Читать интересную книгу Ни дня без мысли - Леонид Жуховицкий

Еще передача. На сей раз себя называет звездой парикмахер. То есть, извините – стилист. В чем различие, точно не знаю, видимо, стрижет не просто, а стильно. Любая профессия в умелых руках становится искусством – возможно, у нашего героя руки как раз такие. Честь ему и слава. Но почему – звезда, он разве поет? Поет. Уже запел. Почему бы и нет? Клиенты поют, вот и он за компанию.

Надо давать дорогу молодым. Обязательно надо! Должен же кто—то сменить Пугачеву и Леонтьева. И сама по себе работа с начинающими эстрадниками вызывает уважение. Но… Конечно, «фабрикой звезд» один из проектов ТВ был назван иронически, в передачах ребят называли полуфабрикатами. Но когда этот субпродукт кое—как сдал выпускные экзамены, у многих юных симпатяг напрочь отказало чувство юмора. Звезды и не менее того!

Я понимаю: шоу—бизнес сперва бизнес, а уж потом шоу. Спонсоры должны заработать, все равно на чем. Есть талант – на таланте. Не обнаружен? Тоже не беда: вполне можно заработать на юных фигурках, на косноязычии, даже на глупости. Разве не забавно смотреть, как, скандаля и толкаясь локтями, бедные честолюбцы из последних сил рвутся к славе?

Но ведь эти ребята, одаренные и не очень, умные и не очень, перспективные и не очень – все же люди. И у каждого – судьба. Что с ними дальше—то будет? Выпусков этой самой «фабрики» было то ли пять, то ли десять – куда же все они делись?

Помню, несколько лет назад на эстраде неумело дергался совсем маленький мальчик, лет, наверное, четырнадцати, под псевдонимом «мистер Малой». Продюсера как—то спросили, что будет, когда Малой подрастет. Тот оптимистично ответил, что ничего не случится, проект будет жить, просто заменят мальчика. Что—то там не сложилось: то ли продюсер прогорел, то ли новые мальчики оказались поумней и не захотели работать тапочками, которые выбрасывают, едва сносятся. Но идея заработать на подростковом тщеславии не сносится, думаю, никогда.

Одаренных детей в России, слава Богу, рождается много. Одаренных подростков тоже хватает. Но потом начинается жестокий отбор. Сколько «обещавших» покончило с собой, спилось, умерло от передоза! А выполнившие обещание никогда не называли себя звездами. Ни Утесов, ни Уланова, ни Ойстрах, ни Райкин, ни Шульженко, ни Леонов, ни Ефремов, ни Ульянов, ни Растропович. Все их силы уходили на работу, плести себе лавровые венки было просто некогда…

Астрономы ярким ночным светилам дают собственные имена: Вега, Альтаир, Полярная. А вокруг, как рассыпанная мука, безликость и безымянность – звездная пыль. С этой скромной стадии начинают все молодые. Чьи—то фамилии со временем становятся именами. А многие, увы, по прошествии лет теряют даже мучную «звездность» – остается только пыль. Но тысячи, сотни тысяч детишек, прикованные к лукавому глазу телека, об этом не думают. И мечта о такой легкой, такой денежной славе сладко затягивает их в беспощадную воронку телевизионной мясорубки.

СЕРДЕЧНАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ

Позвонил друг с Северного Кавказа. Новость огорошила: умер Стас Дерев. Как, почему? В пятьдесят восемь лет…

Вот так вот – в пятьдесят восемь лет. Самородок, огромный талант, один из самых ярких российских предпринимателей, меценат, крепкий мужик в самом расцвете творческого возраста. Не пил, следил за собой, спортом занимался. И, тем не менее…Сердце отказало.

Случай? Наверное…

Но за каких—то две недели случай этот – уже четвертый. На моей памяти – другие, возможно, вспомнят больше. Внезапно, в те же пятьдесят восемь, умер Леша Дидуров. Опять внезапно. Опять сердце. В коротеньких некрологах вспомнили, что больше четверти века руководил объединением молодых поэтов и бардов со странным названием «Рок—кабаре Кардиограмма». Вспомнили, что туда часто заходили известные нынче стихотворцы, которые, кстати, считали, что Дидуров тоже хороший поэт. Кое—что в некрологах не отметили – а именно, что Дидуров был не «тоже хороший», а замечательный русский поэт, один из самых крупных в наше время. Если бы регулярно печатался, имя его гремело бы по стране. Но – не было у Леши пробивной силы. Ради молодых костьми ложился, а на себя энергии уже не хватало. Да и считал всегда, что главное – не напечататься, а написать.

Почти день в день с Дидуровым умер Андрей Краско, прекрасный актер, «Андрюха» из популярнейшего сериала. На сорок девятом году. Сердце отказало.

И, наконец, совсем недавно ушел Андрей Разбаш – один из самых достойных профессионалов нашего корыстного и неразборчивого ТВ. Автор, редактор и ведущий самых разных, но всегда качественных программ. В пятьдесят три года. Внезапно. Сердце отказало.

По официальной статистике российскому мужику положено жить пятьдесят девять лет. Все четверо даже до убогой этой планки не дотянули. В среднем на брата пришлось по пятьдесят четыре. Одно утешение – избавили Пенсионный фонд от лишней нагрузки…

Почему так рано уходят талантливейшие российские мужики? Что за сердца у них такие нестойкие?

Станислав Дерев мог бы жить и сегодня – но рискнул баллотироваться в президенты Карачаево—Черкесии. Сам черкес, не мог спокойно относиться к тому, что из республики выдавливают русских, порой незаменимых специалистов, что регион сидит на дотациях, что экономика в завале. Сколько же грязи вылилось на него в ту избирательную компанию! Считается, на Кавказе живут долго. Живут – если не баллотируются в президенты.

Дидуровскую «Кардиограму» бессчетно выгоняли из убогих помещений, приходилось искать новый кров. Говорят, два переезда – один пожар. Сколько же было этих пожаров! Не в них ли сгорело Лешино сердце? Последним пристанищем многолюдного сборища юных поэтов оказался Еврейский культурный центр на Никитской. С чего вдруг еврейский – ведь никаких этнических предпосылок к тому не было. Оказалось – узнав об очередной бездомности «Кардиограммы», директор Центра позвонил Дидурову: «Леша, когда—то ты помог мне, а сейчас я хочу помочь тебе». Там и встречались несколько лет молодые поющие поэты России. Слава Богу, у ребят из творческого содружества крыша над головой осталась. А вот у Леши – только холмик на кладбище…

Краско снимался много, никаких регалий не имел. Говорят – пил. Но что глушит водкой творческий человек, если не неуверенность в себе? Когда умер, выяснилось, что народ его очень любил. Что же раньше—то ему про эту любовь не сказали? Сейчас все время крутят по ящику фильмы с Андреем Краско. Молодцы, хорошо придумали. Вот только объясните, почему этот бенефис – посмертный?

Хорошо помню, как желтая пресса (а другой у нас, похоже, вообще не осталось) перемывала кости Разбашу в связи с новой женитьбой. С чего это он? Может, польстился на деньги очередной жены? И, вообще, не он ли заказал Влада Листьева? Разбаш объяснял, оправдывался. Пресса сомневалась. Рейтинги и тиражи росли…

Несколько десятилетий назад в Питере, тогда еще Ленинграде, хоронили великого актера Николая Черкасова. Тоже безвременно скончался – сердце отказало. Его младший коллега Игорь Горбачев, сам знаменитый актер, выступая над гробом, к негодованию тогдашних партийных вождей сказал, что Черкасов умер не от сердечной недостаточности, а от недостаточной сердечности.

Может, именно в этом все дело?

Не знаю, есть ли на свете страна, где люди так умело и азартно грызут друг друга. Иногда мне кажется, что в качестве героя и символа нам подошел бы не Прометей, несущий озябшим людям огонь, а орел, клюющий печень прикованному к скале титану…

РУССКИЙ БУНТ ОСМЫСЛЕННЫМ НЕ БЫВАЕТ

Итак, снова оборотни. На сей раз не в погонах, а в белых халатах или, может, в дорогих костюмах – не знаю, какой прикид предпочитают в собственных кабинетах сановные охранители нашего здоровья. Отличились они тем, что бюджетные деньги, выделенные на бедных и больных, предпочитали распределять между богатыми и здоровыми. То есть – между собой. По крайней мере, именно так, не вдаваясь в мелкие подробности, информировала нас пресса.

Ну ладно – воровали, теперь сидят. Все нормально, вор и должен сидеть в тюрьме. Общество приняло новость с пониманием и сочувствием, хотя и сдержано: ни кликов одобрения, ни митингов в поддержку справедливой кары. Даже пенсионные бабуси, на здоровье которых в первую очередь посягали воры, в воздух чепчики не бросали. Мол, так и должно быть, все спокойно, все правильно, никаких вопросов.

Вопросы, тем не менее, возникают. Ну, скажем, такой: почему воры?

В нашей цивилизованной стране, как и в прочем интеллигентном мире, действует презумпция невиновности: пока суд не вынес приговор, человека нельзя считать преступником. А тут даже следствие едва началось, но ни у кого ни малейшего сомнения – конечно, воры и есть, сидят за дело. Откуда такая уверенность? Неужели так и не выдавился из нас подлый и трусливый, сталинской выделки, совок: дескать, зря не посадят?

Да нет, тут нечто иное. В поголовной трусости наше общество не обвинишь. Когда вся судебная система наехала на опального олигарха, народ не безмолвствовал: и правозащитники митинговали, и журналисты клеймили «басманное правосудие», и студенты стояли у здания суда с плакатами. А тут свеженьких арестантов без всяких аргументов и фактов скопом зачислили в казнокрады. Почему? Ответ, пожалуй, может быть только один: подозреваемые расплачиваются за все свое бумажное сословие. Чиновник – значит заведомый вор. Принимается без доказательств.