Глава 45
Максимус отступил, пропуская меня внутрь, но артефакты не взял. В камине потрескивал огонь, на стола стояла бутылка, стакан с янтарной жидкостью и… распустившийся цветок Угвены. Потрясающей красоты, золотистый, похожий на лилию. Вот так. Даже доставать его не надо будет. Всё уже на месте. Я горько усмехнулась.
— Я хотел бы знать, что случилось, — потребовал эн Гордин.
— Ничего, — ответила я не своим голосом. — Наигралась и решила с умом использовать возможности.
— Что он тебе сказал? Чем пригрозил, — в голосе Максимуса появилось рычание. — Я не поверю, что это твое решение.
— То есть ты скорее поверишь, что я готова сгореть? Я самоубийца? — озвучивала я не свои мысли. — И вообще, при чем тут Геральд. Ты же сам понимаешь, что он для меня лучше, чем ты.
Он попытался прикоснуться ко мне, но я увернулась от его руки.
— Не прикасайся ко мне, — я почувствовала, что скривила губы, будто сама мысль о его прикосновениях была мне противна.
Мыслями же я кричала: “Обними меня! Не отпускай! Держи крепко и не дай мне уйти!”
— Бери уже артефакты и делай, что положено, — я бросила кристалл и свиток на стол к цветку. — Пока трезв. А потом можешь и напиться. От счастья.
Он отошёл к камину, засунув руки в карманы и молча глядя на огонь. Хотелось подойти к нему сзади, обнять крепко-крепко и сказать, что мы будем счастливы.
— А что делать, если я тебе не верю. Что будет, если я откажусь? — задумчиво , не поворачиваясь, поинтересовался Максимус.
— Ты… Умрёшь? Потому что я завтра уезжаю с Геральдом, — холод и равнодушие в моем голосе, казалось, могли охладить даже огонь в камине. — Сколько у тебя останется времени? Дня четыре?
Я отчаянно пыталась воззвать к своей силе, чтобы сжечь если не брошь, то пусть всё платье, чтобы избавиться от нее. Но сила молчала, как будто её не было. Источник внутри меня опустел.
— Ты же понимаешь, что ты тогда будешь мучиться и тосковать всю оставшуюся жизнь? — пронзив меня огненным взглядом, спросил Максимус.
— Ну ты же не хочешь этого? — я указала рукой на принадлежности для ритуала. — Так сделай так, чтобы всем было лучше. И будем жить дальше. Каждый своей жизнью. У тебя будет послушная и удобная в постели Берта, а у меня… — кажется, даже моё тело не могло найти выгод в браке с Геральдом. — У меня будет Геральд. Это же прекрасно.
Максимус покачал головой, отведя взгляд, чтобы скрыть боль и сомнения, которые были в нём. Он развернул свиток и оперся ладонями на стол, начиная читать. Неужели он откажется от меня? Вот так просто разорвет связь, которой, как он сам говорил, дорожит.
Я потянулась рукой к цветку, чтобы рассмотреть его получше, но Максимус резким движением отодвинул цветок от меня и совсем по-драконьи посмотрел мне в глаза. Дракон рвался наружу. Он был зол и считал меня предательницей. Только человеческая ипостась Максимуса продолжала верить, что я не могла желать отвязки, что я по-прежнему люблю его.
Максимус свернул свиток и отложил его. Уверенной рукой он сорвал цветок Угвены, отчего тот ярче засветился и тихо зазвенел. Я зачарованно смотрела на него, боясь, что если я оторву взгляд, то он завянет.
— Мне нужна твоя рука, — прорычал Максимус.
Черты его лица заострились, на шее и скулах появилась чешуя, а голос приобрел глухость и раскатистость драконьего рыка. Я, мое сознание, моя душа его не боялись. А вот моё тело… Оно все будто задеревенело. Я убрала руки за спину.
— Хочешь ритуал? ДАЙ. РУКУ! — это уже были явно слова дракона, а не Максимуса. Дракона, который считал, что я его предала. Но теперь моё тело не позволило себе ослушаться.
Я вытянула вперед дрожащую руку ладонью вверх. Неожиданно он полоснул по ней отросшим драконьим когтем. Я вздрогнула. Из разреза, пересекающего всю ладонь, заструилась кровь. Голова закружилась, но тело не позволило мне упасть.
— А теперь повторяй за мной, — приказал дракон.
Я кивнула не имея представления, на что я согласилась.
— Светом к свету, огнём к огню, ветром к ветру, в тебе живу, — я как зачарованная повторяла за ним каждое слово. Моё тело делало это за меня. А сердце замерло в страхе, что же будет. — Переплетаются судьбы и силы, отныне навек мы будем едины.
На последнем слове Максимус вложил в мою окровавленную руку цветок Угвены, крепко прижав его своей ладонью. Боль ослепила меня. Мир вокруг резко вспыхнул, а потом обрушилась темнота.