— Глупости, — воспротивился Элиас.
— Бред, — согласилась Рашель.
Но мы передавали шкатулку из рук в руки, внимательно разглядывая повреждения, и постепенно пришли к тому же выводу, что и светлая девчонка. Звезда повредила деревянную поверхность сама. По собственной воле или повинуясь чужому приказу — другой вопрос. Но, скорее, второй вариант. Кто-то очень могущественный заставил артефакт покинуть тайник. С чего бы ей самой так рисковать?
— Почему же ступенька целая? — спросила Рашель. — Ее отремонтировали?
— Не думаю, — полуведьмак вытер мокрое лицо ладонью. — Крышка повредилась, потому что разрушились защитные чары, наложенные на шкатулку. Сквозь камень звезда прошла без последствий.
— Но зачем? — задала риторический вопрос Юмми.
Ульрих пожал плечами, но вздрогнул и побледнел.
— О чем ты подумал? — я грозно посмотрела на него, зная «премилую» манеру уходить от ответа. — Говори!
Он тяжко вздохнул. Но объяснил. Без особой охоты.
— Когда зимой я подслушал разговор о звездах, узнал одну их особенность. Артефакты способны сами приходить на помощь, если рядом умирает маг.
— Здесь кто-то умирал? — съязвила Рашель. — Прямо на этих ступенях?
— Вообще-то, да.
Вместо разъяснений Ульрих посмотрел наверх. Я проследила за его взглядом, но ничего не поняла. Стена, венчаемая башней. Такой же, как десятки других в Гвендарлин. Множество окон, за которыми в непогоду даже днем горит свет. А вот Элиас сразу догадался. Закрыл лицо ладонями и застонал.
— Что не так? — спросила я Ульриха.
— Башня.
— И?
— Это лунная башня, Лилит…
****
Я бежала во весь дух, волоча за собой мокрый плащ. Ульрих несся следом. Куда? К башне Марго, разумеется. Я вознамерилась спросить почившую герцогиню лично, не ради ее ли мертвой персоны восточная звезда пробила шкатулку, в которой преспокойно хранилась годами. Элиас понял, куда я направляюсь, но последовать не рискнул. С другой стороны, он и знаком с сестрицей не был. Ему едва три года исполнилось, когда она погибла, сброшенная тенями с лунной башни.
Рашель и Юмми ничего не поняли. Смотрели на нас троих вопросительно. Но я отмахнулась. Пусть Элиас объясняет, коли сочтет нужным. Это его семья. Я же возьму на себя смелость потолковать с его родственницей о делах давно минувших дней. Ученикам нельзя подниматься в башню? Подумаешь. Ульрих посторожит. Главное, чтоб Марго пожелала появиться. А, главное, ответить. Ведь прежде мы чаще разговаривали в снах или, когда я находилась на грани жизни и смерти. Исключение — ночь, когда меня заперли в холодном зале, пока решался вопрос о моем исключении из колледжа.
— Сиди на ступеньках, — велела я полуведьмаку. — Если кто-то появится…
— Никто не появится, — заверил он. — Все сидят в секторах. Там теплее, чем в коридорах, где окна через каждый метр.
— Если кто-то появится, — повторила я сурово, — говори с ним громко, чтоб я не вышла в самый неподходящий момент. Дюваль меня не выставит из Гвендарлин, я им с «подружкой» тут нужна. Но лучше ему не знать о разговорах с Маргаритой.
Ульрих проводил меня мрачный взглядом. Он предпочел бы отправиться следом, чтобы страховать, а заодно самому услышать ответы призрачной девушки. Но кто-то же должен сторожить путь к отступлению. Впрочем, я этому только радовалась. Говорить с Марго лучше один на один. Мне отчего-то казалось, что это всё исключительно между нами.
— Маргарита, — позвала я, войдя в башню. В пустую башню.
Днем, пусть и в жуткий ливень за окном, она выглядела не так зловеще. Обычная обветшавшая комната с паутиной по углам. Ладно, не совсем обычная. Круглая, с высокими окнами, заостренными наверху. Деревянные половицы недружелюбно скрипели под ногами. С плаща, что я держала в руках, капала дождевая вода.
— Пожалуйста, отзовись. Нам надо поговорить. Это важно.
— Знаю, — донесся тихий голос. — Я видела вас внизу.
Она появилась. Девушка, которую я всегда видела лишь со спины. Вот и сейчас она встала лицом к окну, в одной руке держа инструмент, в другой — смычок.
— Задавай вопросы, Лилит.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Звезда покинула тайник ради тебя?
— Да.
— Но почему не оживила?
— В одиночку она на это не способна. К тому же, невозможно оживить то, что сломано. Меня повредили. Мою душу. Тени.
— Когда убили?
По телу иглами прошла дрожь. Воображение нарисовало дикую картину, как две призрачные фигуры выталкивают девушку в синем платье из окна. Как она лежит внизу на ступенях. Изломленная. Мертвая…
— Нет. Это случилось раньше, когда тени использовали меня.
— Что они сделали?
Маргарита горько усмехнулась.
— Боюсь, на этот вопрос я не смогу ответить. Некоторые вещи лучше не знать.
Теперь засмеялась я. Горько. И громко.
— Как и то, что случилось в забытые два часа?
— Совершенно верно.
— Но Ульрих знает.
— И правильно делает, что молчит. Он знает, что в прошлый раз тебе пришлось не сладко.
Я всплеснула руками. Как же надоели тайны. Но события в замке Ван-се-Росса подождут. Еще несколько минут. До момента, как я спущусь из лунной башни.
— Значит, ты теперь звезда?
— Нет. Но мы с ней единое целое.
— Тени смогут использовать тебя для обряда?
— Нет. Звезда видоизменилась. Ее магия никогда не соединится с тремя остальными артефактами. Тени не получат тела. По крайней мере, этим способом. Но есть другой. Ты. Уезжай из Гвендарлин, Лилит. И не возвращайся. Ты ничего никому не должна.
— Звучит очень храбро, — съязвила я.
— Дело не в храбрости, а в твоей жизни. Тени набрали достаточно сил. В новолуние они ударят. По тебе.
Но я отмахнулась и побежала к двери. В порыве чувств чуть не кувыркнулась с лестницы, как герцогиня Виктория в облике Тиры в декабре.
Ульрих кинулся навстречу. Заботливо усадил на ступеньку.
— Ты в порядке? Что она сказала?
Я посмотрела в зеленые глаза. Насыщенные и родные. Это самый дорогой для меня маг. На всем свете. Один из двух самых дорогих, считая маму. Но это маг, который мне лжет.
— Звезда объединилась с Марго и теперь недосягаема для теней.
— Почему же ты расстроена?
— Из-за тебя. И твоей лжи. Я знаю, ты вспомнил два часа в замке Ван-се-Росса. Не отрицай. Я поняла это пару недель назад. Молчала, потому что не хотела ссориться. Но я больше так не могу. Не могу находиться рядом с тем, кто меня обманывает.
Ульрих побелел.
— Лилит, ты не понимаешь…
— Мне не понравилось то, что с нами случилось в той комнате? Я догадалась. Но хочу знать правду. Я имею право ее знать.
Он протестующе покачал головой.
— Ты заблуждаешься.
— Это ты заблуждаешься. Либо рассказываешь о забытых часах, либо между нами всё кончено. Не надейся, это не слова, сказанные на эмоциях. Я не смогу доверять тебе, если промолчишь.
— Я защищаю тебя, Лилит. От себя самой.
— Хватит, — я выставила ладони вперед. — Ничего больше сейчас не говори. Подумай над моим предложением. И сделай выбор.
Он хотел еще что-то сказать, привести доводы, но я ушла, оставив на лестнице мокрый плащ. Шагала в сторону сектора темных, ничего не чувствуя. Ничего. Абсолютно. Все эмоции исчезли. Хотелось лишь одного: последовать совету Маргариты и удрать из Гвендарлин. Но я знала, что никогда этого не сделаю.
Глава 22. Вспомнить всё
Мы неделю не разговаривали с Ульрихом. Точнее, я не разговаривала с Ульрихом. Он пытался объясниться, постоянно маячил по близости, в столовой устраивался рядом, но я была непреклонна. В первый день за завтраком попыталась пересесть, но Рашель пресекла «бегство». Зашептала на ухо:
— Не смей. Парень-староста — отличная защита от вредительских выходок. Как только народ узнает, что вы поссорились, жди неприятностей.
Соседка говорила дело, и я смирилась. Но, по-прежнему, играла в молчанку. А что? Я всё сказала возле лунной башни. Полуведьмак отлично знал способ помириться. Не моя проблема, что не желал им воспользоваться и искал обходные пути. Правда, не моя проблема. Я почти не тосковала. Расстраиваться и грустить не позволяла подготовка к экзаменам. Не до любовных страданий, когда в буквальном смысле засыпаешь с учебником в обнимку.