Читать интересную книгу Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Агата Кристи

Когда Паркер ушел, детектив опять схватился за пальто.

– Мы опять идем куда-то? – поинтересовался я.

– Да. Давайте нанесем маленький визит доброму мистеру Хэммонду.

– Вы поверили в рассказ Паркера?

– На первый взгляд он выглядит вполне правдоподобно. Очевидно, что Паркер – если только он не блестящий актер – искренне верит, что шантажировали самого мистера Экройда. А если это так, то он ничего не знает о делах, связанных с миссис Феррарс.

– Но в таком случае кто же…

– Précisément! Кто? Наш визит к мистеру Хэммонду преследует только одну цель – после него мы или полностью исключим Паркера из списка подозреваемых, или…

– Или что?

– Сегодня утром у меня появилась привычка не заканчивать предложения, – произнес Пуаро извиняющимся тоном. – Вы должны меня извинить.

– Кстати, – довольно не к месту вспомнил я, – должен вам кое в чем признаться. Боюсь, что я ненамеренно рассказал кое-что о том кольце.

– О каком кольце?

– О том, которое вы нашли в пруду с золотыми рыбками.

– Ах вот вы о чем, – сказал Пуаро, широко улыбаясь.

– Надеюсь, вы не очень сердитесь? С моей стороны это было очень неосторожно.

– Совсем не сержусь, мой добрый друг, совсем нет. Я ведь вам этого не запрещал. Вы были вольны говорить о нем, если у вас появится такое желание. Ваша сестра заинтересовалась этим?

– Невероятно! Мой рассказ оказался настоящей сенсацией. Теперь вокруг этого строится масса теорий.

– Ах вот как!.. А ведь все очень просто. Объяснение сразу же бросается в глаза, правда?

– Вы так думаете? – сухо уточнил я.

Пуаро рассмеялся.

– Вы как тот мудрец, который не желает связывать себя никакими выводами, – предположил он. – Разве не так?.. Но вот мы и пришли к мистеру Хэммонду.

Адвокат находился у себя, и нас немедленно провели к нему. Он встал и поприветствовал нас в своей суховатой, выдержанной манере.

Пуаро немедленно перешел к делу:

– Месье, мне необходимо получить от вас информацию, то есть я хочу сказать, что буду благодарен, если вы мне ее любезно сообщите. Как я понимаю, вы были адвокатом скончавшейся миссис Феррарс из «Кингс-Паддок»?

Я заметил удивление, блеснувшее в глазах адвоката, прежде чем тот надел на себя маску профессиональной сдержанности.

– Конечно. Все ее дела вел лично я.

– Отлично. Тогда, прежде чем я задам свой вопрос, прошу вас выслушать то, что вам расскажет доктор Шеппард. Вы не будете против того, друг мой, чтобы повторить ваш разговор с мистером Экройдом вечером в пятницу?

– Ничуть, – ответил я и немедленно начал рассказ о том странном вечере.

Хэммонд слушал меня очень внимательно.

– Вот и всё, – сказал я, закончив свою историю.

– Шантаж, – задумчиво произнес адвокат.

– Вы удивлены? – спросил Пуаро.

Хэммонд снял пенсне и стал полировать его носовым платком.

– Нет, – ответил он. – Я не могу сказать, что удивлен. Я уже некоторое время подозревал что-то подобное.

– Тогда перейдем к моему вопросу, – предложил сыщик, – к той информации, о которой я прошу. Если на свете есть человек, который может назвать нам суммы выплат, то это вы, месье.

– Я не вижу смысла скрывать от вас эту информацию, – сказал Хэммонд, подумав несколько мгновений. – За последний год миссис Феррарс продала некоторые из своих ценных бумаг, деньги от сделки были переведены на ее личный счет и не реинвестированы. Так как доходы у нее были очень большие, а после смерти мужа она вела очень спокойную жизнь, очевидно, что эти суммы были потрачены на какие-то специальные нужды. Однажды я попытался это выяснить, и она сказала, что у нее есть обязательства перед несколькими бедными родственниками ее мужа. Естественно, что я не стал копать дальше. Со своей стороны, до сего дня я был уверен, что деньги были выплачены какой-то женщине, которая предъявила права на Эшли Феррарса. Мне и в голову не могло прийти, что в этом замешана сама миссис Феррарс.

– И о какой сумме мы говорим? – поинтересовался Пуаро.

– В общей сложности все выплаты составили сумму около двадцати тысяч фунтов.

– Двадцать тысяч фунтов! – воскликнул я. – За один год!

– Миссис Феррарс была очень состоятельная женщина, – сухо заметил сыщик. – А наказание за убийство приятным никак не назовешь.

– Могу ли я еще чем-то вам помочь? – поинтересовался мистер Хэммонд.

– Благодарю вас, нет, – Пуаро встал. – Приношу извинения за то, что выбил вас из колеи[142].

– Ничего, ничего.

– Те слова, которые вы только что употребили в значении «отвлечь от дела», применяются только по отношению к душевнобольным людям, – заметил я, когда мы с Пуаро снова оказались на улице.

– Боже! – воскликнул Пуаро. – Никогда не смогу я говорить на вашем языке без ошибок… Английский язык очень странный. Наверное, мне надо было сказать «расстроил ваши планы», n’est-ce pas?[143]

– Проще всего в таких случаях говорить «побеспокоил вас».

– Благодарю вас, друг мой. А вы, оказывается, ревностный сторонник точности выражений… Eh bien, так что же мы теперь можем сказать о нашем друге Паркере? Продолжил бы он работать в качестве дворецкого, имея в кармане двадцать тысяч фунтов? Je ne pense pas[144]. Конечно, он мог положить их в банк на чужое имя, но я склонен считать, что он сказал нам правду. Если он негодяй, то негодяй жалкий. На крупное дело у него мозгов не хватит. Значит, нам придется выбирать из Реймонда и – так уж получается – майора Бланта.

– Это не может быть Реймонд, – возразил я. – Мы же знаем, что он отчаянно нуждался в пятистах фунтах.

– Да. Это он так говорит.

– А что касается Гектора Бланта…

– Я расскажу вам кое-что, касающееся доброго майора Бланта, – прервал меня Пуаро. – Ведь это моя работа – задавать вопросы. Вот я их и задаю. Eh bien, то наследство, о котором он говорил, составило сумму около двадцати тысяч фунтов. Что вы скажете по этому поводу?

Я был настолько потрясен, что на какое-то время потерял дар речи.

– Это невозможно, – произнес я наконец. – Такой известный человек, как Гектор Блант…

Сыщик пожал плечами.

– Кто знает… По крайней мере, в уме ему не откажешь. Признаюсь, я с трудом вижу его в роли шантажиста, но есть еще одна вероятность, которую вы даже не рассматривали.

– Какая же?

– Огонь, мой друг. Экройд сам мог уничтожить то письмо и голубой конверт, после того как вы от него ушли.

– Мне с трудом в это верится, – медленно произнес я. – Хотя… конечно, такое тоже возможно. Он мог просто передумать.

Мы только подъехали к моему дому, и я, под влиянием момента, предложил Пуаро зайти и слегка подкрепиться.

Честно сказать, я думал, что Кэролайн будет мною довольна, но еще раз убедился, как сложно бывает удовлетворить женщину. Оказалось, что на ланч у нас отбивные котлеты, в качестве гарнира к которым подавались щедрые порции требухи и лука. Две же отбивные, стоящие перед тремя взрослыми людьми, вполне могут вызвать у них раздражение.

Однако Кэролайн редко бывает надолго выбита из седла. С великолепным апломбом она объяснила Пуаро, что, хотя Джеймс (то есть я) постоянно смеется над ней, она строго придерживается вегетарианской диеты. В экстазе сестра распространялась о вкусовых качествах котлет из орехов (кстати, я абсолютно уверен, что она в жизни их не пробовала) и мужественно проглотила гренки с сыром, сделав попутно несколько острых замечаний по поводу еды из «плоти».

После еды, когда мы сидели у камина и курили, Кэролайн учинила допрос непосредственно маленькому бельгийцу.

– Так и не нашли Ральфа Пейтона? – начала она.

– А где я могу его найти, мадемуазель?

– Я думала, что, может быть, вы наши его в Кранчестере, – сказала Кэролайн таинственным тоном.

Пуаро был явно озадачен.

– В Кранчестере? А почему именно там?

Я с некоторым ехидством ввел его в курс дела.

– Один из членов нашей великолепной детективной команды случайно видел вас вчера на Кранчестерском шоссе, – пояснил я.

Озадаченность Пуаро мгновенно исчезла, и он от души рассмеялся.

– Ах вот в чем дело! Это был простой визит к дантисту, c’est tout[145]. Мой зуб – он сильно болел. Я поехал к врачу – моему зубу сразу стало лучше. Я хотел быстро вернуться. А дантист, он сказал: НЕТ. Лучше выдрать зуб. Я стал спорить, но он настаивал. И настоял! Этот зуб – он уже больше никогда не заболит.

Кэролайн сдулась, как проколотый воздушный шар.

Мы стали обсуждать Ральфа Пейтона.

– Слабый человек, – настаивал я, – но не злобный.

– Ах вот как! – сказал Пуаро. – А где и когда в человеке начинается его слабость?

– Вот именно, – вмешалась в разговор Кэролайн. – Возьмите, например, Джеймса – совсем слабохарактерный, и если б меня не было рядом…

– Моя дорогая Кэролайн, – раздраженно заметил я, – может быть, мы не будем обсуждать присутствующих?

– Ты действительно слаб, Джеймс, – продолжила моя сестрица, не обращая внимания на эти мои слова. – Я на восемь лет старше тебя… ой! Хотя я совсем не против, чтобы месье Пуаро знал…