— Думаю, правители и вожди согласятся отдать непрофессиональных воинов под руку молодых наследников знатных родов, — кивнул император. — Однако кто же станет кормить семьи новых воинов?
— А вот тут, уважаемый Хайле Селассие, мы подошли к принципиальному вопросу, — пристально посмотрел в глаза императора Алексей. — Чем вы готовы заплатить за помощь Парагвая?
— Я понимаю, что золота в императорской казне недостаточно, чтобы расплатиться с казаками, но больше мне нечего предложить, — понурив голову, развёл руками бедный африканский правитель.
— Император, отдай мне то, что расположено в Абиссинии, но воспользоваться чем ты в ближайшие десятилетия не сможешь, — хитро улыбаясь, задал загадку мудрый джин из Парагвая и, сжалившись, чуть смягчил условия: — Отдай на десять лет, и только ту часть, которую я сам смогу использовать.
— Что же у меня есть такого, чем я не могу пользоваться? — поглаживая бороду, призадумался император.
— А чтобы ты был сговорчивей, я чуть нагоню жути, — согнав улыбку с губ, посуровел владыка Парагвая. — Я не всё ещё поведал о нашем противнике. Итальянцы перебрасывают в Африку пятьсот тон иприта, закаченного в бомбы и снаряды, а также тысячи тон фосгена в бочках, которым собираются с самолётов заливать земли Абиссинии, уничтожая посёлки, отравляя озёра и пастбища. И те сто тысяч старых противогазов, что привезли казаки для воинов Абиссинии, не смогут спасти сотни тысяч мирных жителей, обречённых фашистами на мучительную смерть от боевых отравляющих веществ.
— Абиссиния не сможет победить в войне с Италией, — поняв всю тщетность своих потуг, обречённо уронил руки император. — Противостоять превосходящим по численности и технике войскам, оснащённым обычным вооружением, ещё было как–то можно, но сопротивляться против химического оружия народ Абиссинии бессилен.
— Если только не бить врага таким же страшным оружием, — подняв указательный палец, подал надежду владыка Парагвая. — Я бы не стал прилетать в Африку, если бы итальянцы не вздумали применять химическое оружие. Но теперь фашисты сильно пожалеют, что отвлекли столь занятого человека от государственных дел.
— Неужели вы, сеньор Ронин, в состоянии расплатиться с фашистами их же монетой? — с надеждой воззрился на спасителя его народа и страны император.
— А вот это удивительно метко сказано? — словно забавной шутке, рассмеялся парагвайский магнат. — Осталось лишь нам с вами сговориться в цене.
— Да я душу дьяволу согласен продать, чтобы спасти Абиссинию и её народ, — всё же на всякий случай осенив себя крестным знамением, решительно заявил уже было отчаявшийся император.
— Дьявола призывать незачем, я за него, — продолжал веселиться парагвайский владыка. — Мои услуги стоят гораздо дешевле — душу в оплату не требую, беру золотом по прейскуранту.
— Но у меня же нет достаточно золота, — напомнил печальный факт император.
— Дружище, да ты просто не знаешь о зарытых в твоей земле сокровищах, — не унимался весёлый оптимист. — Согласись пожертвовать малым, чтобы обрести великое.
— Уважаемый, пожалуйста, огласите прейскурант за парагвайские услуги, — напряжённо вглядываясь в лицо всесильного заморского владыки, осторожно попросил император.
— Первый пункт: все неизвестные месторождения золота в Абиссинии передаются на десять лет в руки казакам, — начал загибать пальцы парагвайский магнат. — То же самое касается и нефтяных месторождений.
— Но в Абиссинии нет нефти, — возразил Хайле Селассие.
— Я же предложил отдать то, чем сам ты воспользоваться не сможешь, — напомнил Алексей. — А нефть в Абиссинии залегает в очень глубоких слоях земли, даже итальянцам до неё будет не добраться.
— Так как же, уважаемый сеньор Ронин, вы узнали о нефти?
— Когда на дирижабле пролетал над страной, заметил через экран магнитоскопа, — легко выкрутился чародей–кладоискатель. — Так же и о золотишке неведомом прознал, которое вручную из земли не добыть.
— Да бери, сколько сможешь, — обрадовался нежданным кладовым хозяин Абиссинии. — Лишь бы страну от беды спас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я ещё и землицу бросовую на юге страны хочу в сельхозоборот пустить, — наглел на глазах парагвайский магнат. — От рек, что в сторону Сомали текут, проложим водные каналы, установим электронасосы с ветрогенераторами и оросим засушливые земли по берегам. Заодно построим сеть противотанковых рвов на южном фронте, перекрыв дороги из Сомали.
— Мне самому те пустые земли не поднять, — согласился император. — Только где же ты думаешь взять людей для столь грандиозных ирригационных работ? Вдоль тех рек живёт совсем немного крестьян.
— Потребую от феодалов и вождей передать под власть казаков всех рабов и безземельных батраков, — решил учинить революцию вождь анархистов. — А не пожелают добровольно пожертвовать малую часть, паладины погонят на принудительные работы по фортификации южного фронта всех тайных пособников агрессора, ещё и имущество отберут в фонд обороны.
— Да, золото на содержание трёхсоттысячного войска паладинов у тебя появится, — опасливо покосился на буйного анархиста император.
— Паладины–светоносцы готовы и задаром драться за независимость империи от богомерзких фашистов, — твёрдо заверил правителя Абиссинии Алексей. — Но их воинам необходима достойная плата для содержания семей. Золото с новых приисков позволит содержать армию паладинов, не в ущерб скудной казне Абиссинии.
— А парагвайцам с лихвой покрыть все траты на военную компанию, — задумчиво поглаживая бороду, понимал интересы союзников Хайле Селассие. — Нефть позволит обеспечить транспорт местным топливом, новые орошаемые земли дадут хорошие урожаи. Но ведь всё это станет возможным только, если итальянцы не захватят Абиссинию.
— Казаки не дадут добрых братьев–христиан в обиду, — покровительственно улыбнулся владыка Парагвая.
Хайле Селассие подкупала искренняя вера могучего Ронина в неотвратимую победу над Италией. Император даже побаивался опасного владыку Парагвая, который мог легко поднять войско паладинов на мятеж. Однако угроза захвата страны итальянцами была очень реальна, а вот победа Абиссинии в неравной схватке весьма призрачна. И уж совершенно невозможна без помощи парагвайских казаков. Пусть паладины встанут в первых рядах защитников империи, а верные Хайле Селассие войска займут оборону ближе к столице. И в том, что казаки будут добывать золото и нефть с новых месторождений, тоже большой беды нет. А уж новый урожай с поливных земель, так и вовсе дело далёкого будущего, которого у страны может и не быть.
— Я готов продать душу парагвайскому дьяволу, — улыбнувшись, пошутил Хайле Селассие и, привстав с кресла, протянул руку странному союзнику.
— Э-э, император, одной души мне мало, — улыбаясь, пошутил в ответ Алексей и, тоже поднявшись из–за стола, принял ладонь для рукопожатия. — Обещай мне отдать в помощь сто тысяч душ воинов, когда враг нападёт уже на мой народ.
— Да хоть половину войска бери, — рассмеялся император, — но только после нашей победы в войне.
— Полной победы над врагом в скором времени не обещаю, ибо мировая война затянется надолго, — крепко пожимая ладонь союзника, мрачно предрёк заморский пророк. — Но вот итальянцев мы с вашей земли погоним взашей ещё в этом году, а дальше уж Абиссиния может и малыми силами отбиваться.
— Весьма оптимистичное пророчество, — охотно поверив владыке, с облегчением вздохнул император Абиссинии. На память сразу пришли многочисленные сплетни о парагвайском вожде–чудотворце. Ведь даже последнее светопреставление при отправке паладинов в Абиссинию не поддавалась логическому объяснению.
— Сила света на стороне паладинов Абиссинии, — словно угадав чужие мысли, отпустил ладонь императора атаман святого воинства и перекрестился.
И в этот миг, под порывом свежего ветра в распахнувшееся окно, по-особенному ярко вспыхнули огни восковых свечей в серебряном канделябре на столе. Под напором света, тёмные тени задрожали за спиной и попятились в дальние углы.