Потянувшись в ментал, спросила: «куда теперь?»
«Вперед» — ответили мне. Впереди была фреска. Она звала.
— Возвращайся! — Непривычно хрипло попросил Эллорн. — Я буду ждать здесь, в этом мире. Буду ждать до конца моей жизни. Возвращайся, слышишь?!
— Зачем? — Удивилась я его вспышке больше, чем снисходившему покою. Фреска словно мягко обнимала, втягивала в себя, поторапливала. — Всё кончено, зачем тебе ждать?
— Что бы потерять еще раз. — Совсем уж глупость сказал он.
— Я люблю тебя, Эллорн. — Возразила, проваливаясь в мозаичный рисунок.
* * *
Снова знакомые пламенные стены, многоголосый завораживающий хор. «Это были предпоследние двери, — Сказали мне, словно в утешение. — Двери Любви. Теперь надо открыть Двери Жизни, и они смогут уйти».
Двери? Ах, двери!.. «Да, конечно. Первыми были Двери Неизвестности, вторые — Смерти. Потом Двери Надежды. Странно, что тебе не всё понятно, ты открывала их в нужной последовательности… возможно, твой дар вел тебя так точно».
«Я просто жила».
«И ни о чем не жалеешь?».
«А это имеет значение?»
«Нет».
Да, я так и поняла.
Горячий ободок, охвативший шею, начал причинять боль. Я дернула изумрудную низку, она легко соскользнула, повисла в пальцах невозможным образом сохраняя форму ожерелья, не рассыпаясь в отсутствии основы. Стены начали расступаться. Очарованная открывающейся звездной безбрежностью, не сразу поняла, что они совсем пропали. Осталась только ночь, ночь вокруг, повсюду, прошитая бесчисленными серебряными бисеринками, отливающими самыми невообразимыми оттенками.
Разведя руки в стороны, я растянула ожерелье прямо в пустоте, оно послушно удлинилось, приняло нужную форму: высокой арки в никуда. Потрогав его, поняла, — влипло навечно, вплавилось в саму бесконечную ночь. Отступила, прикрыв глаза: арка постепенно наливалась золотым светом, жаром обдавало лицо и руки.
«Иди» — Сказали голоса.
«А что потом?».
«Потом они уйдут за тобой».
«Один точно не уйдет«.
«Его жаль, но дорога не может быть вечной. Она живет столько же, сколько длится жизнь открывшего ее. Твоя жизнь, в данном случае».
«Думаю, она будет не долгой?».
«Живущая, ты никогда не получишь ответа на этот вопрос».
«Эллорн останется ждать меня, там, в Грани, потому что верит в мое возвращение. Когда поймет тщетность ожидания, будет поздно. Я не хочу, что бы он лишался вечности».
«Это его выбор».
«И мой».
Чернота, раскаленная Дверями Жизни, стала лиловой. У меня слегка кружилась голова. От огненных вихрей некуда было отвернуться, они заполнили собой все вокруг.
«А зачем мне идти Дверями?».
«Что бы вернуться назад, туда, где твое истинное место».
Вот оно как… Но я не помню своего «истинного места».
«Конечно, не помнишь. Ты вспомнишь, когда дойдешь».
«Значит, пока я не прошла Дверями Жизни, они не могут закрыться?»
«Да».
«Это хорошо».
«И не надейся, — С легкой насмешливой укоризной пропели мне. — Тебе все равно придется идти ими, не сейчас, так после своего угасания в любой другой Грани. У тебя ограниченный выбор, Живущая. Ты можешь пройти сейчас, и продолжить существование там, где тебе предназначено. А можешь остаться, но все равно пройти когда-нибудь открытыми тобой Дверями. Только тогда у тебя не останется возможности жить в истинно своем мире».
«Насколько я догадываюсь, любое Предназначение - изначально добровольно?»
«Да».
«Не думаю, что была слишком счастлива там, откуда стремилась убежать на край света. Вы молчите?»
«Ты никогда не получишь ответа на этот вопрос. И помни: время твоего пребывания здесь совсем заканчивается, решайся скорее. Гибельно для Живущих находиться за Краем, жизни трудно возвращаться в тело, в котором она отсутствовала так долго».
Значит, я решила. Потянувшись в открытую бесконечность, почувствовала, что могу дотронуться до разума любого. Горячий поток от открытых Дверей сильно мешал сосредоточиться, отвлекал болью. В ладони, нечаянно сдернутая вместе с изумрудами, на отсутствующем шнурке висела маленькая голубая капля; я сжала кулак, сосредотачиваясь, вплывая в ментал сквозь жемчужину как сквозь кусочек льда, — и мир слегка остыл, вновь стал осязаемым, отзывающимся на призыв.
«Приходите! — Крикнула в бесконечность, задевая разумы эйльфлёр видевшиеся отсюда разноцветной мозаикой, охватывая их все, стараясь не пропустить ни одного. — Приходите, Двери открыты!»
Мой зов голубыми полосами расчертил небо, потянулся, оплетая собою всё и вся, ушел за границу восприятия. Откуда-то вспорхнули черно-красные птицы, — наверное, обрывки разорванных Дверями стен, подумала, прикрывая утомленные глаза.
Когда же открыла вновь, увидела черное, не лиловое, небо, и не вокруг, а только над собой. И никаких черно-красных птиц.
Меня окружала самая обычная ночь, окружала плотной тьмой, терпкими запахами, таинственными шорохами.
— Эллорн! — Испуганно позвала.
— Я здесь. — Ответила ночь. — Я с тобой.
«Вот уж неправда! Как-то не наблюдала раньше у эльфов способности к столь всеохватной радости».
«Зато тебя не узнать невозможно, — Рассмеялась ночь его голосом. — Рад, что ничего не изменилось! С возвращением, Колючка».
* * *
Сколько дней прошло после, не знаю. Точно помню, что листья, закрывавшие раскаленное небо надо мной, были еще свежими, но с заметно намечающейся желтизной. Если сейчас желтые листья — значит, уже осень. А если так жарко, значит разгар лета.
— Конец сентября. — Согласился Эллорн. — Пить хочешь?
— А должна? — Осторожно спросила, пытаясь вспомнить, почему чувствую себя настолько нездоровой.
— Не знаю. — Пожал он плечами, осторожно трогая мой лоб. — Если есть какие-то желания, говори сразу.
— Я бредила? — Догадалась. — Долго? Про что говорила?
— Про многое. — Невозмутимо ответил эльф, — Только пересказывать не буду. Но было весьма поучительно.
— Есть желание. — Решила, постепенно вспоминая все.
— Да? — Вскинулся он с готовностью, наводящей на нехорошие мысли.
— Желаю никогда больше не видеть тебя таким угодливым. Ну, как?
— О! — Прищуриваясь, усмехнулся обычной Эллорновской улыбкой. — Еще что-нибудь для героя?
— Поесть.
— Тогда поднимайся! Твоя слабость больше меня не трогает, учти, кормить тебя не собираюсь.
Наверно, еще не раз пожалею о том, что так просто попалась в банальнейшую ловушку, — подумала, напрягая силы и волю, чтобы просто сесть в постели.
«Не сомневайся. — Пообещал эльф, наблюдая за моими попытками, не торопясь помочь. — Сострадание не свойственно эйльфлёр, как и жалость. Ты же так хорошо об этом помнишь!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});