таких нагрузок хотелось сполоснуться. Раненый с удивлением наблюдал за процедурой.
— Что? Не понимаешь?
Парень молчал, но глаза очень его членораздельно-так говорили: «не понимаю».
— Эх, ты! Тёмные вы ещё. Чистота — залог здоровья. Знать надо!
После нервотрёпки последних дней Михаила без всякой выпивки развезло на болтовню, вот и грузил ничего не понимающего аборигена. Так даже лучше: он не понимает, и Михаилу можно болтать, что в голову взбредёт.
Закончив здесь, он ушёл в избу. Раненого решил оставить в бане. А чего таскать? Дома на пальцах объяснил дикарке, что больному надо лежать ещё неделю. Та вроде поняла. Тем более что объясняли в три лица.
После обеда и стопочки — старшая разрешила от нервотрёпки, — Михаил плюхнулся в кровать. Сон уже почти сковал мужчину, когда его растолкала жена.
— Сапегин! Ты сколько раз поил травами мужа Йв?
— Галё, что ли?
— Ну, да.
— Один…
Михаил не понимал, куда клонит супруга, и очень удивлялся.
— А где остальное?
— Что остальное?
— Сапегин, не тупи! Где остальные травы? Я тебе с запасом дала.
До мужчины начало что-то доходить.
— Так это… Заварил я их…
— Все?
— Ну, да…
— И Галё всё выпил?
— Ну, да…
— Там же щепотку надо на стакан. Щепотку! — Ольга потрясла перед его лицом сжатыми пальцами, показывая объём.
Потом вздохнула тяжко, отмахиваясь, как он неразумного.
— Как он вообще у тебя выпил? Его вывернуть должно было.
Теперь Михаилу стало ясно, почему паренька так колбасило.
— Ну, да. Тошнило. — Подтвердил он. — Но мы справились. И я подумал, что так и должно быть.
— Нет, не должно.
— Знаешь, ты тоже хороша! — На Михаила нашло внезапное раздражение. — Не могла подробно рассказать?
И тут же понял, что зря он так. Сейчас начнётся…
Но не началось. Ольге, вероятно, было лень спорить и скандалить. Она снова отмахнулась и молча вышла.
Мужчина откинулся на подушки и уставился в ночную темноту потолка.
«Эх, тяжела ты, жизнь врача!» — Зевнув, подумал он, и всё-таки уплыл в сон.
* * *
И начались очередные будни. Не трудовые — просто будни. Утром — печь, помои, вода, лошадь. Вечером — печь, помои, вода, лошадь. Протопить печь, вынести помои, натаскать воды. Воды приходилось таскать изрядно: вода для быта, вода в отопление. В отопление ведь ещё и прокипятить сначала надо, чтобы убрать кальциевые соли.
А лошадь… С лошадьми гуляли женщины. Совмещали полезное с полезным: выгуливание, кормёжка и свежий воздух. Неандерталку тоже припахали. Была надежда, что её чутьё поможет заранее обнаружить залётного хищника. С местными, было такое предположение, они вроде замирились. Машка дрыхнет в пещере, а с волками нейтралитет. Подкормили вот даже. Да и гуляли девушки по внутренней территории, куда за всё лето волки так и не зашли. Была надежда, что и не зайдут — слишком близко к медвежьей пещере.
Вот и бродили они втроём, учили языки друг друга. Михаил сделал жёнам соответствующую накачку. На глазах рождалась дикая смесь: всё о природе и некоторый быт — из языка неандертальцев, от русского оставалась только неизвестная аборигенам часть — названия веществ, технологичных изделий и прочее.
И ещё на совете племени решили переселить неандертальцев. Никто не подумал, но жильцы в бане — это очень неудобно. Да, Михаил не оставил женщин совсем без мойки. Та плёнка, что летом использовалась в душевой и часовне — домик для часов на Скале, была аккуратно снята и теперь лежала в подполье. Вот он и занялся сооружением индивидуального душа всего из трёх частей: поддона, рамы и шторки.
В основании мини-мойки — огромный пластиковый таз. Этот монстр метрового диаметра и полуметровой высоты (300 литров по пачпарту) использовался когда-то, чтобы настаивать раствор для полива. Садоводы-огородники в курсе: наливаешь ёмкость естественной водой — без всего этого хлора из водопровода, и херачишь всё, что под руку попадётся (навоз, крапиву, другую траву). Всё это бродит неделю на жаре, потом берёшь, разводишь и поливаешь. Только потом добавляешь воды в еёмкость, чтобы дальше бродило. Таз, конечно, пованивал, но основная грязь отмыта ещё осенью. Да и вонь специфическая — застоявшейся бражкой пахнет. Учуяв запах, Михаил снова вспомнил, что его НЗ потихоньку расходуется, а прибавляться — не прибавляется.
«Надо не забыть и к ягодному сезону соорудить-таки аппарат». — Мелькнуло в голове.
Вокруг таза сколочена деревянная рама высотой по плечи. По верху рамы — алюминиевое кольцо, в народе именуемое «халахуп». Вот на него и ложится плёнка — просто складывается пополам и перекидывается. Нижний край — внутри таза, чтобы не расплескать воду по комнате. Заходишь, закрываешь шторку, присаживаешься на табуреточку (или стоя). Всё, можно мыться. Только поливать тебя должен кто-то снаружи. Для чего и шторка сделана всего по плечи.
— В принципе, можно пользоваться. — Вынесли вердикт девушки, опробовав в тот же вечер. — Только надо перенести наверх.
Это да. Михаил исходил из того, что будут палькаться, брызгать водой. Вот и поставил сооружение в подвале. Но не продумал, что горячую воду придётся таскать сверху. Пришлось переносить в большую комнату. Да, места там уже немного. Но лучше он по лестнице будет носить уже остывшую после мытья воду, чем кипяток. Два раза чуть не навернулся, так теперь страшно.
И всё же, наличие возможности помыться — это не то же самое, что парилка. Душа и тело требовали баню. Как ни трись мочалкой, но при комнатной температуре не отмоешься. К тому же, девушки обязались показать аборигенке, что такое по-настоящему чистое тело. Они уже уговорили её отмыть всё тело с мылом, расчесали и уложили волосы.
В шевелюре действительно бегали насекомые. Как сверху, так и снизу. Так что провозились долго. Зато теперь девчушка не чесалась каждые пять секунд.
Теперь на очереди, как по секрету сообщили жёны — уничтожение лишней растительности. Неандерталка явно балдела от гладкой кожи человеческих женщин. Вот они и рассказали «по секрету», что нужна баня.
О, женщины! Как же вы умеете крутить мужиками, стоит вам что-то захотеть.
«Ладно, я», — рассуждал Михаил. — «Я чисто советского воспитания, где везде — от детсада, через школу, универ, и до самой старости, — везде женщины либо руководят, либо могут влиять на решения. Но как девчонка крутит пацаном! Захотела стать красивой — теперь парню остаётся только терпеть. По крайней мере, пока не выздоровеет».
Так как в большой комнате заселяться уже просто невозможно… Невозможно по меркам современного человека, а неандертальцам — вполне. Так как наверху места нет, то был осмотрен подвал с отоплением. Помещение квадратов на двенадцать наполовину занято лестницей, печью от водяного отопления и