— Николас поедет на своей машине, гос… прошу прощения, миссис Андерсен.
— Если то, что вы говорите, правда, то я не хочу ехать на машине Николаса. Это он должен будет ехать на моей машине. Я хотела бы также знать имена клиентов, которые, по вашему мнению, могут заинтересоваться редкими вещами в Рискомбе, особенно это относится к серебру времен Регентства.[23] Эбнер Миджфорд ведь коллекционировал его. Я потеряла контакты со многими, кто хотел бы это приобрести. — Интересно, подумалось ей, станет ли Брайан снова поправлять ее, спрашивая, каким образом Стефани Андерсен могла потерять контакты с кем бы то ни было; ведь Сабрина Лонгуорт жила в Лондоне, являлась владелицей «Амбассадорз» и знала людей, коллекционировавших серебро времен Регентства. Но он промолчал. Наверное, думает, что я выжила из ума, мелькнула у Сабрины мысль. Хорошая возможность проверить, умеет ли Брайан держать себя в руках. — Позвоните, пожалуйста, Николасу и скажите, что я приглашаю его поужинать завтра вечером в «Савое». В восемь часов. И закажите, пожалуйста, столик.
Всю вторую половину дня она провела за письменным столом, внимательно изучая бухгалтерские книги и разбирая почту. Она то и дело посматривала на часы и, когда в Эванстоне наступило время обеда, позвонила Гарту и детям. Она закрыла глаза, мысленно представляя их, чувствуя тепло их рук и объятий.
— Скоро, — ответила она им. — Я приеду очень скоро.
Брайан ушел пораньше, чтобы успеть на прием к стоматологу, но Сабрина задержалась. Она не спешила возвращаться в пустой дом на Кэдоган-сквер, ей нравилась обстановка магазина: чуть терпкий запах мебельной мастики в неподвижном воздухе, аромат старинного дерева и тканей. Она помнила эти запахи еще с детства, а когда вместе с матерью и Стефани ходила по антикварным магазинам, они ничем не отличались от «Коллектиблз» в Эванстоне. Просто в антикварных магазинах воздух всегда такой, с улыбкой подумала она про себя; и куда бы я ни попала волею судьбы, везде буду чувствовать себя как дома, войдя в магазин.
Она услышала, как у входа зазвенел колокольчик, и дверь открылась. Брайан должен был запереть ее, подумала она и, быстро поднявшись, вышла в зал.
— Прошу прощения, мы уже закрылись. Дентон… — Она двинулась ему навстречу. Я Стефани, я не Сабрина, он, наверное, думает… Она протянула руку, Дентон схватил ее и вовсю стал трясти.
— Очень рад снова встретиться с вами, Стефани, вы прекрасно выглядите. Намного лучше, чем в последний раз, когда мы виделись на похоронах Сабрины. Вообще-то… — Подавшись вперед, он пристально всмотрелся в ее лицо. — Боже мой, вас вполне можно принять за Сабрину. Мне и в голову не могло прийти… знаете, это просто удивительно, не знаешь толком, что и думать. Неужели вы выглядели так и много лет назад, когда мы были на пикнике у вас дома в… как же назывался этот город? Эвансвилл?
— Эванстон.
— Да, конечно. Не думал, что смогу забыть тот день. Конечно, прошло уже много лет, но если бы вы выглядели тогда, как сейчас… ну, я бы это заметил… сказал бы что-нибудь… Неужели я так ничего и не сказал? Да, конечно, не сказал, а то бы вспомнил. Ну ладно, вот собственно, и ответ на вопрос. Тогда вы выглядели не так, как теперь. Да и не могли так выглядеть.
Сабрина молча смотрела на него.
Дентон откашлялся. Его проницательные черные глазки бегали взад-вперед, пока он расхаживал по магазину, прикасаясь тонкими пальцами то к часам, то к лампе, то к мебели.
— Очаровательные вещицы. Сабрина отличалась прекрасным вкусом, да и вы, я вижу, его не лишены. Я всегда восхищался ее вкусом.
Ложь. Ты его и в грош не ставил.
Остановившись у противоположной стены и слегка покачавшись на каблуках, он посмотрел на нее.
— Послушайте, а почему бы нам не поужинать вместе? Мне было бы очень приятно. Я шел мимо, увидел, что вы здесь, и подумал, что вы, наверное, мало кого знаете в городе, а у меня как раз выдался свободный вечерок. С какой стати вам сидеть одной?
Поужинать с Дентоном? Ничего себе! Все равно что сидеть и смотреть, как мою жизнь прокручивают, как пленку, обратно.
— Спасибо, нет, Дентон. Мне еще слишком много нужно сделать за то время, что я пробуду здесь. Я поработаю сегодня вечером дома, заодно и поужинаю.
— Одна? Ни в коем случае. Знаете, для пищеварения и душевного спокойствия нет ничего хуже. Люди, бывает, сходят с ума от того, что едят в одиночестве.
Она невольно улыбнулась. Интересно, подумалось ей, каким образом ему удается оставаться все таким же на протяжении вот уже пятнадцати лет. Круглое лицо, розовые щеки, аккуратные усики, непомерное восхищение собственной персоной, потребность все время находиться в окружении людей, чтобы постоянно убеждаться в том, что счастье не обошло тебя стороной… Все это было отлично ей знакомо. Дентон, словно запечатленный в гипсе, казался сегодня таким же, каким был в тот день, когда она выходила за него замуж.
— Ага, вот, оказывается, в чем дело: вы прекрасны, когда улыбаетесь, вам никогда не нужно хмуриться или хотя бы напускать на себя серьезный вид. Знаете, у Сабрины была такая же улыбка… впрочем, разумеется, вы это знаете, вы же знали ее лучше, чем кто-либо… в этом была одна из причин, по которой я ею восхищался и никогда не мог пойти на разлуку с ней. — Сабрина удивленно вскинула брови. — Это на самом деле так, — добавил Дентон, предупреждающе вскидывая руку. — Я не мог смотреть на других женщин, пока у меня была Сабрина.
Ложь. Ты спал с каждой женщиной, приближавшейся настолько, чтобы ты почувствовал аромат ее духов.
— И, знаете, мы были удивительно счастливы. Двое людей…
Ложь.
— …которые обожали друг друга. Все лондонское общество только о нас и говорило, все нам завидовали, потому что мы были идеальной парой.
Ложь.
— Знаете, теперь я скучаю по ней. Хотя детей у нас не было, я любил ее и восхищался ею, как люблю и восхищаюсь сейчас. Хочу, чтобы вы об этом знали.
Почему ты мне все время лжешь?
— Знаете, до чего было противно, когда ко мне обратились с просьбой опознать ее труп. Я едва мог заставить себя взглянуть на нее и в конце концов разрыдался, как ребенок, меня всего била дрожь, я даже сознание чуть не потерял.
Я готова биться об заклад, что и это тоже ложь.
— И без того на душе было тошно от того, что меня попросили опознать собственную жену. Но, знаете, трупы… Никогда не мог смотреть на них спокойно, не мог даже заставить себя думать о смерти, не говоря уже о том, чтобы смотреть на мертвецов…