Алмазов, сжав меня за подбородок.
— Вообще я умная. Мне кажется, ты мог это оценить. Но не умнее тебя, — быстро добавляю я, ощущая, как одной рукой Сережа пытается застегнуть ширинку. — У женщин и мужчин просто разный склад ума.
— Да, он и вправду разный. Например, женщина часто не видит грани и ищет на свою жопу приключений, — на одном дыхании произносит Алмазов и тянется к бардачку. Открывает его и достает оттуда упаковку презервативов. Все-то у него есть, запасливый какой. Закрываю глаза и закусываю губу, чтобы прекратить улыбаться сродни идиотки. — И самое главное — получает эти приключения, — шепчет мне в губы, от чего я неосознанно открываю глаза.
— Ну все, теперь ко мне домой, — не спрашиваю, скорее утверждаю, на что Сережа лишь усмехается.
— Нет, пока мы не домой, — улыбаясь, тихо произносит он, скидывая с себя рубашку. Тяну ладони к его плечам, но Алмазов перехватывает мои руки и заводит их за спину. Хотела бы я сказать, что пора домой, ибо ноги реально устали в столь неудобном положении, но Сережа буквально закрывает мой рот поцелуем. Я не знаю, как я пропустила момент, когда моих заведенных за спину рук коснулась ткань. Да не просто коснулась, а почти больно сжала.
— Что ты делаешь? — еле слышно бормочу ему в губы.
— Связываю твои шаловливые руки, что же еще. Вот так, еще один узелочек, — радостно подытоживает Сережа, демонстрируя мне голливудскую улыбку.
— Ты дурак что ли? Быстро развяжи меня, — дергаю что есть сил руками в разные стороны, но ни в какую. Он реально связал мне руки!
— Обязательно развяжу, но не слишком быстро.
— Мне не нравится это, — как можно спокойнее произношу я, а у самой внутри все клокочет от злости. Я в совершенно уязвимом положении, да еще и с разведенными ногами.
— Нравится, не нравится — терпи моя красавица.
— Сережа, мне это не нравится, — повторяю я, закрыв глаза. Надо успокоиться. Это Алмазов. Он не сделает мне ничего плохого. Чего я злюсь, ну подумаешь, руки связал своей рубашкой. Свинья. Глубокий вдох и выдох. Не работает твой способ, Аня. Не работает!
— Не поверишь, а мне очень нравится, — зарываясь одной рукой в мои волосы, шепчет мне на ухо. — Не будь ты девочкой, я бы тебя сейчас, Полинка-костлявая малинка, завалил на заднее сиденье, и трахнул бы по самое не могу со связанными руками. И да, твое прекрасное чистое личико было бы вжато в грязное микробное сиденье. И знаешь, что я думаю? — молчу, по-прежнему не открывая глаз. — Тебе бы все понравилось, ну кроме микробов на личике, — усмехается мне в лицо, проводя языком по моим губам. — Но так как ты у меня… вредная, но все же девочка, будем довольствоваться малым, — резко распахиваю глаза, растолковав его слова по-своему.
— Дай угадаю, ты меня сейчас слегка потрогаешь и неудовлетворенной отправишь домой? Если ты так сделаешь, то ты слабак, Сережа. Понял? — вызывающе бросаю я.
— Сегодня у нас обязательно будет классический секс на твоей стерильной кровати, — собирает мои волосы в кулак и несильно, но весьма ощутимо оттягивает их назад, открывая доступ к шее. — И будь добра, следи хоть иногда за своим языком, — шепчет мне на ухо и проводит губами по моей коже. Целует почти невесомо, спускаясь все ниже и ниже. Не знаю почему, но я все ждала момента, когда вместо легких поцелуев он поставит мне на шее засос. Но нет. Алмазов отпускает мои волосы и проводит ладонями от шеи к плечам. — Договорились? — улыбаясь, интересуется Сережа, смотря мне в глаза, при этом чуть сжимает мои плечи и приспускает рукава от платья вместе с лямками от бюстгальтера.
— Я постараюсь, — совершенно спокойно произношу я, позабыв о испытываемой минуту назад злости. Нет, мне по-прежнему не нравится то, что у меня связаны руки, но мне нравится то, как на меня смотрит Сережа. Не знаю откуда у меня такая уверенность, но сейчас я готова поклясться, что он не шутил, когда сказал, что ему нравится видеть меня такой.
— Ты считаешь себя красивой, Полина? — неожиданно задает вопрос, который приводит меня в ступор. С ответом не спешу, вместо этого я наблюдаю за тем, как Алмазов тянет руку к моей голове и начинает перебирать мои волосы. — Считаешь?
— Нет, — честно ответила я, после очередной паузы, разомлевшая от, казалось бы, таких простых действий, которые позволяю разве что маме. — Симпатичная, не более того, — вполне серьезно добавляю я, когда Сережа начинает гладить мою щеку свободной рукой.
— А зря. Ты охеренно красивая, — проводит большим пальцем по моим губам, не прекращая гладить мои распущенные волосы.
— Это значит очень красивая? — едва улыбаясь, задаю очередной дурацкий вопрос.
— Очень. А также не менее вредная и своенравная девчонка. Но очень красивая. Ты возбуждена сейчас? — шепчет мне в уголок рта, после многозначительной паузы, вызывая своим вопросом очередной прилив краски к моему лицу. Скажу нет — совру, о чем он с легкостью догадается. Скажу да — возможно, буду выглядеть извращенкой в его глазах. Как из меня вырываются следующие слова я не могу объяснить. — Соу-соу.
Алмазов, на мое не пойми как произнесенное по-английски «так себе», усмехается в голос.
— Я тебе говорил, что ты уникум, Полина, но не думал, что ты снова меня удивишь. Значит так себе, да?
— Я донт андестд ю.
— А что ты андестенд?
— Выражаясь грубым мужским языком — я уже ни хрена не андестенд. Но тебя, несмотря на не самое лучшее положение в моей жизни, за которое минуту назад мне хотелось тебя убить, я почему-то еще хочу.
— Вау. Ну это просто признание века. Значит соу-соу, Полинка? — не дожидаясь моего ответа, Сережа кладет руки на мои ноги и ведет ими вверх.
Гладит мои бедра, вызывая мурашки по телу, несмотря на то что мне жарко, и стоит только его пальцам коснуться моего влажного белья, как краска стыда в очередной раз приливает к моим щекам. Неосознанно дергаюсь, пытаясь свести ноги, хотя понимаю, что в таком положении это глупо. Зажмуриваю глаза, когда осознаю, что он начинает ласкать меня через влажные трусики. Мы ведь это уже проходили, нет ничего такого, чего можно было бы стыдиться, он делал со