подводы передвигают.
— Минутку, легат. Вы не подвергнете мою собственность опасности. Только если вы не готовы сначала заплатить за это.
— Я не легат, — ответил Катон с вынужденным терпением, рассматривая мужчину. — Барканон, не так ли?
— Да, господин.
— Как ты думаешь, какая польза будет от твоего имущества, если враг ворвется вовнутрь? Они вырежут тебя вместе с нами и заберут твои повозки. Лучше, если они будут использованы для укрепления нашей обороны. Как ради тебя, так и ради моих солдат.
— Так-то оно так, но я должен думать о своем пропитании, если мы выживем. Когда бой закончится, именно я останусь без средств к существованию, если моим повозкам будет нанесен какой-либо ущерб, не так ли?
— Тогда будем надеяться, что враг не подойдет достаточно близко, чтобы повредить их, а? Где твое оружие? — Катон оглядел остальных погонщиков мулов, сидящих вместе перед другими повозками. — Почему твои люди не вооружены? Я отдал приказ, чтобы каждый занял свое место на боевой линии.
— А вот это уже другой вопрос. — Барканон ткнул большим пальцем в свою костлявую грудь. — Нам платят за перевозку грузов, а не за сражения. Если вы просите меня и моих ребят взять в руки оружие, это будет стоить дополнительных денег.
— Я не прошу тебя. Я приказываю тебе.
Барканон покачал головой. — У вас нет права. Мы не ваши солдаты.
Катон устал и быстро терял терпение. Казалось невероятным, что он должен обсуждать такой вопрос, когда они окружены врагом, решившим уничтожить их. — Вы будете делать то, что я скажу. Теперь доложись опциону Микию и возьми оружие для своих людей.
Он уже собирался отвернуться, но Барканон аккуратно встал на его пути. — Мы ничего делать не будем. Пока мы не договоримся об условиях.
— К Плутону твои условия, — прорычал Катон. Он схватил его за складки туники и заставил отступить на несколько шагов, пока тот не врезался в один из столбов сторожевой башни. — Я разъясню тебе свои условия. Ты будешь делать то, что я скажу, фурии бы тебя побрали. Если ты не сделаешь этого или доставишь мне еще больше неприятностей, я вышвырну тебя и твоих людей из форта, и ты можешь разбираться с врагом сам. Ты меня понял?
Глаза Барканона расширились от страха, и он энергично кивнул.
— Д-да, господин. Не нужно мне угрожать. Я всего лишь человек, пытающийся заработать на жизнь.
— Тогда, заработай и купи себе оружие, во имя Юпитера, иначе прибыли — это последнее, о чем ты будешь думать.
Катон разжал хватку и с отвращением отпрянул от погонщика. Он повернулся и направился на вал рядом с воротами, где Массимилиан опирался на парапет между двумя щитами.
— Есть что доложить, центурион?
— Нет, господин. Там все затихло. Думаю, долго так не будет.
Катон посмотрел на бархатное небо. Самые яркие звезды уже были видны, но луны не будет еще несколько ночей. Это было явно в пользу врага, который сможет подобраться к форту прежде, чем его заметят. Время нападения было менее определенным. Терпеливый командир позволил бы своим людям поесть и отдохнуть в течение ночи, пока он посылал бы вперед застрельщиков, заставляя защитников быть начеку, чтобы они были напряжены и измотаны, когда начнется настоящая атака. Однако предводитель разбойничьего отряда должен был знать, что дымовой сигнал с заставы был получен и что колонны помощи, возможно, уже идут на помощь защитникам, предотвращая любую возможность атаки на рассвете.
— Думаю, они будут держать нас в напряжении в течение нескольких часов, прежде чем попытаются что-то предпринять. Убедись, чтобы люди и животные были сыты.
— Да, господин. — Массимилиан повернулся, чтобы указать на мулов, которые громко ржали из одного из углов форпоста, где они были привязаны. — Корыто иссякло, а у этих попрошаек неистовая жажда. Они будут продолжать в том же духе, и будет становиться все хуже, чем сильнее они будут хотеть пить.
Катону некогда было думать о благополучии тягловых животных. — Ну и что?
— Чем больше шума они будут производить, тем труднее нам будет услышать врага, когда он приблизится к форту.
— А это уже совсем нехорошо.
— Именно так господин. Значит, мы можем либо дать им еще воды, либо смириться с шумом, либо заставить их замолчать.
— Нам может понадобиться вся вода, которая у нас осталась, — ответил Катон. — Им придется обойтись без нее. Если мы переживем ночь, они нам понадобятся. Пока оставим их. Скажи дозорным, чтобы держали ухо востро. И возьми несколько вязанок хвороста, перевязанных тряпками, на случай, если нам понадобится освещение перед нашей линией обороны.
— Да, господин.
Катон на мгновение посмотрел через вал на врага, прежде чем продолжить. — Выставь по два человека на каждой стене и по два в башне. Остальные могут отдыхать у подножия вала. Мы сменим часовых около полуночи. Ты несешь первую вахту.
— Слушаюсь, господин.
Они обменялись кивками, и Катон спустился вглубь аванпоста и прошел к хижине, где Микий и его ополченцы ели у маленькой железной печки. При его приближении они поднялись на ноги.
— Спокойно ребята. Есть запасной паек?
Микий предложил ему свою ложку, и Катон кивнул в знак благодарности. Он поднял ее и понюхал, затем попробовал ложку густого рагу, прожевал кусок мяса и проглотил. — Это свинина?
— Дикий кабан, господин. Они есть в лесу у родника. Вчера я завалил свиноматку, и одновременно мы нашли ее поросят. Туши висят в задней части сарая.
— И ты забыл рассказать о них Массимилиану и его людям?
Микий улыбнулся. — Он не спрашивал, господин.
— Тогда я предлагаю тебе быть хорошим товарищем и позволить его людям разделить мясо. Важно хорошо поесть перед боем.
— Да, господин, я прослежу за этим.
Катон ел быстро, с удивлением обнаружив, что приправа к тушеному мясу придает ему прекрасный вкус. Он поскреб дно и стенки котелка, чтобы набрать последнюю ложку, и вернул ее Микию. — Спасибо. Я посплю немного. Не забудь, что я сказал насчет мяса.
— Конечно, господин.
Он нашел себе место у подножия вала, откуда его было видно при свете пламени под плитой, затем улегся и закрыл глаза. Он не шевелился и легко дышал. Он устал, мысли его неслись вскачь, но он знал, что это плохой пример для людей, если они увидят, как он волнуется и постоянно бодрствует в ожидании нападения. Лучше бы они видели, как он спокойно дремлет.
Хотя его глаза были закрыты, его уши мало что упускали. Кроме блеяния мулов и негромкого потрескивания пламени походного и сигнального костров, в тесном помещении заставы слышалось бормотание разговоров между людьми. Некоторые голоса были встревоженными, но