— Эх, батяня, а я умею только дули из дыма от костра крутить, — тяжело вздохнув, позавидовал отцу Матвей. — Ты, вон, на настоящую войну отправляешься, а меня с собой не берёшь.
— Не переживай, врагов и на твой век хватит, придётся ещё повоевать, — взъерошил ладонью волосы сынишки Алексей. — Учись пока дули из дыма крутить получше, глядишь, и колдовское баловство когда–нибудь пригодится.
— Ты уедешь — кто учить станет? — обиженно насупился мальчишка.
— Ну, улечу я ещё не скоро, да и ненадолго совсем, — обнадёжил наставник. — А на время отлучки, сложной домашкой загружу, чтобы не скучал.
— Всю неделю в учебке загружают, а по выходным ещё и колдовскую домашку делать, — надув губы, возмутился непомерной нагрузкой одиннадцатилетний мученик.
— Хочешь стать настоящим мастером — набивай руку, — улыбнулся домашний учитель.
Матвей шмыгнул носом и с укором глянул на отца.
— А ты рассказывал, что тебя в детстве науками разными не мучили — дед учил только воевать.
— Так потом самому много лет нагонять пришлось, — посетовал Алексей и обнял сынишку за плечи. — У меня детство короткое было, завидовать нечему, а твоя война дала тебе отсрочку — гуляй вволю.
Через месяц Алексей улетел в Африку, где во французском порту Джибути застрял караван светоносцев–паладинов. Колониальные власти Джибути, ссылаясь на решение Лиги Наций, не пропускали военные грузы в Абиссинию, хотя итальянское снаряжение в портовых складах надолго не задерживалось.
С появлением в небе дирижабля парагвайского лидера, обстановка в порту резко накалилась. Встречать атамана на улицы Джибути вышли тысячи вооружённых паладинов. Молодые абиссинцы, бахвалясь удалью, принялись ломать ударами кулаков деревянные штакетные заборчики и крушить ногами хлипкие глиняные стенки торговых лавок. Американские индейцы белой краской нанесли на лица замысловатые узоры и с грозным видом мрачно взирали на местных обывателей. Парагвайские казаки разграбили винную лавку и полезли шарить по портовым складам. Вскоре заполыхали амбары с военным имуществом итальянской армии. Обстановка в городе накалялась с каждой минутой, грозя вспыхнуть всеобщим погромом и грабежом. Французский воинский контингент был труслив и малочислен, чтобы пытаться усмирить тысячи разбушевавшихся казаков. У каждого паладина на правом боку висела кобура с автоматической «парагвайкой», а на левом — тесак внушительных размеров. И злые казацкие лица добра не сулили.
По прибытии в окрестности Джибути, Алексей пересел в кабриолет с открытой кабиной и, под восторженные крики встречающих, проследовал в центр города, к резиденции губернатора. Охранники дворца робко попытались остановить важного сеньора в дорогом костюме и с массивным золотым крестом на груди, но Алексей без усилий раздвинул рослых привратников, как танк, проходящий сквозь хлипкий подлесок.
— Губернатор, что за безобразия творятся в вашем порту⁈ — толчком ладони распахнув двери кабинета местного управляющего, ворвался внутрь буйный сеньор, говорящий по–французски с ужасным азиатским акцентом.
— С кем имею честь беседовать? — привстав из–за письменного стола, надменным взглядом оценивал внешний вид разгорячённого незнакомца губернатор Французского Джибути.
— Алексей Ронин, владыка Парагвая, — не стал скромничать незваный гость и, без приглашения плюхнувшись в заскрипевшее кресло, сразу перешёл к обсуждению сути проблемы: — Месье, по какому праву мою дипломатическую миссию и груз не пропускают в Абиссинию?
— Вы имеете в виду банду вооружённых дикарей и вагоны с боеприпасами? — заняв вновь губернаторское кресло, осадил невежду хозяин Джибути.
— В порту застряла моя личная охрана и подарки императору Хайле Селассие, а также абиссинские паломники, возвращающиеся из Святой Земли, — закинув ногу на ногу, нагло заявил парагвайский прохиндей.
— А не многовато ли воинов для охраны? — скептически скривил рот губернатор.
— Для государственного визита — в самый раз, — заявил самозваный самодержец. — А то я слыхал, что места в Африке опасные, никакого порядка в колониях нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Потому–то ещё пушки и ракеты с собой прихватили? — усмехнувшись, пытался вывести на чистую воду наглого контрабандиста губернатор.
— Пороховые ракеты, для организации торжественного салюта, — не моргнув глазом, дерзко врал парагваец.
— Ну а вагон с противогазами вам зачем? — попытался загнать в угол врунишку губернатор.
— Так для маскарада, — разведя руками, издевался парагвайский клоун.
— Из–за решения Лиги Наций по мирному урегулированию эфиопского кризиса, я не могу пропустить военный груз и войска в Абиссинию, — скрестив руки на груди, упёрся законопослушный француз.
— А итальянские грузы, значит, можете? — поймал француза на лжи Алексей.
— Через порт Джибути они переправляют только мануфактуру и продовольствие.
— Ага, форменные тряпки с погонами и съедобные гранаты, — язвительно высмеял лжеца непрошеный гость.
— Довольно паясничать! — сурово сдвинув брови, хозяин Джибути указал пальцем наглецу на дверь. — Сеньор Ронин, извольте покинуть кабинет.
— Я‑то сейчас в Аддис–Абебу улечу, а вот, что вы будете делать с тысячами разъярённых фанатиков–паломников, вооружённых пьяных казаков и озлобленных дикарей–индейцев? — встав с кресла и уже повернувшись спиной к глупому французу, бросил через плечо Алексей. — Надолго продовольствия из разорённых амбаров толпе не хватит, а милостыню казаки и индейцы просить не станут. Боюсь, «гранаты» с итальянских складов придутся казакам не по вкусу, начнут разбрасывать, куда ни попадя. Караван парагвайских судов уже ушёл из порта, и, похоже, что до следующей удобной оказии, от Джибути останутся лишь кучки кирпичей и обугленные головешки.
— А разве это не ваши люди? — опешил от угрожающей перспективы губернатор.
— У меня дирижабль не резиновый — всех забрать не могу, — обернувшись, развёл руками владыка. — А за вооружённых фанатиков–паломников я, вообще, не в ответе.
— Сеньор Ронин, вы можете задержаться в Джибути, до урегулирования проблемы, — встав с кресла, уже заискивающе предложил губернатор.
— Теперь это уже ваши проблемы, а я спешу, не досуг мне, — небрежно отмахнулся от вздора владыка Парагвая и вразвалочку направился к выходу.
— Постойте, Сеньор Ронин, — шустро выскочил из–за стола губернатор и, засеменив короткими ножками, бросился обгонять ускользающего правителя. — Вы же не можете вот так просто уйти.
— И кто казака остановит? — смерил низкорослого толстячка насмешливым взглядом двухметровый гигант.
Примерно таково же было сейчас соотношение французских и парагвайских сил в Джибути. И если свирепые казаки задумали бы захватить город, то противостоять им было некому. Старинные пушки в фортах, по краям гавани, направлены в море, а вот новейшие мобильные парагвайские орудия уже были в городе, как и многотысячный десант, поголовно вооружённый автоматами. Да и вояки прибыли из–за океана непростые, отборные, каждый в рукопашной играючи троих уложит — случались, на днях, уж прецеденты в портовых кабаках. А стреляют парагвайские бойцы снайперски, — тоже баловались, публику потешая, — да и винтовок с оптическим прицелом у них на руках не меньше полутора тысяч.
Холодный пот прошиб обречённого губернатора, когда до него, наконец–то, дошла сложившаяся в городе взрывоопасная ситуация. Ведь если рванут вагоны с пороховыми ракетами, то от портовых складов камня на камне не останется, а учитывая, что в некоторых вагонах, исходя из таможенных деклараций, ещё и десятки тонн пушечных снарядов «для салютов» уложены — фейерверк будет до неба, и ещё полгорода туда же взлетит. И в то, что казаки–анархисты безропотно сдадут своё оружие, французу совершенно не верилось — во всяком случае, с итальянскими складами разбойники не церемонились, разграбили и сожгли.
Губернатор смекнул, что жалобу в Лигу Наций он сможет потом подать, только если сейчас успеет вытолкать оккупировавших Джибути парагвайцев в Абиссинию. И в настоящий момент он сидит на пороховой бочке с зажжённым фитилём.