- Могу лишь сказать, что понимаю твою боль. Как всё переплетено в этом мире, цепи взаимных отмщений ведут нас... Однако скажи, как это произошло?
- Он просто ехал по торговым делам, близ Тегеи вы настигли его караван, лил дождь, что укрывал вас, нечестивцев, от глаз людей, но не от богов. Я уверена, что он не пытался поднять против вас оружие, ибо был привержен учению стоиков, но кто-то заколол его, человека мирного, презирая все божественные законы, - Габриэль подавила в себе гнев, но юноша почувствовал, что глубоко внутри она носит в себе уже принятое решение.
- Никто не знает, чем обернутся наши решения, - сказал почему-то помрачневший Диомед. - Однако Зена уже приглядывается к нам. Она не доверяет мне и не хочет, чтобы я с тобой говорил, поэтому, давай, помолчим...
К вечеру они были уже недалеко от Мегалополя, однако Диомед сказал, что Каллисто прибудет лишь завтра утром, и нужно провести где-то ночь. Зене это не слишком понравилось, но она не подала вида, велев остановиться на холме в пяти-шести стадиях от города, туда же подтянулись и всадники. Открытого огня не разводили, воительница позволила лишь устроить костерок под навесом в низине, чтобы приготовить пищу, были установлены и сторожевые посты, далеко вглядывавшиеся в ясную летнюю ночь. Ближе к утру на тёмном пространстве города появились далёкие огоньки, казалось, что их нарочно демонстрируют, дабы уведомить Зену о своём прибытии.
Когда солнце потекло расплавленным металлом за их спинами, город уже ждал, и нужно было пройти через каменный лабиринт, чтобы встретиться с таинственной дочерью огненного божества. Они оставили всадников на холме, велев им внимательно смотреть и реагировать на заранее условленные сигналы, потом поскакали быстро по восточной дороге к Мегалополю, двигаясь вдоль реки Гелиссона. Огромный мёртвый город принимал трёх всадников в себя как море, небольшое число жителей, что ещё поддерживали здесь жизнь, бежали от отряда Каллисто ещё весной, и теперь каменные реки улиц были абсолютно пусты. Поначалу шли обширные предместья, частично разрушенные ещё Клеоменом, топот лошадей пугающе метался меж стен, порождённый широкой, мощёной камнем дорогой, скоро город уже погрузил их глубоко в себя. Диомед сказал, что фессалийка будет их ждать в южной части Мегалополя, в огромном театре, когда-то славным на всю Элладу.
Скоро они и достигли городского центра на левом берегу реки, оставили без особого внимания фундамент и руины большого здания Совета, где ранее собирались десять тысяч граждан, и увидели перед собой удивительный ансамбль театра. Зена согласилась, по совету Диомеда, оставить коней и спуститься в театр пешими, уже идя меж рядов скамей, они увидели, что одинокая Каллисто сидит на ограждении сцены.
- Я была уверена, что ты придёшь! - крикнула фессалийка ещё издалека. - Есть в мире прочные вещи, в коих можно быть уверенной во все времена! Это не стойкость полисов, конечно, и не честность политиков, нет, это лишь верность твоего слова! Иди же ко мне, освежись, ибо тут, прямо в театре, есть источник чистой воды, и отпусти моего человека!
- Ты хочешь разыграть передо мной какую-то трагедию или сатировскую драму, зачем устроилась в театре? - спросила подошедшая Зена.
- Это не сложно объяснить, но прежде мне хочется отдать тебе должное, ибо ты лишь по одной причине здесь - потому что поверила моему слову. Это значит, что я смогла доказать тебе свою доблесть, что ты верно поняла мою суть. Теперь мне осталось лишь убить тебя, чтобы история наша была завершена, как и должно.
- Об этом ты хочешь поговорить? - воительница толкнула вперёд Диомеда, позволяя ему уйти к фессалийке.
- Об этом также. Смотри, я почти безоружна перед тобой, и всё лишь потому, что полностью доверяю тебе, так и ты не тревожься, но сядь на скамью, сядь повыше меня, ибо ты пока сохраняешь имя сильнейшей, и я сяду, так и будем говорить.
Они разместились, согласно словам Каллисто, и никого более не было в этом огромном театре, тишина же создавала иллюзию, будто весь мир слышит каждое их слово. Габриэль впервые рассматривала фессалийку так близко при дневном свете, когда не надо было ни на что отвлекаться. Та была облачена в уже виденный девушкой панцирь, только теперь она могла заметить искусно сделанные металлические пластины и царапины от оружия на нём, огненные мотивы расцветки панциря удивительно контрастировали со спускавшимися на него волосами. Каллисто носила две таких же косы по вискам, что и Габриэль во время битвы, они были похожи на тугих змей в общей волне её золотистых волос, спадавших на плечи. Лицо же погубившей столь многих поразило девушку своим удивительным светом, происходившим, большей частью, от глаз, карих с золотом, затаённо горящих в глубине. Она была красива, однако никакого тепла в ней не чувствовалось. Могла ли Каллисто любить, Габриэль понять было невозможно, но то, что могла ненавидеть, и ненавидеть как немногие, девушке было совершенно ясно.
Тем временем, фессалийка так же внимательно изучала Зену, казалось, что им не нужно ни о чём говорить, что они уже всё знают друг о друге, во многом, так и было, но они всё же начали разговор. Каллисто сказала:
- Так почему в театре? Я просто люблю этот город, успела полюбить за то короткое время, что здесь был мой лагерь. Последние жители бежали, спасаясь от новых соседей, и, вот, весь Мегалополь к нашим услугам. Время забирает наши города, как ветер сдувает песчаные башни, и не за что уцепиться. Кому, как не нам, это знать? Я хочу сказать тебе, приглашая сюда, чтобы ты отрешилась от бренного мира, и не думала сохранить память о себе иначе, как став ещё одним мифом о героях и их тёмных страстях. Это единственный путь для тебя, только отдавшись нашей войне до конца, ты сохранишь что-то из себя в руинах времени.
Дело ещё и в том, что мы с этим городом похожи. Когда я смотрю на эти опустевшие лабиринты, я понимаю, что моя душа напоминает эту картину, она опустошена и разрушена, город крушил Клеомен, мою душу же испепелила ты. Поэтому я хотела, чтобы ты увидела, что творится в моей душе.
- Ты имеешь право воевать со мной ради отмщения, но не более того. Всё остальное зависит лишь от твоих собственных умений, и, если ты окажешься слабее меня, поверь, я, не задумываясь, отсеку тебе голову, - с виду осталась спокойной перед откровениями фессалийки Зена.
- Согласна, - кивнула та. - Однако судьба на моей стороне.
- Почему ты так уверена?
- Уста божества не лгут. Мне было дано пророчество в Лаконике жрецом Аполлона. Я хотела вопросить его о собственной судьбе, но он не слушал, лишь сказал, что однажды Зене Коринфской было дано пророчество о её смерти, и оно таково:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});