— А как, чёрт тебя дери? — и солёные капли побежали из глаз одна за одной.
— Послушай…
— Поставить меня на колени и отыметь в рот, тебе брезгливость не помешала, м-м? — я моментально почувствовала себя грязной и осквернённой.
— Успокойся, я тебя прошу, — всё-таки скрутил меня Данил, а я сразу же расплакалась у него на груди. Жалобно. Горько.
— Ненавижу тебя, — задыхаясь, выдавала я, а он только гладил меня по голове и баюкал в своих руках.
— Неправда, нет между нами никакой ненависти, Лера. А не целовал я тебя, потому что вообще никого не целовал. Понимаешь? Чувствуешь разницу?
На секунду замерла, боясь поверить ему на слово, а затем переспросила:
— Никого?
— Никого.
— Даже жену.
— Тем более её.
— Впервые в жизни, что ли, со мной целовался?
— Ну, было пару раз в школе по синей лавочке.
— Да ты гонишь мне! — оттолкнулась от него и заглянула в его глаза, которые смотрели на меня серьёзно и без тени лжи.
— Нет, — просто ответил он, прижимаясь лбом к моему лбу.
— А мне тогда, почему исключение сделал? – вытерла влагу с зарёванных щёк.
— Комплиментов хочешь? — усмехнулся Шахов.
— А вот и хочу, — сердито буркнула я и последний раз всхлипнула, заканчивая на такой минорной ноте свою феерическую истерику.
— Ладно…
Но не успел Данил и двух слов сложить в законченное предложение, как его телефон, лежащий на столе, подал голос. Быстрый взгляд чёрных глаз на экран, и он полностью отвлёкся от темы.
— Что там?
— Пожарная инспекция определила причину, по которой сгорела твоя халупа.
— И какой вердикт?
— Проводка. Компенсации не будет, — жёстко заключил он и допил свой лунго одним глотком.
— И что мне теперь делать?
— Ничего. Просто жить со мной и благодарить бога, что он послал тебе такого славного парня.
— Ну прям благодетель, — сложила руки в молитвенный жест.
— Ага.
— Спаситель сирых и убогих.
— Продолжай, мне нравится, — поиграл дурашливо бровями и чмокнул кончик моего носа.
— Поборник нравственности и чести.
— А это кто? — недоумённо выпучил Данил глаза, а я рассмеялась.
— Ладно, с последним перегнула, согласна. Но вернёмся к нашим птичкам. Хорошо, так уж и быть, я у тебя пока поживу.
— Вот спасибо.
— Но только потому, что выбора у меня особо-то и нет, — погрозила я мужчине пальцем, а он тут же его сграбастал и чмокнул в подушечку, — тем более с вот этим прицепом, — и я указала на белоснежный кусочек шерсти, спящий на подоконнике, который Шахов обозвал Мяусом, — но что мне делать потом, когда я тебе надоем?
Данил тут же легонько потрепал меня по щеке и ответил.
— Маловероятный исход.
— Хотя, чего это я? Мой работодатель неплохую зарплату мне платит так-то. Сниму квартиру. Ой, нет, на квартиру мне не хватит. Но на комнату в общаге наскребу или вон к бабулькам перееду, они меня, между прочим, уже звали на постой.
— Жопу надеру, — схватил меня за шею Шахов и притянул к себе, жадно целуя в губы, — никаких общаг, бабусь, дедусь и левых квартир. У тебя есть я и закрыли тему. Ещё вопросы будут?
— Будут! — задрала я нос повыше. — Можно мне уже как-то без твоего Леонида на хвосте жить?
— Нет.
— Но он…
— Нет, Лера. Даже не обсуждается. На общественном транспорте ты у меня ездить не будешь, и точка. Хочешь избавиться от Лёни? Тогда иди и учись на права.
— Так у меня машины нет, — развела я руками.
— Подарю.
— Жесть…, — прижала я ладони к щекам и посмотрела на него как на занозу в заднице. Без всякого воодушевления.
— Какой есть, — подмигнул мне Данил и ещё раз смачно поцеловал, — ладно, девочка моя, я быстро по делам, а ты пока скучай по мне сильно и жди. Я вернусь часа через три и поедем в «Медвежьи угодья» до понедельника. Будешь отдаваться мне в той самой беседке. Компенсируешь, так сказать, психологическую травму, нанесённую мне после прошлого раза.
— Дурной, — рассмеялась я и покачала головой, провожая его до самого порога, и снова целуя своего мужчину жарко, горячо и страстно.
А спустя всего пару секунд после того, как за Шаховым закрылась дверь, я кинулась обратно в кухню, где зазвонил мой новый телефон (да, да, ещё один дорогущий подарок от Данила). Добежала и тут же приняла вызов с незнакомого номера:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Алло?
— Валерия Райская?
— Да, это я.
— Меня зовут Пелагея Топтыгина.
Бог ты мой! Пелагея! Владелица самого топового в столице дизайнерского бюро! И она звонит мне! Сама!!!
Я сейчас в обморок упаду!
— Здравствуйте, Пелагея, чем могу быть полезна? — с трудом преодолевая дрожь в голосе, выдавила я из себя.
— Всем, — сразу же ответила женщина, а затем предложила мне такое, от чего у меня закружилась голова и, кажется, случился апоплексический удар.
Да быть этого не может! Сама Топтыгина пригласила меня в штат, а я не в праве сказать ей «да», так как связана грёбаным контрактом со своим же, чёрт возьми, парнем.
Но не успела я как следует мысленно обматерить Шахова, как на телефон мне пришло сообщение от него же:
«Соглашайся».
Боже ты мой! Я люблю его!
Глава 47 – Поплыла…
Лера
— Пресвятые угодники, ты с каждым днём сияешь всё ярче, Лерочка, — прижимает руку к груди Мария Марковна, смотря на меня с блаженной улыбкой на устах.
— Совсем от любви поплыла, — кивает её сестра и качает головой.
— Поплыла, — соглашаюсь я без боя.
— Ой, ну ладно светишься, это ещё можно пережить, — фыркает Ангелина Марковна, — но вот эта придурковатая улыбка…
Смеюсь, когда она меня передразнивает, изображая не обременённую интеллектом личность.
— Лера, с этим выражением лица срочно надо что-то делать. Так по улице ходить нельзя.
— Я бы с радостью, но, — развожу руками, — по-другому не получается.
— Ну Шахов-то этот хоть взаимностью тебе отвечает? — обеспокоенно смотрят на меня старушки.
— Кажется, отвечает, — с придыханием выдаю я и снова улыбаюсь, как умалишённая.
— И не обижает?
— Не-а, — отрицательно качаю я головой.
Но рассказывать детально о наших отношениях с Данилом всё-таки воздерживаюсь. Почему? Банально боюсь сглазить, ведь счастье любит тишину. Оно — словно пугливая птица, взмахнёт своими призрачными крыльями и улетит, стоит только привлечь к нему излишнее внимание толпы. Не хочу. Я буду переживать всё это в одиночку.
И лишь надеяться на то, что я не разлечусь на осколки от обилия чувств.
Потому что вот уже почти три месяца я жила вместе с Данилом в его квартире и ни разу не пожалела, что дала согласие быть с ним. Да, нашу идиллию ещё нарушала тень его до сих пор существующего брака с другой женщиной, но я верила в то, что это лишь временное неудобство. Тем более, что с женой он вообще никак не контактировал. Кажется…
Ну а когда?
Днём Данил работал, вечера и выходные мы проводили в объятьях друг друга. И лишь изредка, максимум пару раз в месяц, мужчина уезжал в командировки на один, в крайнем случае на два дня. И всегда там был со мной на связи. Я не могла обвинить его в неверности мне. Даже близко!
Да и сколько нежности и заботы он мне дарил. Каждый день таскал мне охапки цветов, а ещё задаривал всевозможными дорогущими презентами и по-настоящему обижался, когда я все это добро не использовала э по назначению. А куда, скажите, мне носить цацки с бриллиантами или сапфирами? И это я молчу о, висящих в гардеробной, шубах из соболя, рыси и даже перуанской ламы.
— Ты сдурел? — негодовала я, разглядывая очередной безумно дорогой дар. — Да в Москве зимой столько холодных дней нет, чтобы мне всё это надаренное тобой добро сносить.
Но Данил только ласково улыбался, а затем затыкал мой рот страстным поцелуем, заставляя забывать о его безумной расточительности, и думать только о том, что я люблю его больше жизни. А там уж, чем бы дитё ни тешилось…
— И надолго вы улетаете? — выдернула меня из сахарных дум Мария Марковна.