Присутствие здоровенного рыжего кота, который вышагивал рядом с Гансом, задрав хвост, привлекало к парню внимание окружающих. Но взгляд Ганса и его многочисленные ножи, которые он не считал нужным прятать, заставляли людей держать свои комментарии при себе или высказывать их тихо-тихо. Однажды он все же услышал позади презрительный смешок и понял, что это была намеренная провокация. Ганс даже не обернулся. Да, Шедоуспан стал «каким-то другим».
У лавчонки, где Теретафф, отец Мигнариал, торговал всякой всячиной, Ганса узнала одна из темноволосых и темноглазых младших сестер Мигнариал. Поскольку их было несколько, а Ганса никогда не интересовали дети, он не мог точно припомнить, как зовут девочку. Странно, однако, как она расцвела за такое короткое время. С девчонками вообще такое бывает, а С'данзо, похоже, и вовсе расцветают раньше других.
Ганс вошел в теплое помещение, душное от запахов продуктов, выделанной кожи, пряностей, духов и всяческих трав. В лавочке всегда царил некоторый бардак, а теперь, после смерти Лунного Цветка, он еще усилился.
— А у твоего отца нет… э-э… подруги? — спросил Ганс, чувствуя себя подлецом. Нельзя сказать, что ему было неприятно, когда большеглазое личико отрицательно качнулось. Сколько же лет этой девочке — тринадцать? Если так, то следующему ребенку — парнишке Корментаффу, — сейчас четырнадцать. А следующему по старшинству члену семьи должно быть около шестнадцати, насколько помнилось Гансу. Девчонке с рыжими волосами, или почти рыжими. Как же ее зовут-то?
Эта рыженькая как раз принялась подманивать Нотабля, а тот уворачивался от попыток приласкать его. Вконец возмущенный, кот исчез за утлом.
— Он — э-э… — кот одного хозяина, — пояснил Ганс. — Нотабль, если ты что-нибудь расколотишь или куда-нибудь влезешь, я тебе такую трепку задам!
— Мрау.
Ганс был не особенно счастлив обнаружить, что у Теретаффа уже сидит другой посетитель. Пожилая С'данзо с неумолимым взглядом и поджатыми губами, в обычной для этого народа разноцветной, но простого покроя одежде едва заметила присутствие Ганса. Он сразу понял, что Мегера пришла не к Теретаффу: ее интересовала шестнадцатилетняя девушка. У Джилиль были огромные круглые глаза цвета орехового дерева и необычайно пышные русые волосы медового оттенка. На девушке была пышная полосатая желто-зеленая блузка; пестрая юбка, поверх которой был надет фартук из пестрой же набивной ткани.
— Ты говорила здесь с моей дочерью, — заявил Теретафф, но это был скорее вопрос, чем обвинение.
— Это было опрометчиво с моей стороны, — сказала Мегера, поджав губы. Взгляд ее оставался спокойным.
В разговор вдруг вмешался Ганс, неожиданно для себя и совершенно невпопад:
— Да. Когда я нашел Лунный Цветок, я словно обезумел. Я бросился куда-то бежать, наткнулся на рыбоглазую — ну, на бейсибку, и убил ее. Я думал, что это была одна из тех, которые уби… которые…
— О, надеюсь, что так оно и было! — свирепо воскликнула шестнадцатилетняя девушка чуть хрипловатым голосом.
— Джилиль! — одернула ее Мегера, невольно подсказав Гансу, что он все-таки правильно вспомнил имя девушки.
Теретафф посмотрел на нее, потом перевел взгляд на молодого человека.
— Я тоже на это надеюсь, Ганс. Знаешь ли, моя жена любила тебя.
К собственному удивлению, Ганс произнес:
— И я ее любил, Теретафф.
Все трое С'данзо удивленно посмотрели на Ганса. Потом Мегера сказала:
— А ты изменился, парень. Ганс кивнул.
— Мы много перенесли. И многое совершили там, в Фираке.
— В Фираке?
— Город далеко на севере. Странные люди со странной религией. Правит своего рода совет чародеев. Его возглавлял самый злой из них, и, как я полагаю, самый сильный. Теперь он мертв. Теретафф, Мегера… Сила Мигнариал поднялась на большую высоту там, в Фираке. Мигнариал была очень рада, когда обнаружила небольшую колонию С'данзо. Их не очень-то любили в Фираке — в смысле, С'данзо. Но теперь это уже не так. Она… Мигнариал осталась там, Теретафф. Она теперь настоящая Ясновидящая, амушем. Я правильно сказал это слово?
— Да! — воскликнула Мегера. Ганс немало удивился, заметив промелькнувшее у нее в глазах радостное выражение. — Я так и думала! Девочка расцвела и всеми чтима за свой Дар!
— Да. Она Видит. Мегера, Теретафф, — Мигни Видит дальше, чем кто-либо в Фираке.
— Значит, она принесет там много пользы, — сказал Теретафф. В голосе его звучали счастье и гордость, смешанные с печалью. А у девушки с ореховыми глазами, сидевшей рядом со старой С'данзо, на глаза навернулись слезы, когда она услышала, что ее сестра не вернется обратно. — Но… как же так: ты здесь, а она там?
Ганс кивнул.
— Это было нелегко. О, у нас были трения — возможно, в основном из-за того, что мы все это время находились под тенью чародейства. Но думаю, мы всегда будем любить друг друга. Просто мне обязательно нужно было вернуться, а Мигнариал чувствовала, что должна остаться. Она счастлива там. И хорошо устроилась.
— Я рада за нее, — сказала Джилиль, но голос у нее задрожал, и девушка шмыгнула носом.
— Я просто в восторге! — воскликнула Мегера, еще раз удивив Ганса: ему и в голову не приходило, что на этом мрачном лице может появиться улыбка.
Ганс подумал: а принял бы Теретафф эти новости так спокойно, если не сказать радостно, если бы не присутствие Мегеры? Ему почти хотелось, чтобы здесь не было Джилиль. Девушка неотрывно смотрела на Ганса своими огромными темно-карими глазами. Теперь он припомнил, что она всегда так на него смотрела, когда он заходил повидаться сперва с Лунным Цветком, а потом с Мигнариал, но теперь это выглядело иначе. Джилиль стала старше, и время уже наложило на нее отпечаток женственности. И… интересно, из-за чего ее блуза так топорщится — из-за особенностей семейной прачечной или из-за двух контрабандных дынь? Мигнариал была сложена совсем не так! Конечно, была еще их мать, но Лунный Цветок была всесторонне обширной — действительно очень тучная женщина, которой даже ходить было трудно из-за своих габаритов. (Лунный Цветок осталась самой прекрасной женщиной, которую когда-либо встречал Ганс. Это она просто самим фактом своего существования научила Ганса понимать, что красота у человека не снаружи — вроде одежды или кожи, — а внутри, в его душе.)
Ганс достал мешочек и вручил его удивленному Теретаффу. В мешочке что-то звякнуло.
— Это от Мигнариал, — сказал Ганс хозяину дома.
— От… Мигнариал? — теперь уже глаза Теретаффа подозрительно заблестели влагой.
Ганс предпочел сделать вид, что он этого не заметил. Он лишь кивнул:
— Она настояла на своем. И правильно сделала. Она сказала, что это для вас и для ее сестер и брата. Это, э-э… фиракское золото, Теретафф. Именно золото, потому что я не мог бы нести много монет. Но теперь вы можете пойти в какой-нибудь приличный банк и поменять его на здешние монеты с изображением пламени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});