Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вместо этого дон Гедеон в разгар боя полез в самую гущу событий, и удивительно было только одно — что для его устранения понадобились колдовские ворота и прочие чудеса. Если рассуждать здраво, то у него было гораздо больше шансов просто попасть под шальную стрелу или лихой клинок.
И сын его дон Леон тоже был далек от того, чтобы рассуждать рационально. Иногда в его словах и идеях мелькали проблески разума, но их сводили на нет предрассудки, суеверия и странности местных обычаев.
Поэтому, приступая к изложению своего плана, Барабин всерьез опасался новых заморочек. Но другого варианта он предложить не мог.
— Мне в принципе все равно, кто будет сидеть в мостовой башне — Рой из графства Эрде или хоть черт с горы. Но при одном условии — если тот, кто будет там сидеть, даст клятву верности на Книге Друидов. И все рыцари должны дать такую клятву прежде чем узнают про Турдеван в руке принца Родерика. А если останется время, хорошо бы привести к присяге всех кшатриев, оруженосцев, янычар и рабынь.
Судя по реакции короля, ему такая идея не приходила в голову в принципе. Да и вообще массовые клятвы на Книге Друидов в Баргауте не практиковались. А между прочим, зря — может, это способствовало бы укреплению дисциплины в королевстве вообще и в королевском войске в частности.
Воинская присяга приобретает особый смысл, если она подкреплена молнией, что в любую минуту может ударить с неба прямо в темя.
Но может, потому массовые клятвы и не практиковались, что никому особенно не хотелось укрепления дисциплины.
Недаром король ответил на идею Барабина уверенно и однозначно:
— Они не согласятся. Не требуется клятвы от того, кому порукой рыцарская честь.
— Тогда черт с ними с рыцарями. Не в них сила. Если привести к присяге тех, у кого нет рыцарской чести, благородные доны никуда не денутся. Что им за радость уходить к самозванцу без своих оруженосцев, слуг, гейш и янычар?
И раз уж зашел разговор про мостовую башню, Барабин добавил:
— А начать можно с Роя из графства Эрде. Он-то уж точно не откажется, если узнает, что без клятвы его отряд с позором выпрут из мостовой башни и заменят рабынями.
Король присел на краешек трона и задумался почти как роденовский мыслитель. А потом послал ближайшую из рабынь меча Флегарна за Книгой Друидов и Роем из графства Эрде.
Но когда рабыня была уже у двери, он остановил ее, сказав:
— Не надо Роя. Только Книгу. Я сам пройду в мостовую башню.
64
Самозванец приближался, и войско его росло, как на дрожжах, а между тем дела с присягой на Книге Друидов в лагере короля Леона шли туго.
С Роем из графства Эрде все вышло удачно, как и предсказывал Барабин. Сам Истребитель Народов в мостовой башне не появился, но когда король сказал Рою, будто он убежден, что удержать мост смогут только воины, давшие клятву на Книге, бывший тридцать третий граф Эрде сразу понял, к чему его величество клонит.
Во всем войске на тот момент был только один отряд, давший такую клятву. И состоял он из рабынь, опозоривших себя потерей королевского меча.
Стерпеть даже намек на возможность замены его отряда презренными рабынями гордый Рой не мог. Это напоминало ему о том, что он сам потерял свой именной меч, а такие мысли заставляли его скрежетать зубами и кидаться на стенки.
А особенно бесило Роя то, что рядом с королем стоял барон Бекар — тот самый, который еще на «Торванге» попрекал его потерей меча, но теперь почему-то не отказал в верности дону Леону, на глазах которого враги похитили клинок его отца.
Правда, в этом не было ничего странного. Ведь свой собственный меч Флегарн дон Леон сохранил в неприкосновенности, а значит, сохранил с ним и рыцарскую честь, и королевское достоинство.
Рой из графства Эрде находился в другом положении и не мог даже бросить в лицо королю обвинения, которые все шире распространялись по замку и лагерю.
Рыцари говорили между собой, что не может править королевством принц, по вине которого пропал отцовский меч. Но кшатрий не мог повторить такие слова безнаказанно.
И хотя меньше всего на свете он хотел связывать себя клятвой верности королю Леону, другого выхода у него просто не было.
Отказаться от клятвы означало признать себя виновным в измене или как минимум в намерении изменить.
Эта дилемма и невозможность решить ее в свою пользу, а в особенности наглый вид королевских гейш, готовых зарубить его за измену по первому знаку его величества — все это настолько разозлило Роя, что он вырвал тяжелую Книгу Друидов у служительниц храма и прокричал дону Леону в лицо:
— Клянусь, что буду верен королю моему Леону пока жив и не предам его, даже если небо упадет на землю. Не перейду на сторону врагов короля моего, даже если родной его брат позовет меня под свое знамя.
Но королю было мало этого, и он продиктовал продолжение клятвы:
— Клянусь, что пока жив, не допущу, чтобы войска короля моего вошли в черный замок через главные ворота, и не позволю отряду моему отступить, изменить или сдаться.
Пришлось Рою повторить и эти слова, после чего к присяге были приведены все воины его отряда.
А дальше начались осложнения.
Рыцари не хотели давать клятву, потому что им порукой рыцарская честь, а оруженосцы, янычары и рабыни отказывались присягать без приказа или согласия хозяев.
Без возражений присягнули только рабыни меча Флегарна и королевские янычары — но от них это как раз не очень-то и требовалось. Они подчинялись дону Леону не как королю, а как хозяину и нанимателю соответственно, и вряд ли могли изменить даже без всякой клятвы.
Кшатрии Кипруса Лонга после некоторых колебаний согласились дать клятву, немного изменив ее текст. Они поклялись хранить верность королю Леону на время боев за черный замок.
Королевские янычары, рабыни Флегарна и кшатрии Кипруса Лонга представляли собой грозную силу. А после того, как майордом Грус заставил своих вассалов привести к присяге их оруженосцев, наемников и рабынь, у дона Леона заметно прибавилось уверенности в себе. Настолько, что он даже решился объявить всему войску:
— С тех пор, как недостойный брат мой учинил измену в королевстве, измена поселилась и в войске. Дабы пресечь ее, я требую, чтобы все, кто верен мне и славному дому королевы Тадеи, дали клятву на Книге Друидов, что не покинут меня, пока мятеж не будет подавлен. И поскольку многие рыцари не только сами отказываются присягнуть, но и запрещают делать это своим вассалам, слугам и рабыням, мне ничего не остается, кроме как считать их пособниками самозванца и распространителями измены.
По рядам войска, собравшегося перед крепостью Беркат на склоне, ведущем в долину Кинд, побежал глухой нарастающий ропот. Но король, повысив голос, перекричал шум.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});