Жаклин обняла его за костлявые плечи.
— Как мне благодарить тебя? — прошептала она.
Старый нечестивец пожал плечами, стараясь скрыть, что растроган.
— Я всегда беспокоился о тебе. А тут я вроде бы смог что-то для тебя сделать. Только не жди от брата слишком многого. Ты увидишь, что он очень изменился.
— Еще бы! Ведь прошло десять лет. Как ты думаешь, он уедет со мной?
— Это ты его спроси. Вон в том домике монастырская кухня, он ждет тебя там, — сказал он и обратился к Эллен: — Следуйте за мной, мадам. Не будем им мешать.
Жаклин смотрела им вслед, пока они не исчезли в густом кустарнике. Видимо, брезгливая Эллен старалась держаться подальше от старика, потому что до Жаклин вдруг донесся его насмешливый голос:
— Вы когда-нибудь работали на улице, мадам? За вас с вашим ростом дадут хорошую цену.
Жаклин не смогла не улыбнуться, хотя вся была напряжена как струна. А что, если Луи изменился до неузнаваемости? Может ли он говорить? Пришел ли в себя после тех ужасных потрясений, которые они пережили на улицах Парижа, или у него по-прежнему разум ребенка? Знает ли он, что ей приходилось делать ради него? Ненавидит ли ее за это? А главное — что, если это вообще не он?
Жаклин подошла к кухне и обнаружила, что дверь не заперта. В помещении был только один монах. Наклонившись над большим котлом, он что-то в нем сосредоточенно помешивал. У него было красивое, породистое и странно знакомое лицо. Почувствовав ее присутствие, он обернулся, и она взглянула в красивые карие глаза Луи.
— Жаклин! — сказал он ласковым глубоким голосом.
Не в силах сдержать рыданий, она кинулась к нему и обняла. Неужели это на самом деле он?! Неужели он жив?
— Это ты? — рыдания душили ее. — Это правда?..
— Конечно, я, — сказал он, прижимая ее к себе. — Я все эти годы был тут.
Неожиданно рассердившись, Жаклин отстранилась от него.
— Почему же ты не дал мне знать? Я чуть с ума не сошла от горя и отчаяния! Как ты мог заставить меня поверить в то, что ты умер?! Ведь, кроме тебя, у меня никого не было!
— Нет, Жаклин, — мягко сказал он. — У тебя была ты сама. Самая сильная из всех, кого я когда бы то ни было знал. Мне известно, что ты сделала для меня. Рано или поздно ты бы себя просто уничтожила. Мы могли выжить лишь поодиночке. — Он ласково коснулся ее лица. — Мне удалось убежать от Мальвивра и его людей, братья из монастыря нашли меня и увезли с собой. Прошло много времени, прежде чем я вспомнил, кто я и что. Только через год я заговорил. Я все равно не мог бы найти тебя и решил, что так будет лучше. Ты должна жить своей жизнью, без такой обузы, как маленький брат.
— Черт побери, Луи, это я должна была решить сама!
— Ну вот, как всегда, командует старшая сестра, — сказал он с улыбкой. — На этот раз, Жаклин, я принял решение сам. Я обрел мир, который никогда не надеялся найти. А ты?..
Жаклин сумела улыбнуться, несмотря на душившие ее слезы.
— Со мной все хорошо, — сказала она. — А почему же ты все-таки решил дать мне знать, где ты находишься?
— Я этого не делал. Я думал, что тебе лучше считать меня мертвым. Ведь Луи, которого ты знала, больше нет. Я — брат Мартин, великий повар, — сказал он, с застенчивой улыбкой обводя рукой кухню. — Ты представляешь, в какой ужас пришла бы маман?
Жаклин не могла не улыбнуться: их мать была таким снобом!
— Тогда почему же я здесь?
Он покачал головой, лицо его омрачилось.
— Это-то меня и беспокоит. И нашего старьевщика тоже. Я очень удивился, когда впервые увидел его здесь. Он даже точно не может сказать, как узнал, где меня искать. Какой-то его приятель услышал разговор в таверне… Он старик подозрительный, ты это знаешь не хуже меня. Он считает, что тут что-то нечисто.
Ужасное чувство, которое не покидало Жаклин с тех пор, как они покинули Венецию, она приписывала разлуке с Николасом. Теперь она понимала, что у нее были более конкретные причины бояться.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила она.
— Думаю, что тебе нужно уезжать. Бери свою подругу и уезжай из Ланте, из Франции как можно скорее. У меня дурные предчувствия. А они обычно оправдываются.
— А как же ты?
— А что я? Я здесь счастлив — счастлив так, как никогда и не мечтал. Здесь меня никто не достанет — ведь сейчас церковь даже охраняется государством. Не беспокойся обо мне. Думай о своей безопасности. Тебе нужно позаботиться о себе.
На какое-то мгновение Жаклин замерла.
— Значит, я тебя больше никогда не увижу? — спросила она спокойно.
Луи покачал головой.
— Так будет лучше. Оставим прошлое позади. У меня своя жизнь, хорошая жизнь. Ты должна обрести свою.
Она уже обрела ее и отказалась от нее ради брата. Ей хотелось плакать, кричать, умолять! Она уже потеряла его однажды и не хотела, чтобы это случилось снова. Она не могла остаться совсем одна!..
Жаклин не решилась обнять его на прощание.
— Я буду скучать о тебе, мой маленький брат, — сказала она.
— Теперь я уже больше тебя, — улыбнулся он. — Иди с миром.
Она хотела крикнуть ему, что не верит в его бога. Но Луи был дарован мир, и именно бога она должна была за это благодарить…
Жаклин зачерпнула ложкой мясо, которое тушилось на плите, и попробовала его.
— Соли недостаточно, брат Мартин, — сказала она бесцветным голосом. — Господь да пребудет с тобой.
Жаклин выбежала из кухни, почувствовав, что еще немного — и разрыдается. Миновав потайную калитку, она побежала к лесу, дальше от своего маленького брата, которого она потеряла, нашла и вновь потеряла. Слезы слепили ее, и она бежала, не тревожась о грозящей ей опасности.
* * *
— Расскажите мне, как живет моя маленькая Жаклин. Она счастлива? — спросил старик, не глядя на Эллен.
Она сидела на камне недалеко от входа в монастырь и по-прежнему старалась держаться как можно дальше от него. Его присутствие нервировало ее: эти глаза, казалось, видели все насквозь. Он был нищим, и он был французом; ее всегда учили не доверять подобным людям. Но сейчас, здесь, в лесу, в центре чужой страны, постоянно подвергаясь опасности, ей хотелось преодолеть свои детские предрассудки и сесть к нему поближе. Ей нужна была поддержка.
Однако с привычкой трудно расстаться. А потом, почему она решила, что им грозит опасность?..
— Счастлива? — переспросила Эллен. — Она могла бы стать счастливой, но…
Старик вздохнул.
— Все еще не прекращает борьбу? Но вы-то, вы-то… Как могли вы, воспитанная английская леди, пуститься на такую авантюру?!
— А не вы ли сказали, что я могла бы подзаработать на улице?