– Я знаю, кто ты есть, – прошептал он ей в самое ухо. – В каждом борделе в Хелене полно таких, как ты, шлюх-полукровок. Это тебе не Гилеад. Тебя здесь армия не поддержит. И я покажу тебе, что это значит, если ты будешь продолжать совать свой нос куда не следует.
Ее первым побуждением было сопротивляться, из-за больших доз адреналина ее внутренние устройства заставляли ее систему работать быстрее. Но, подумав, она почти рассмеялась над этим, как над детской глупостью. Почему ее это так беспокоит? Для чего вредить себе только ради того, чтобы не дать Кинцу возможности похвастать впоследствии тем, что он побил ее на тренировочном мате? Она расслабилась в его руках и стала ждать.
До известной степени это сработало.
– Тупая сука, – пробормотал Кинц на выдохе.
Он отпустил ее руку, но одновременно подставил ей ногу так, что она чуть не кувырнулась. Ее внутренние устройства позволили ей удержаться на ногах. А когда она обернулась, он уже скрестил руки на груди, а на его лице сияла привычная ухмылка.
Она рассмеялась, хотя у нее от ярости дрожали руки.
– Было здорово. Как-нибудь повторим.
– Конечно, – все еще улыбаясь, поддержал он. – Еще увидимся.
Она проводила его взглядом до самой двери, стоя посередине мата на цыпочках. Должно быть, она выглядела потрясенной. Она еще не успела прийти в себя, как Маккуин подошел к ней с встревоженным выражением на лице.
– Все в порядке, майор? Она расслышала его голос сквозь пелену адреналина.
Казалось, что он говорил откуда-то издалека.
– Со мной все хорошо, – сказала она, проводя мокрой рукой по волосам. – Но этого сукиного сына придется наказать.
Сияющая воронка.
Свет и тишина. Полнота пространства, как шум в морской раковине. Колонны, как ребра, подпирающие природные веерные своды, создавали живую картину готического собора.
Ли видела это и в темноте, и под водой. Теперь она смотрела на это глазами шахтеров, видела это так, как Шарифи. И Белла была права: все вокруг пело. Возможно, Ли слышала не ту музыку, которую слышала ведьма, но ее внутренние устройства вели себя очень неспокойно под напором квантового шторма, бушевавшего в блестящем нутре сияющей воронки.
Осушить ее было непросто. Бригаде, занимавшейся уборкой, потребовалось гораздо больше времени, чем предполагалось, чтобы укрепить окружавшие воронку проходы и запустить насосы. Несколько напряженных дней было потрачено на поиск подземной реки, вышедшей из берегов в результате пожара и последовавшего за ним подъема воды. Вода продолжала поступать в нижние горизонты «Тринидада» с той же скоростью, с какой они ее откачивали.
Работа задерживалась еще и потому, что шахтеры, за исключением католиков, отказывались работать в сияющей воронке. Это место было окружено путающими суевериями и отталкивало некоторых настолько сильно, насколько манило к себе Шарифи.
Что-то щелкнуло и быстро откатилось из-под ног Ли. Она наклонилась, от лампы на ее голове по неровному полу побежали тени. С пола на нее смотрели два блестящих красных глаза. Она дотронулась до них и услышала легкий стук. Она подняла предмет. Это был дешевый пластиковый продукт местного производства, всегда продававшийся на рынках Компсона. Два красных шарика, соединенных между собой петелькой из черной резинки. Эта дешевая безделушка называлась «Любовь в Токио» и служила для того, чтобы завязывать девчоночьи косички. Когда-то в туманном прошлом Ли была девочкой с косичкой и носила такую же штучку. Не задумываясь, она надела резинку себе на запястье, пропустив пластиковый шарик через петельку. Послышался щелчок, и резинка затянула ей запястье так, что стало ощущаться легкое давление шариков на кожу. Из глубины подсознания всплыли воспоминания ночных детских страхов, сильные и точные.
Она была в какой-то другой блестящей воронке, а не в этой. Из той воронки все давно уже было вынуто и продано АМК или какой-то другой компании. Она – на руках у матери. Отец – где-то здесь, рядом, но не с ними. Это другое месторождение; она помнила долгие часы, проведенные на неровных горных дорогах, о том, как взятые напрокат дыхательные аппараты переходили из рук в руки в трясущемся грузовике под хлопающим брезентовым тентом. Было темно, когда они выехали, еще темнее, когда добрались до места, но самая темень была в той жаркой шахте с невнятными звуками повсюду. Ее страшили эти звуки, эти тонны камней, громоздившиеся над ее головой.
«Я – внутри зверя, – думала она. – Меня проглотили, как Иону».
Воспоминание ушло. Она встряхнула головой и осмотрелась. Что они делали в той сияющей воронке? Почему они туда попали? Она попыталась еще раз проследить нить памяти, вспомнить, что было дальше, извлечь разрозненные воспоминания. Ничего.
– Что это? – спросил Маккуин, показывая на шарики. Ли подпрыгнула от неожиданности, поскольку совсем забыла о нем. Она протянула ему безделушку. Он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Не похоже, что это в стиле Шарифи.
– Возможно ли, чтобы Картрайт или кто-то еще приводили сюда вниз детей?
Маккуин выглядел неловко.
– Ну, АМК старается остановить их. Но что они могут сделать? Они не могут закрыть каждый шурф и вентиляционный штрек.
– А что тебе известно о сияющих воронках, Маккуин?
Он посмотрел на нее так, словно в вопросе был подвох.
– На самом деле я забыл уже многое, что знал раньше… до того, как поступил на службу. – Маккуин перевел дыхание и нахмурил брови. – Это то, что геологи называют белыми телами, – уплотнения породы, проходящие через несколько ее пластов. Лучшие кристаллы всегда находятся в этих белых телах. Некоторые из них с начала и до конца – транспортной категории. Когда компания попадает на такое… ну, это – большие деньги. Начинается настоящий бум.
– Но ведь это больше чем деньги, так? Почему Картрайт так волнуется об этом?
– Я – пятидесятник, – сказал Маккуин, и в голосе его проступило едва заметное недовольство, которое можно было и не заметить.
Но Ли его услышала, поскольку ожидала.
– Это все опять касается шахтных священников, – медленно сказала Ли. – И профсоюза.
– А какая разница? – спросил Маккуин.
– Ну, прекрати, Брайан. Это важно.
– Я… знаю только, о чем говорят. Я не думаю, что большинство католиков знают больше. Вовсе не значит, что Рим это одобряет.
– И?
– И ничего. Священники – те, кто верит в это, – ищут белые тела. Тем же внизу и занимается Картрайт. И в АМК не знают, что он священник. Иначе они бы с него живого содрали шкуру.
– И что они делают, когда находят сияющую воронку?
– Обычно спускаются туда и пялят на нее глаза. А что, скажем, люди делают, когда приезжает Папа Римский?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});