Подъезжая по одной улице к этому заведению, Кидд, к своему великому удовольствию, увидел ординарца, выезжавшего из другой улицы. Индеец был в дорожном снаряжении, готовый к отъезду. Оба приятеля вошли в притон сеньора Коспето, описанный уже нами выше.
Плут честно сдержал свое слово. Кроме бутылки мескаля, он распорядился подать еще бутылку первосортной каталонской водки. Все благоразумие индейца испарилось при виде такого щедрого угощения. У него не было никаких оснований не доверять бандиту, в компании которого ему приходилось не раз уже знатно выпивать. Тем более что Кидд не задавал ему никаких вопросов. Он ограничивался пока тем, что подливал ординарцу стакан за стаканом, а сам пил очень мало. Когда обе бутылки были осушены, Кидд спросил еще одну бутылку и, уплатив по счету, поднялся и сказал:
– А это на дорогу.
– Чудесная мысль! – воскликнул ординарец, глаза которого горели, как два граната; от изрядного количества выпитого вина у него немного помутилось в голове. Приятели вышли и, сев на коней, двинулись в путь. Выезд из города очень беспокоил Кидда: у него не было пропуска, а выехать из крепости было еще труднее, чем въехать в нее. К счастью, пропуск индейца находился в полном порядке; предъявляя его страже, Исидро сказал: «Этот со мной». Солдаты, привыкшие видеть в этом опатосе доверенное лицо коменданта, без малейшей помехи пропустили обоих всадников, пожелав им счастливого пути.
Когда оба они очутились в открытой степи, Кидд, облегченно вздохнув, окинул своего доверчивого спутника насмешливым взглядом.
– Теперь нам надобно избрать кратчайший путь, – сказал бандит.
– А разве есть и вторая дорога?
– Их по крайней мере десять! – не задумываясь выпалил бандит. – Одна из них проходит мимо асиенды дель Торо.
– Вот по этой-то дороге мы и поедем.
– Почему не по другой?
– По той простой причине, что я еду в асиенду.
– А!.. – отозвался плут. – Так выпьем по этому случаю еще разок – ив путь!
С этими словами Кидд откупорил бутылку, приложился к ней и передал ее своему спутнику, который с нескрываемым удовольствием последовал его примеру.
– Значит, ты едешь в асиенду? – начал Кидд, причмокнув при этом якобы от удовольствия, доставленного ему выпитым вином.
– А то куда же?
– А славный это дом: радушный и гостеприимный.
– Ты там бывал?
– Карай! Я думаю! Тамошний управитель – мой самый близкий друг. Как славно мы выпивали с этим добрейшим сеньором Паредесом!
– Но коль скоро нам по дороге, почему бы тебе не заехать туда вместе со мной? Ведь ты уверен, что тебя хорошо примут?
– А я и не отказываюсь… Ты, наверное, едешь туда за людьми – Квитоваку ведь нужны солдаты.
– Не думаю! Дон Фернандо уже предоставил в распоряжение капитана своих рудокопов, а пеоны нужны маркизу для защиты замка от возможного нападения.
– Правильно. Впрочем, все это меня не касается, – заметил бандит. – Карай! До смерти не люблю выведывать чужие тайны!
– Ба! Не думаю, чтоб за этим скрывалась большая тайна, – возразил солдат. – Капитан – близкий родственник маркиза, они часто переписываются. Вернее всего, и то письмо, которое я везу теперь маркизу, касается только их частных семейный дел.
– Вполне возможно, я слышал, что дела маркиза очень плохи.
– Так говорят; но говорят также, что они должны скоро поправиться.
– Карай! Я от души желаю ему этого. Больно смотреть, как приходит в упадок одно из самых старинных семейств нашей страны. За здоровье маркиза! Идет?
– Охотно! Оба приятеля снова прильнули губами к бутылке. Даже индейцу опатосу, то есть Геркулесу с грудью колесом, могучей, как броня морской черепахи, нельзя безнаказанно поглощать такую дозу алкоголя, какую принял Исидро. Появились первые признаки опьянения. Великолепный наездник, Исидро стал покачиваться на седле; глаза то и дело смыкались, язык заплетался. Но чем труднее было говорить охмелевшему ординарцу, тем разговорчивее становился он. Кидд внимательно наблюдал за все усиливающимся процессом опьянения своего спутника, не показывая даже вида, что замечает плачевное состояние индейца.
– Да, приятель, так оно и есть, – разглагольствовал солдат. – Дела маркиза поправятся гораздо скорее, чем этого можно было бы ожидать.
– Разумеется, – подзадоривал его Кидд. – С таким именем, как у маркиза, нетрудно достать денег.
– Ба! Не в этом дело. Но… молчок, хотя мы и знаем кое-что!
– Понятно! Раз это тайна, я сам не стану допытываться.
– Разве я сказал, что это тайна?
– Нет, но я так полагаю.
– И совершенно напрасно. Да, в конце концов, ты мой друг, не так ли?
– Я думаю!
– Но если ты мой друг, у меня не должно быть от тебя секретов.
– Так-то оно так; но если тебе кажется, что так лучше, то помалкивай.
– Мне? Помалкивать?! Уж не хочешь ли ты сам заставить меня молчать?
– Я? Боже упаси! И вот доказательство: за твое здоровье! – воскликнул плут, прикладываясь к бутылке.
– Ну, уж против такого доказательства и вправду ничего не скажешь! – рассмеялся индеец и, припав губами к бутылке, запрокинул голову, словно собираясь сосчитать все звезды на небе.
На этой позиции он храбро держался до тех пор, пока все содержимое бутылки не перелилось в его горло.
– Хм! – произнес он с сожалением. – Вкусная была штука!
– То есть как это – «была»? – с деланным удивлением воскликнул Кидд. – Разве там ничего не осталось?
– Не думаю, – ответил индеец, рассматривая бутылку с серьезностью пьянчужки. – Обидно, что они такие маленькие, – добавил он, бросая бутылку в траву.
– Ах, не говори, эти кабатчики – чистые грабители!
– Да, – согласился индеец, у которого началась икота, – грабители… Ну ничего, скоро мы будем пить, сколько душа примет.
– Это было бы недурно. Но где?
– Где? Да в асиенде дель Торо!
– В этом доме, конечно, не откажут в чарке мескаля порядочному человеку.
– В чарке? Ты шутишь, приятель! Скажи лучше – в бурдюке, а то и в бочонке! Неужели ты думаешь, что маркиз чтонибудь пожалеет на свадьбе своей дочери?
– Как ты сказал? «На свадьбе дочери»?
– Ты что, с неба свалился? Да об этом только и говорят повсюду.
– Первый раз слышу.
– Тем лучше. Значит, я первый сообщил тебе эту новость! Знай же: донья Марианна выходит замуж за сенатора. Кидд навострил уши.
– «За сенатора»? – почти машинально повторил он.
– Тебя это удивляет? А почему бы этой красотке не выйти за секатора? Ты что, не веришь мне? Довольно странно ведешь себя, любезный!