она является. Всё, на что он надеялся, это то, что она одобрит изменения, которые он сделал. Эти поправки не совсем соответствовали тому, о чём они договаривались в прошлый раз.
- Ну ладно, труппа, - сказал Талбот, поворачиваясь к собравшимся актёрам. – Давайте разберёмся с этой батальной сценой. Смотри и запоминай, Эннис. Я сейчас буду играть за сенешаля.
Мномена читала около получаса и актёры всё это время репетировали. Как Талбот ни старался, он всё таки не мог удержаться от того, чтобы время от времени поглядывать на балкон, пытаясь прочитать её реакцию. Пока Мномена читала новый, четвёртый, акт и переход к развязке, её лицо было образцом стойкости. Когда Талбот увидел, как она нашла что-то шокирующее и её рука непроизвольно поднялась ко рту, он тут же понял, на каком она была моменте и снова вернулся к работе над битвой.
Талбот вернул роль сенешаля Эннису, который впервые понял, что надо делать. Они репетировали снова и снова, быстрее и быстрее. Остальные актёры постепенно присоединялись попарно и четвёрками, а Талбот и Пресбарт отошли подальше, чтобы взглянуть на происходящее глазами зрителей.
- Здорово, - сказал Пресбарт.
Талбот кивнул и сказал:
- Она оказалась вдохновением, которого всем нам не хватало.
- Тебе, может и да, - сказал он, - но для остальных она больше отвлекающий фактор. Ты так и не понял, что сегодня нужно было Эннису?
- Просто пример, - ответил Талбот.
- Ага, верно, - парировал Пресбарт, - но не в обращении с мечом.
Талбот перевёл взгляд вниз, на невысокого аккуратного мужчину. Откровенно говоря, его нельзя было назвать низким, но все в театре, за исключением Энниса и Мномены, с момента, когда Талбот вдруг начал расти, казались коротышками.
- Ты на что намекаешь? – поинтересовался Талбот.
- Когда труппой заведовала Куикли, - сказал Пресбарт, - она была для нас больше, чем работодатель. Она была нам как…
- Прошу прощения, что вмешиваюсь, - сказала Мномена. Она, как пёрышко, подхваченное ветром спустилась с галереи; слишком тихо и слишком быстро, для того, чтобы Талбот учуял её приближение. – Может вы объясните мне, почему вы отдали все сюжетные ходы Несмы этому идиотскому персонажу?
- Ох, я думаю меня кличит моя дорогая престарелая матушка, - сказал Пресбарт, прикладывая сложенную чашечкой ладонь к уху и ковыляя к сцене.
- Ну, - сказал Талбот, - мне показалось, что основная проблема между Несмой и Крионом - это то, что они ни разу не говорили друг с другом о том, что они действительно чувствуют.
- И что с того?
- А то, что если она признается, что любит его, как мы можем поверить, что он отверг её любовь?
- Потому, что он жадный старик, который всё отрицает! Потому, что он неправ!
- Верно, - сказал Тал, - но почему он неправ? В чём ошибка? Что между ними не так?
Мномена нахмурилась и сказала:
- Всё между ними нормально. Он единственный кто во всём виноват. Это его вина.
- Но это просто делает его плохим королём и плохим отцом. В твоём описании, он когда-то был великим героем. В нем должна сохраняться тень этого величия, однако его дети не могут этого разглядеть.
- Но он не видит того, что они его любят.
- Совершенно верно! Он не может дать себе отчёта в своих чувствах, также, как и Несма не может открыть ему своего сердца. Вот почему там нужен шут, чтобы сказать ему правду, но он не верит ему, потому, что эту правду говорит ему тот, кто призван постоянно кривляться.
- И поэтому, - сказала Мномена, - к тому времени, когда он осознает истину…
- Будет уже слишком поздно, - сказал Талбот. – Потому, что она уже будет мертва.
- Что?
Мномена хрустнула страницами, открыв последнюю сцену.
- Хм… - прокомментировал Талбот. – Я думал вы дочитали.
Её глаза расширились, когда она прочитала последние страницы:
- Ты убил её!
- Вы же сказали, что хотите, чтобы сердца публики…
- Нет, нет, - сказала она, скользя пальцем по диалогу на последней странице. – Вы были правы. Это ужасно. Я имею в виду, это великолепно. Я хочу увидеть эту сцену.
- Ну, Пресбарт ещё её не читал.
- Тогда ты сыграй Криона.
- О, нет, - сказал Талбот. – Пресбарт лучше подойдёт для роли, уверяю вас.
- Вы говорите не то, что думаете, разве нет?
- Ну, по большей части, - признался Тал. – Остальные всегда говорили…
- Тогда решено, - сказала Мномена. – Мне понравилось, как вы сыграли Азуна, так что я хочу, чтобы вы играли Короля Криона.
Акт IV
Пресбарт не возражал обменять роль короля на дурацкий колпак. На самом деле, вся труппа казалась была довольна тем, что Талбот сыграет ещё одну титульную роль и он мог сказать почему, ведь ему теперь приходилось проводить каждый час своего бодрствования в постоянном заучивании текста и отработки своих сценических действий. Репетиции длились весь следующий месяц и, вскоре, младшие актёры начали разносить молву по трактирам и праздничным залам, чтобы возбудить любопытство аудитории к своей постановке.
На премьере «Короля Криона», заполнена была лишь половина зрительского зала. По сравнению с предыдущей продукцией театра, это была очень приличная постановка. Однако, на третью ночь, люди, которые впускали людей в зрительский зал, вынуждены были развернуть более пятидесяти человек, включая дворян, которые согласны были даже на то, чтобы смотреть спектакль стоя. На следующую ночь Талбот удвоил цену за места на галерее и на тронах и все же около ста человек осталось за дверью.
Театр Широкие Королевства никогда не знал такого успеха. Но если остальные члены труппы покидали театр, чтобы присоединиться ночным весельям в Зелёной Рукавице или Чёрном Флаге, Талбот оставался в театре, где он и Мномена разбирали вечернее представление с копией пьесы и бутылкой Старого Ускского на столе – любимого напитка позднего отца Талбота.
- Мне всё ещё не нравится сцена с пытками, - сказала Мномена. – Очень уж она отталкивающая! Ему и правда нужно бросаться в зрителей желейными глазами?
- Но их реакция была бесподобной. Говорю вам, толпа любит немного крови.
Мномена попыталась сдержать улыбку, но не приуспела.
- Весь Селагунт слышал эти крики, - сказала она. – Значит завтра, они будут занимать очередь уже с полудня.
- Итак, вы довольны?
- О, да, - сказала Мномена.