Спутники Фолко не заставили себя долго ждать. В два приема лодка переправила их на борт «дракона».
СЕНТЯБРЬ, 12, ТО ЖЕ МЕСТО
— Все, дальше следа нет! — с отчаянием простонала Тубала.
— Конечно, нет. И не будет, — заметил Санделло, равнодушно наблюдая за ее поисками.
— Это почему же?
— Да потому что они сели на корабль. Неужели не ясно?
— Ага, и он ждал их тут все время? — Тубала скорчила презрительную гримасу. — Не может быть! Они где-то здесь… просто запутали след…
— Думай как хочешь, а только прав все равно я, — с прежним равнодушием бросил горбун. — Их подобрал «дракон» Морского Народа… больше некому… верно, они подали какой-то знак. Так что здесь едва ли тебе суждено догнать их.
— А где ж тогда?!
— Я бы направил свои стопы к Умбару, — пожал плечами горбун. — Твоя троица совершила зачем-то путешествие на Юг…
— Я знаю зачем! — перебила его Тубала. — Спасали одну роханскую девчонку…
Санделло вновь пожал плечами. Видно было, что все роханские девчонки, сколько их есть на свете, его нисколько не волновали.
— Так вот, девчонку они, наверное, спасли — это крайне упрямая троица, как ты могла, наверное, убедиться, — и теперь отправились на север…
Горбун ронял незначащие, равнодушные слова — но в самой глубине его глаз читались подозрение и тревога. Казалось, все им сказанное преследует одну-единственную цель — заставить Оэсси-Тубалу поверить, что ее дело тут, на Юге, окончено. Похоже, Санделло навязал себя в спутники ярой сердцем воительнице только для того, чтобы не дать ей схватиться с Фолко, Торином и Малышом. И едва ли старый воин заботился в тот миг о безопасности сей троицы.
Тубала в тот миг как никогда напоминала разъяренную пантеру, у которой из-под носа увели добычу. Три шага вправо — поворот, только песок летит из-под каблуков; три шага влево — поворот, — и так далее. Сквозь сжатые зубы рвалось сдержанное рычание, точно у дикого зверя. Санделло же, напротив, оставался неколебимо холоден, спокоен и сдержан.
— Вот мы и на месте! — не выдержала первой Тубала. — Куда дальше?!
У горбуна дернулась щека.
— Куда возжелаешь. Хочешь в Умбар — ступай в Умбар.
— А… А ты?
— А я — туда. — Рука старого воина указывала на юг.
— Зачем?
— Да так, захотелось попутешествовать на старости лет, — сухо ответил горбун. — Так что мы теперь с тобой расстанемся.
— А… почему бы тебе не двинуться со мной в Умбар?
— В Умбаре я уже бывал, и мне там неинтересно.
— Но ты не можешь идти на Дикий Юг налегке, с одной-единственной вьючной лошадью! — вскинулась Тубала. — Ты о чем-то недоговариваешь, горбун!
— Прошли те времена, когда меня пугал твой гнев, Тубала, — спокойно ответил Санделло. — Я забыл, как носил тебя на руках совсем крошечной… и учил держать меч… и скакать верхом… и не плакать, когда падаешь с лошади… Тогда ты называла меня по-иному и разговаривала тоже не так, как сейчас. Это твой выбор. Мне уже все равно. Я шел с тобой до океана, потому что знал — если ты схлестнешься с невысокликом и гномами всерьез, тебе не поможет даже ловкая сабля, которой ты умеешь отбивать стрелы. Фолко как лучник легко заткнет меня за пояс… И от его стрел ты бы не ушла. А один удар гномьего топора переломал бы тебе все кости… даже если бы ты подставила под него саблю. Я исполнил свой последний долг перед… ты сама знаешь перед кем. Теперь, когда твои враги далеко, я могу продолжить путь.
Горбун говорил негромко и сухо. Глаза его оставались холодны — лишь в самой глубинной глуби пряталась капля давней горечи. Широкий меч лежал у него на коленях, одна рука горбуна сжимала рукоять, другая держала клинок за проушину возле острия.
Тубала с некоторой растерянностью слушала необычно длинную речь всегда скупого на слова воина. Она словно не ожидала подобного отпора — словно вдруг обрела дар речи бессловесная деревянная кукла, на которой отрабатывались удары…
— Но, Санделло…
— Никаких «но»… Тубала. Ты отреклась от прошлого, ты сменила имя…
Ты больше не Оэсси. Ты избрала путь мести — бессмысленной, иссушающей душу, — что ж, твое право. Но сопровождать тебя я не намерен. У меня есть свои собственные дела. Так что прощай.
Горбун поднялся и, отчего-то прихрамывая сильнее, чем обычно, заковылял к коням. Кусая губы, Тубала смотрела ему вслед. Санделло не оборачивался.
Старый мечник уже садился в седло, когда она внезапно сорвалась с места:
— Постой, Санделло! Постой! Я… я с тобой!
Горбун чуть заметно пожал плечами:
— Что ж, давай. Я держу путь в Дальнее Захарадье. Припасов мало, еду добудем охотой. Готова?
— Готова, — пробурчала Тубала. — И чем там займемся?
По лицу Санделло пробежала тень.
— Увидишь, — посулил он, тронув поводья. — И вот еще… Если верна моя догадка, не стоит тебе отыскивать Фолко, Торина и Малыша в Умбаре. Сдается мне, пойдем по их следам… — Но последнюю фразу Санделло пробормотал еле слышно, словно разговаривая сам с собой.
Небольшая кавалькада двинулась вдоль берега на юг — туда, где высились горы. Санделло не оглядывался — однако знал, что пятеро высоких, гибких фигур в темно-зеленых плащах неотступно следуют за ним по пятам, не страшась ни болот, ни лесов, — и не сойдут с тропы.
Тубала тоже запомнила белооперенную стрелу, клюнувшую лезвие ее сабли.
— А твои Авари? — Она неприязненно поджала губы. — Они не помешают делу?
— Помешают, — спокойно отозвался Санделло. — Но, когда они нас побеспокоят, мы с ними разберемся.
СЕНТЯБРЬ, 14, УМБАР
Попутный ветер и сильные руки гребцов-эльдрингов сделали свое дело — «дракон» тана Вингетора пролетел все харадское побережье за пять полных дней. А вместе с кораблем гордого Тана на север, к крепости Морского Народа, мчалась грозная весть: с южных побережий почти исчезли орды перьеруких. Правда, не полностью. Остались отборные отряды. И это еще полбеды. Теперь вместе с перьерукими появились бойцы иных племен — смуглые, горбоносые, в отличной кольчатой броне. Было их немного — но сражались они умело. Вингетор взял нескольких пленных; они молчали, и язык им развязали только пытки — обычная, хоть и жестокая практика морских удальцов. Тан узнал странные вещи — о воздвигающемся там, на Юге, великом государстве и великом вожде, потрясателе неба и тверди, владыке душ, хозяине призраков и духов, повелителе страха и ужаса.
И еще пленники говорили, что могучую длань этого владыки уже признали все южные пределы, а теперь настала очередь северных; к ногам повелителя уже готов склониться сам Великий Тхерем, хотя на самом деле никакой он, конечно, не великий, а просто пыль, недостойная того, чтобы ее попирали стопы Величайшего… Перьерукие признали его власть, а скоро то же самое случится со всей землей, до самых лесов, что теряют по осени листья…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});