Шериф все-таки не потерял остатки совести, поэтому потупил взгляд.
— Он бы отомстил мне, — прошептал пожилой мужчина, — ведь у меня есть семья, дети…
— Тогда не нужно было соглашаться на эту должность, — процедил Ретт Батлер, — и пусть ее займет кто-нибудь другой, более достойный доверия жителей города.
Ретт Батлер потер звезду шерифа о свое шерстяное пончо, как бы желая счистить с нее ту грязь, которая налипла на совести шерифа.
— Мистер Батлер, — снова произнес шериф, — меня, конечно, можно осуждать, но можно и понять. Копало страшный человек, и я бы с удовольствием повесил его, если бы кто-нибудь другой доставил мне его прямо в руки, а я сам и никто из моих людей не могли рисковать своими семьями.
Ретт Батлер тяжело вздохнул.
— Шериф, сколько раз я уже слышал подобное, когда прикрываются женщинами и детьми. Мужчина должен оставаться мужчиной всегда и тогда он достоин уважения, даже мертвый.
Шериф хотел еще что-то сказать, но Ретт Батлер поднял руку.
— Не нужно оправданий, нужны действия.
И шериф, не найдя, что возразить на это справедливое замечание, тяжело опустился на свое кресло. Руки его дрожали и, чтобы как-то скрыть свое волнение, он взял в руки тяжелое пресс-папье. Он без надобности качал его по столу.
А Ретт Батлер снова перебросил окурок сигары из одного уголка рта в другой.
— Я думаю, ты меня понял, шериф, — сказал Ретт Батлер.
Держа звезду на ладони, Ретт Батлер покинул комнату, где за столом остался сидеть, охватив седую голову руками, шериф.
Ретта Батлера тут же окружили горожане. Ведь всем хотелось увидеть пухлую пачку стодолларовых банкнот в руках ловкого и бесстрашного парня.
Но денег в руках Ретта Батлера не было. На его ладони лежала шестиконечная звезда шерифа.
Хромой Джек, чтобы хоть как-то загладить свою вину, снял с головы потрепанную шляпу и поклонился Батлеру.
А тот, криво улыбнувшись, бросил звезду шерифа в шляпу и обратился к горожанам.
— По-моему, парни, вам нужен новый шериф, бесстрашный и решительный, а самое главное, чтобы он был честный.
В толпе послышался возглас облегчения. Ведь все жители Голд-Сити хорошо знали своего шерифа, знали, что тот не способен ни на какие решительные шаги, поэтому преступники свободно разгуливают по центральным улицам, заходят в салуны, издеваются над горожанами и ведут себя так, как будто над ними нет никакой управы.
Ретт Батлер прошел сквозь толпу. Все расступались перед ним.
Он остановился рядом со своей лошадью, вставил ногу в стремя, ловко вскочил в седло и дернул поводья. Верный конь сразу же перешел на рысь и уже через несколько мгновений жители Голд-Сити видели только клубящуюся пыль и слышали далекий топот.
— Вот бы сейчас пристрелить этого молодца! Сразу две тысячи баксов заработал…
Пожилой мужчина ухмыльнулся:
— Слушай, Джон, ты бы попробовал это, пока он был здесь рядом, и тогда мы бы все посмотрели, кто из вас быстрее стреляет.
— Да я пошутил, — принялся оправдываться небритый парень.
— Шутки у тебя дурацкие, — одернул его пожилой мужчина, — да и сам совершенно непутевый, только и умеешь, что пьянствовать и бездельничать.
— Ничего, может быть, я тоже стану охотником за людьми.
— Ты? — мужчина рассмеялся и похлопал по худой спине своего соседа.
Тот от этого проявления дружеских чувств закашлялся.
— Совсем дохлый, Джон, а мечтаешь охотиться за бандитами. Да тебя пристрелят в первой же переделке.
— Но в меня еще попасть надо, видишь, какой я худой, все пули будут лететь мимо.
— Не волнуйся, Джон, пуля попадет тебе прямо в лоб, и тогда из твоей башки сразу же улетучатся эти дурацкие мысли. Шел бы ты лучше погонщиком скота, хоть бы деньги имел, все был бы при деле.
— Мне это не нравится, я хочу жить красиво.
— Глядя на тебя, нетрудно догадаться, что ты, Джон, даже умереть красиво не сможешь, а будешь корчиться в пыли как червяк, вылезший из-под земли на солнце.
— Если ты не прекратишь надо мной издеваться, то я пристрелю тебя! — голос Джона зазвенел от негодования.
— Эй, хорош! — послышался окрик шерифа, и мужчины сразу же успокоились.
Шериф, наконец-то, вышел на крыльцо.
К огромному его удовольствию, горожане были заняты тем, что слушали пререкания пожилого джентльмена с худосочным Джоном, никто и не вспомнил о звезде шерифа.
Зато Хромой Джек подкрался к шерифу сзади и дернул его за рукав. Тот обернулся.
Подобострастная, но в то же время хитрющая улыбка застыла на губах Хромого Джека.
— Чего тебе? — рявкнул на него шериф. — Убирайся!
— У меня есть кое-что для вас, сэр, — сказал Хромой Джек, вытаскивая из своего дырявого кармана звезду и тут же отвел руку в сторону, боясь, что шериф вырвет ее у него из пальцев.
— Ну-ка дай ее сюда! — приказал шериф голосом, не терпящим возражений.
Но улыбка не исчезла с немытого лица Хромого Джека.
— Я думаю, сэр, не стоит поднимать из-за этого шум, ведь нас могут услышать.
— Что ты хочешь? — уже тихо спросил шериф.
— За стаканчик виски, сэр, я бы охотно уступил вам эту вещицу, ведь она мне, в общем-то, не нужна, — Хромой Джек, поплевав на звезду, протер ее о свою грязную куртку.
Шериф не мог стерпеть такого и глаза его налились кровью. Но кричать он не решился. Он только схватил Хромого Джека за шиворот и прижал к стене.
— Слушай, калека, я тебя так отделаю, что ты вообще больше не сможешь появляться в нашем городке.
— Сэр, я пошутил, — сказал Хромой Джек, разжимая ладонь.
Шериф принял из заскорузлых пальцев нищего свою звезду. Теперь она уже не казалась ему такой блестящей и манящей.
Он тут же приколол ее себе на грудь и, казалось, стал выше ростом. Расправив плечи, и лихо сдвинув шляпу на бок, упер одну руку в бедро, а вторую положил на рукоять своего револьвера.
— Сэр, — напомнил ему Хромой Джек, — а как же стаканчик виски?
— Пошел к черту! — рявкнул шериф на нищего и толкнул его в спину.
Тот свалился с высокого крыльца прямо в пыль лицом. Горожане, заслышав грохот, обернулись и засмеялись.
Ведь так бывает всегда после сильных потрясений — все кончается смехом. Даже Джон и его собеседник забыли о своей размолвке и смотрели, как барахтается на земле Хромой Джек, не в силах подняться.
— Шериф, дай ему еще пинка! — выкрикнул кто-то из толпы.
— С него уже хватит. Он и так сует нос не в свои дела.
Вскоре толпа разошлась, а шериф отправился на конюшню. Он стоял перед телами Копало и двух его подручных. Он всматривался в безжизненное лицо бандита и морщил лоб.