Чолли отметил, с каким выражением лица и каким тоном это было сказано. Как человек благоразумный, он принял сказанное к сведению, кивнул и промолчал. Потом Ганс положил на прилавок поврежденный нож, и огромный хозяин мастерской тут же перешел к профессиональным обязанностям. Чолли ухватил нож своей здоровенной рукой, осмотрел его, дважды хмыкнул и пожал плечами.
— Делов-то — раз плюнуть, Ганс. Просто починим этот подарочек, — сказал Чолли, одновременно принявшись за работу. — Воспользуемся «сухой кнопкой». Это особый сорт клея. Я сам его сделал. Склеивать нужно под гнетом, — он тихо заворчал. Человеку с габаритами Чолландера Клеевара редко попадалась задача, достаточно трудная для того, чтобы заслуживать громкого ворчанья. — Вот так. Теперь мы накладываем слой «сухой кнопки» и даем ему высохнуть. Нам не придется долго ждать. Я уже много лет знаю этот старый нож. Действительно, превосходное лезвие! Кстати, а ты не привез ничего из Фираки?
Ганс показал Чолли парочку новоприобретений, ожидая, что этот любитель ножей сочтет оба экземпляра экзотическими, поскольку они были произведены в дальних странах.
— Согласись, классный нож подарил мне глава фиракских магов, некий Аркала.
— Да ну! Никогда бы не подумал, что ты задержишься возле мага на столь длительный срок, чтобы получить подарок! Просто представить такое трудно — ты ж всегда ненавидел чародейство сильнее всего на свете! — сказал Чолли. Его восхитил и этот нож, и второй, — ничем особенно не примечательный стилет. — Хороши, — изрек он, кладя ножи. — Ладно, давай теперь я покажу тебе одну классную штучку, пока твой старый нож сохнет.
И он вложил в руку Ганса кинжал, клинок которого был инкрустирован серебром.
Почуяв возможную торговую сделку, Ганс счел нужным заранее попытаться снизить предполагаемую цену товара.
— Ну… неплохо, — небрежно обронил он. — Хотя я побился бы об заклад, что такая заковыристая инкрустация только ухудшает его боевые свойства.
Чолли же, почувствовав угрозу предполагаемой сделке, возмущенно зафыркал, дабы дать Гансу понять, что тот сморозил глупость. Это тоже входило в правила игры.
— Ну вот, Ганс, теперь все в порядке. «Сухая кнопка» держит просто отлично. Я горжусь этим клеем. Правда, он не скрепит скользкие поверхности, навощенные или засаленные. Или намыленные. Да, и еще он легко счищается с гладких полированных поверхностей.
— В таком случае, думаю, он недостаточно надежен для ножа, на который мне нужно полагаться безоговорочно!
— Я сказал «счищается», Ганс. А разорвать склеенные поверхности — это уже совсем другое. Уж ты мне поверь — я могу приклеить ручку к спине лошади и поднять ее за эту ручку. Если, конечно, у меня хватит сил поднять лошадь. Ручка-то выдержит.
Это навело Ганса на одну мысль, и он постарался как можно небрежнее спросить, чем этот клей растворяется.
Чолли махнул рукой.
— А, у меня есть специальный состав! Как же иначе?
— Угу. Так я и думал, — сказал Ганс и решил, что сейчас самое время снова вернуться к предполагаемой сделке. — А как, по-твоему, насколько прочен этот посеребренный клинок?
— Ганс, это же кинжал! Я имею в виду — ты ж не собираешься пытаться его метать или рубить им дрова, а?
Ритуал начался. Сперва, естественно, шел торг по мелочам и целеустремленные попытки сбить цену в ходе дружеской беседы, потом они вернулись к конкретным предложениям. На этот раз торг занял пятнадцать-двадцать минут. Когда Ганс ушел, у Чолли остались оба фиракских ножа в обмен на инкрустированный кинжал и горшочек с клеем — Ганс назвал его «Сухой липучкой Чолли». Чолли любезно снабдил его также и растворителем. Обе стороны остались премного довольны сделкой.
***
Ганс вернулся в тот район, где оставил Силки. Торговец дынями уже ушел. Силки, по всей видимости, тоже. Малость поспрашивав, Ганс выяснил, что медноволосая сумская девушка ушла вместе со светловолосым ранканцем. Гордость Ганса была несколько уязвлена, но особого огорчения он не испытал. А вот, похоже, отделаться от здоровенного рыжего кота ему было не суждено. К этому вечеру Ганс уже дважды относил Нотабля к Ахдио. Но стоило кому-нибудь открыть дверь, как Нотабль пользовался моментом, выскакивал на улицу и отправлялся на поиски Ганса.
— Ну ладно, чертов ты котяра! Пошли домой. Надо занести горшочек с новым клеем. А тебе обнюхать все углы.
Нотабль выгнулся дугой и потерся о ноги Ганса.
— Мяумррр!
— Нет.
— Мяу?
— Нет, черт побери, Нотабль, мы не будем останавливаться и покупать для тебя пиво.
Стрик давно уже завел такой порядок, что все посетители ходили к нему; сам же он не ходил ни к кому. Но этой встречи, однако, он давно желал и готов был ради нее поступиться принципами. Но принц-губернатор Кадакитис об этом и слышать не захотел. Вместо этого он сам прибыл в «лавку» Стрика, переодевшись и выбрав для визита очень раннее утро, — из соображений конспирации и безопасности. Встреча была абсолютно тайной и конфиденциальной. Красивый молодой ранканец — примерно одного возраста и габаритов с Гансом, — удивил Стрика: он сказал, что ему хотелось бы добиться более высокого положения, а мешают ему только собственная нерешительность и боязнь того, что подумают о нем илсиги.
— Молодому сводному брату императора, — спокойно сказал Кадакитис и легонько постучал себя по груди, старательно не глядя на волшебника, — следует постоянно помнить об осторожности, чтобы не совершить какого-нибудь проступка или просто не оказаться чересчур заметным. Абакитис — бывший император, в какой-то момент решил, что я недостаточно незаметен, и отослал меня сюда. Это было сделано не в интересах Санктуария, и уж явно не в моих, а единственно для того, чтобы удалить меня из Рэнке! — Кадакитис вздохнул. — И тогда я почувствовал необходимость доказать, что я способен хоть что-то делать хорошо. Я изо всех сил пытался навести порядок в этом городе. Упорядочил налоги на Улице Красных Фонарей и… еще кое-что сделал.
Стрик сидел очень тихо. Он пока что не произнес ни слова и вообще не издал ни единого звука.
Уставившись в стену — вид у него был до крайности неловкий, — Кадакитис печально и спокойно произнес:
— Сегодня утром мне нанес официальный визит лорд Абадас, двоюродный брат нового императора, — пожелал мне представиться. Я был сам себе противен. Иначе как заискиванием мое поведение и не назовешь.
Через несколько мгновений принц повернул голову, и его светло-голубые глаза встретились с глазами Стрика.
— Ваши действия вполне понятны, — также спокойно ответил Стрик. — Так же как и действия лорда Абадаса. Он здесь наверняка по поручению своего двоюродного брата, дабы присматривать за вами. В конце концов, вы ведь сводный брат… того, кого сменил на троне император Терон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});