— Это мне нравится! — сердито кричал Юшка. — Люди приходят ко мне, людям нужна моя помощь, а разговаривать со мной они не желают. На все у них один ответ. Какой-то пьяница замерз, так, видите ли, им уже понадобились новые…
— Молчать, — негромко сказал Мацейс.
Нет, он не спал. Я видел его глаза. Поблескивая в темном углу, они в упор смотрели на расходившегося старика, и тот, должно быть, тоже их увидел, потому что сразу же обмяк и даже попятился к стенке пещеры. Медленно он опустился на корточки.
— В конце кондов, что наша сегодняшняя встреча? Простая игра случая! — забормотал он как нельзя более дружелюбно. — Но я привык к доверию. Деловые люди в Одессе верили мне на слово, хотя мы с ними обделывали посерьезнее дела. Можешь спросить у своего отца, Жорочка, если он жив.
По-видимому, хмель в нем боролся с благоразумием. Благоразумнее было, судя по резкому окрику Мацейса, помолчать, но хмель его подстрекал на разговоры, и старик все еще петушился. Говорил он спокойно, неторопливо, но я-то, лежа на соломе, видел, как у него рот кривился от злости.
— Как вам гулялось за границей, мальчики? — невзначай спросил он. — Вы ведь недавно там побывали?
Из угла ответили:
— Молчи, Юшка.
— Господи Исусе! — притворно удивился старик. — Уж нельзя спросить моряка о том, как ему гулялось в последнем рейсе! Я люблю, дорогие мои, европейские порты. Веселые места, я там бывал лет этак тридцать пять назад. И в Глазго, и в Штеттине, и в Осло. У меня там тоже водились дружки, славные такие ребятки…
Он говорил, зажмурив глаза и по-куриному запрокинув голову, точно в самом деле перебирал в памяти свои прошлые путешествия. Но я видел, что краем глаза он все время косится в угол.
— Инженер-механик Вельц, например. Он приезжал сюда по делам года два назад и, понимаете, узнал меня, бродягу, когда мы с ним случайно столкнулись на улице. Вы ничего не слыхали о таком инженере, а?
В углу было тихо. Я подумал, что, пока старик болтал, Мацейс и Шкебин уснули. Но, мельком взглянув в угол, я вдруг увидел, что оба они приподнялись с места на локтях и молча смотрят на старика, а тот ерзает под этим пристальным взглядом, шарит возле себя рукой, точно что-то ищет, и все дальше и дальше отодвигается к стенке. Обыкновенный кухонный нож, которым Аркашка чистил копченого окуня, валялся на земле, Юшка нащупал его и быстро сунул под солому. Дальше произошло совсем непонятное: Шкебин, за все это время не сказавший ни слова, рывком сорвался с места и опрокинул старика на спину. Как шапкой он накрыл его череп своей огромной ладоныо. Он вертел этот лысый яйцевидный череп из стороны в сторону, будто бы это была не живая человеческая голова, а некий предмет, который можно разбить, сломать, вышвырнуть, словом, обойтись с ним как заблагорассудится.
— Я молчу, — чуть слышно бормотал старик. — Я — могила…
И, опрокинутый на спину — точь-в-точь нашкодившая собака, когда она просит прощения, — в подтверждение своих слов поднес к губам палец: «Молчу, молчу».
— На место, Григорий! — скомандовал из угла Мацейс. — Сядь.
Шкебин отошел в угол, слегка пошатываясь. Крупные капли пота выступили у него на лбу, он дышал хрипло, со свистом. Мацейс полулежал на мешках и по-прежнему смотрел в упор на распластанного у стены хитрого старика.
— Да, — сказал он задумчиво и кивками головы точно подтверждал каждое слово. — Ты — могила. Запомни — могила.
Именно в эту минуту я закрыл глаза. Я не спал и не хотел больше спать, но чувствовал всем своим существом, что мне нужно сейчас же, немедленно притвориться спящим. Лучше бы мне не быть свидетелем тому непонятному, что здесь творилось. Должно быть, я вовремя это понял, потому что разговор вокруг меня сразу же оборвался, и кто-то совсем шепотом сказал:
— Спит без задних ног.
Снова звякнула бутылка, и невыносимый в этом зверином жилье запах одеколона ударил мне в ноздри. Ссора кончилась миром, хозяин и гости продолжали угощаться. Тогда я умышленно громко зевнул и поднял голову. Все смотрели на меня.
— С какого ты судна? — ни с того ни с сего спросил Юшка.
Я вдруг удивился сам себе — ведь Мацейс и Шкебин были механиками на 89-м, на том самом новеньком тральщике, на котором не сегодня-завтра я пойду в море. Это у меня совершенно вылетело из головы, пока мы кочевали с места на место суматошной нынешней ночью.
— Я вместе с ним, — сказал я, кивая головой на Мацейса. — Я приписан на 89-й.
Впервые я заметил, что они смотрят на меня с любопытством. Мацейс даже присвистнул, словно бы от удивления, и сразу же покачал головой.
— Нет, мы уже списались с 89-го. Не сошлись характерами с капитаном.
Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но он уже перестал смотреть на меня и, растянувшись на мешках, закинул руки под голову.
— Не сошлись характерами с капитаном, — повторил за ним Юшка. — Ну ладно. Капитан так капитан. Мне-то что, спрашивается? Верно я говорю, матросик?
Ох, как я его ненавидел в эту минуту! Он обсасывал сырую рыбью голову, явно наслаждаясь этой мерзкой закуской, но по смеющимся его глазам я видел, что он издевается и надо мной и над обоими механиками, которые совсем перестали обращать на него внимание. Ни кровинки не было у них в лицах. Круглые черные тени пятачками легли им на глаза. «Почему они такие усталые и злые?» — подумал я, но не успел ни до чего додуматься. Солома, закрывавшая выход наружу, развалилась, и Аркашка, задыхаясь, просунул голову к нам в пещеру.
— Гасите свет и все наверх, — сказал он. — Юшка-таки накликал себе гостей.
Глава VIII
БЕГСТВО ПО ЗАЛИВУ
Я помню, как Юшка пополз на коленях к своей соломенной подстилке, как он хныкал и шарил руками под соломой, хватал какие-то узелки и свертки. Ударом сапога Мацейс опрокинул на землю фонарь и раздавил его каблуком. В кромешной темноте, хватая друг друга за ноги, мы выползли по узкому ходу-норе из пещеры. Все вокруг было заметено толстым слоем снега. Снежные шквалы, должно быть, проходили всю ночь. Выпрямившись, я напрасно вглядывался в темноту, ища глазами, каких же гостей дождался, наконец, Юшка.
— Идут цепью с трех сторон, — торопливо говорил за моей спиной Аркашка. — Можно еще податься к заливу.
Луна скрывалась в стремительно набегавших облаках. По снежным склонам гор скользили светлые пятна — лунные отсветы, и казалось, что горы шевелятся в темноте. Вдруг на полминуты, не больше, разорвались облака, и я увидел шагах в ста от нас цепь черных фигур, медленно окружавших пустырь. Это были милиционеры — вот каких гостей опасался Юшка.