Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Использование грубой силы «не по понятиям» называется беспределом, и здесь это правило действовало не хуже, чем там.
Недаром ученые говорят, что криминальные правила поведения вытекают напрямую из феодальных, а кое в чем и из первобытных.
И теперь Барабину приходилось лихорадочно думать, как в создавшихся условиях сделать все по правилам — но так, чтобы в свою пользу.
Но принцесса знала баргаутские законы и обычаи лучше. Барабин только что-то где-то слышал, а Каисса выросла в этой атмосфере. И она сразу поняла, что предложенная чародеем отмазка не катит.
Расклад предельно ясен. Один из принцев позорно потерял королевский меч, а другой вернул его в королевский дом. И то, что второй был псих, придурок, пьяница и хулиган, могло обернуться лишним поводом для перехода баргаутских рыцарей на его сторону.
Такой человек, как Родерик, попросту не сможет держать феодалов в узде, и под его властью благородные доны будут чувствовать себя примерно так же вольготно, как английские бароны при короле Джоне Безземельном.
Оставалась последняя зацепка.
— Я слышал также, — сказал Барабин принцессе, — что хозяином именного меча может считаться лишь тот, кто заполучил его в честном бою. А честного боя не было и в помине.
— В том-то и дело, что был, — покачала головой принцесса. — В королевской цитадели появился черный камикадзе с Турдеваном в руке. Рабыни меча и янычары стражи подчинились ему и впустили в замок Родерика, который вызвал камикадзе на поединок.
— И камикадзе дал себя убить?
— На то он и камикадзе, — кивнула принцесса.
Последняя ниточка оборвалась.
— Он пришел через колдовские ворота? — спросил Барабин, хотя это не имело никакого значения.
Утверждая рыцарское достоинство Истребителя Народов, король Гедеон ясно сказал, что колдовство не является препятствием к этому. Магию нельзя использовать в честном поединке, а на пути к нему никаких запретов нет.
— Никто не видел, как он пришел, — сказала принцесса. — Наверное без колдовства не обошлось. Но бой выиграл Родерик, а он не умеет колдовать. Победа была честной.
И хотя было очевидно, что Родерик проделал свой финт в сговоре с Ночным Вором, это не могло ничего изменить.
Если обычай входит в противоречие со здравым смыслом — о здравом смысле лучше забыть.
62
Отряд, во главе которого майордом Грус Лео Когеран выехал из черного замка навстречу принцессе, сильно отличался по численности и составу от прежнего, разгромленного в бою с аргеманами при Таугасе.
Тогда майордом потерял почти всех своих рыцарей убитыми и пленными. И хотя пленных вскоре освободил Истребитель Народов, в свиту дона Груса они не вернулись.
Теперь они в большинстве своем сидели в мостовой башне черного замка, и командовал ими Рой из графства Эрде.
Рабынь своего меча, которые были в том отряде, майордом потерял тогда же и в основном убитыми. Лишь несколько девушек достались Барабину в качестве боевых трофеев, но все они погибли при штурме черного замка.
И тем не менее, новый отряд майордома оказался не меньше, а больше прежнего. И его состав наглядно свидетельствовал о том, что баргаутским рыцарям надоело торчать в черном замке и долине Кинд.
За доном Грусом следовало не меньше трех сотен рыцарей. То есть пятая часть всей тяжелой конницы, которую покойный король Гедеон привел под стены черного замка.
Оно конечно, тяжелая рыцарская конница — не самый полезный род войск при обороне замка (как, впрочем, и при штурме). Но выводить ее из оборонительных порядков теперь, когда известно точно, что принц Родерик не собирается отсиживаться в королевской цитадели и уже движется к западной границе, было верхом безумия.
Но когда принцесса сказала майордому, что Родерик идет к черному замку, его реакция оказалась совсем не такой, как нужно.
Сообщение принцессы только прибавило майордому решимости идти в сторону столицы.
— Я слышал, королева укрылась в моем замке, — сказал он. — А я оставил там совсем немного людей.
— Родерик не будет осаждать ваш замок, — отрезала принцесса. — Этой ночью в Белгаоне меня догнала эстафета. Брат уже прошел мимо Когерана.
Но и это не образумило дона Груса.
У него было триста рыцарей, а у Родерика, по словам принцессы, не больше ста.
А слова о том, что Родерик ведет с собой гейш и янычар из королевской цитадели, майордом пропустил мимо ушей. Он даже не спросил, сколько их всего — возможно, знал и так, но скорее всего, не считал существенным.
Но Барабин опасался вовсе не того, что привычка считать силы войска не по головам, а по именным мечам дорого обойдется майордому в бою.
Он боялся, что боя вообще не будет. Когда благородные рыцари из отряда майордома увидят меч Турдеван в руках принца Родерика, они частью перейдут на его сторону, а частью рассеются, спеша в свои родовые замки — лучшее место, где можно в безопасности пересидеть междоусобицу.
Король Гедеон железной рукой смог согнать их в единое войско — но теперь он был мертв. И Барабин достаточно долго разговаривал с принцессой, чтобы окончательно утвердиться в своих пессимистических предположениях насчет ближайшего будущего.
И когда Грус Лео Когеран уверял принцессу, что он остановит принца Родерика на полпути и его жалкий отряд никогда не придет под стены замка, Барабин уже мысленно прощался с тремя сотнями рыцарей и вдвое большим числом оруженосцев, гейш и янычар.
Всего в отряде майордома было никак не меньше восьмисот человек. И у Барабина не было никакого средства, чтобы их остановить.
Его собственный отряд состоял из четырех человек — барона Бекара, двух оруженосцев и Тассименше. Брать в эту поездку кого-то из королевских гейш он счел неразумным. Они были нужны в Беркате, где за командира остался Кентум Кан.
В свите принцессы, правда, насчитывалось две дюжины ее боевых рабынь и несколько человек, которые примкнули к ней по пути. Но даже все вместе они не смогли бы остановить майордома с его железной конницей.
Остановить его можно было только словом, и Барабин это слово знал.
Знал он также, что майордом Грус ненавидит принца Родерика лютой ненавистью. И Родерик отвечает ему взаимностью.
Не надо забывать, что принц лишился наследства из-за того, что украл у майордома самую красивую из гейш. То есть, конечно, в указе дона Гедеона было сказано: «за неповиновение королю, оскорбление величества и нарушение вассальных обязательств», — но ссора отца с сыном, переросшая во вражду, началась именно с гейши майордома.
Оба — Родерик и Грус Лео Когеран — хорошо об этом помнили, и это было гарантией, что майордом ни при каких обстоятельствах не перейдет на сторону Родерика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});