они его могут просто изуродовать. Но в КГБ они применялись очень часто для извлечения ценной информации из тех, кто слишком уж упрямится на допросе. Однако, как только они перешли к этим методам, случилась странная вещь — ты стала утрачивать память даже о тех второстепенных моментах твоего пребывания в «Майлстоуне», которые еще сохранялись у тебя в голове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});