— Удачно ты с Феанором… — прохрипел Золотой Дракон. — Но только… смотри… я говорил… они таки прорвались…
Хоббит не ответил. Призрак Дагор Дагоррата вставал во всем кошмарном обличье. Он ДОЛЖЕН открыть Дверь! Что же для этого нужно сделать?.. И хоббит еще глубже, уже чувствуя, что сжигает глаза, окунулся в безумное сияние Камня… в жилы хлынул палящий жар… и воля его, соединяясь с силой Адаманта, всесокрушающим тараном грянула в запертую Дверь.
И та не выдержала.
В ужасе отпрянули эльфы.
В ужасе застыли спутники Фолко.
Пасть слепого Ничто распахивалась перед ними… пасть слепого Ничто, где нет даже Тьмы — совсем ничего нет.
— Туда! — зарычал Дракон. Обернулся и поднял уцелевшее крыло, словно заслоняясь от чего-то ужасного.
Лишь на миг увидели Малыш и Торин смутные исполинские призраки, что поднялись над изглоданными огнем Валимарскими Горами. Лишь на миг — но мощь и всесокрушающая сила их потрясали; казалось, сердца дерзких вот-вот разорвутся…
Удар, что обрушился на похитителей Адаманта, мог бы, наверное, поднять на воздух весь Ангбанд. Словно под чудовищным молотом, тело Орлангура превратилось в кровавое месиво из мяса, костей и золотой чешуи. Крылья сломаны, позвоночник перебит. Но голова уцелела, и голова эта прошептала последний приказ:
— Бегите!
Первым в бездну ринулся Форве, таща с собой истекающего кровью Маэлнора. Беарнас, тоже раненный, нес на спине пронзенного десятком стрел Амрода. Саруман подхватил недвижное тело Эовин и тоже последовал за эльфами. Санделло своей рукой сперва швырнул в пролом Оэсси, а за ней — Фолко. Замыкали отступление гномы и Олмер.
Последнее, что видел хоббит уже выгорающими глазами, — как посланная Адамантом огненная волна покатилась навстречу Чудовищу Извне, смела его, опрокинула, погнала прочь, а вместе с ним — и тех Двоих.
Пролом закрывался.
И последним, кто проскользнул в него, был пламенный дух Феанора.
А потом к хоббиту пришла боль. Но уже сквозь нее, почти теряя сознание и соскальзывая в спасительное забытье — уже неважно, беспамятства или смерти, — Фолко успел подумать: «А хорошо бы напоследок полежать на травке…»
Потом стало совсем плохо.
Он лежал на чем-то мягком и приятном. Обожженную кожу холодил легкий ветерок. Его обнимала тьма. Он поднял руку — и пустые, выгоревшие глазницы отозвались приступом нестерпимой боли.
И тогда он заплакал.
Вокруг раздались встревоженные голоса. Чьи-то осторожные, заботливые руки поддерживали голову, подносили к губам прохладное питье.
— Фолко, Фолко, ты меня слышишь? Слышишь меня? Ответь, прошу тебя! — Кажется, это голос Торина.
— С-с-лы-ы-ышу-у… Г-где я?.. Что… с Камнем?
— Все в порядке, все хорошо, мы вырвались! — Вроде бы это Оэсси…
Но… неужели она плачет? — Адамант… он рядом с тобой! Под правой рукой!
— Г-где мы?.. Опишите…
— Мы на берегу моря. — Голос принца Форве срывался. — Над нами — серые скалы, что уходят к самому поднебесью. Языки каменных осыпей спускаются к волнам. Между скалами — лес. Сосны, ели… А мы — на опушке… покрытой мягкой-премягкой травой… Хотел бы я знать, где это мы оказались…
Губы хоббита чуть дрогнули в слабой улыбке, за которую он вновь поплатился болью. И вновь в сознании появилось ИМЯ. Только уже не Феанора.
Не живого существа. Больше. Мира.
— Мы… мы за пределами Арды. Мы…
— Ты хочешь сказать — мы в ином мире? — Глубокий, исполненный силы голос был хоббиту незнаком. — Быть может, Феанор?
— Да. Мы — в ином. В ином мире. И… мы назовем его… — Слово рвалось на свободу. — Мы назовем его Хьервард.
1. Возьми эту развалину! (харадск.)
2. Да он вовсе не развалина, Сатлах! (харадск.)
3. Взять его! Казнить! Четвертовать! (харадск.)
4. Да не найдет тебя Нолдор! (Черное Наречие)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});