Читать интересную книгу 5-я волна - Рик Янси

– Бен! – кричу я.

Но Бен не слышит – тонны камней с жутким воем и грохотом обрушиваются в созданную сотнями «глаз» бездну.

Приближающееся к нам расплывчатое пятно приобретает очертания и наконец превращается в ощетиненный пулеметами «хамви».

Щенки отчаянные, что же вы делаете!

Теперь Бен его видит, но мы не можем ни остановиться, ни побежать назад.

«Но зато они тоже сдохнут», – думаю я.

А потом я падаю.

Я не могу сказать почему. Я не помню момент падения. Вот я на ногах, а уже в следующий миг ударяюсь лицом о камень и думаю что-то вроде: «Откуда здесь эта стена? Может, я ногу подвернула? Или поскользнулась на собственной крови?» В любом случае я лежу плашмя и слышу, как земля подо мной воет и кричит, а черная дыра рвет ее на части, как хищник, пожирающий заживо свою жертву.

Пытаюсь встать, но земля мне не помощница, она выгибается подо мной, и я снова падаю. Бен с Сэмом в нескольких ярдах впереди. Бен продолжает бежать. «Хамви» в последнюю секунду резко тормозит прямо перед ним. Дверь распахивается, и худой мальчишка протягивает руки к Бену.

Бен бросает Сэмми этому мальчишке, тот исчезает с Сэмми в машине, а потом с силой стучит ладонью по борту. Он как бы говорит Бену: «Давай, Пэриш, уходим!»

А Бен, вместо того чтобы, как любой нормальный человек, запрыгнуть в «хамви», поворачивается и бежит ко мне.

Я машу ему: «Не успеем! Беги, беги!»

Я чувствую голыми ногами дыхание зверя – горячие тучи из размолотых в пыль камней. В земле между мной и Беном появляется трещина. Каменная плита, на которой я лежу, начинает соскальзывать в эту трещину. Я отползаю от края, и получается, что от Бена тоже. Он падает ничком, протягивает мне руку, мы касаемся друг друга только кончиками пальцев. Потом наши пальцы сплетаются. Но ему не вытащить меня на пальцах.

У Бена только полсекунды, и он решается. У него одна попытка, чтобы отпустить мои пальцы и поймать запястье.

Я вижу, как открывается рот, но не слышу, как Бен кричит, когда отклоняется назад. Он двумя руками вытягивает меня и взваливает на плечо. Но даже после этого не отпускает меня, а разворачивается и, как толкатель ядра, швыряет в сторону «хамви». Кажется, я действительно лечу.

Другая рука хватает меня и затаскивает в машину. Я спотыкаюсь о ноги тощего мальчишки и только в этот момент понимаю, что это никакой не мальчишка, а девчонка с темными глазами и черными как вороново крыло волосами. Через плечо девчонки я вижу, как Бен прыгает в кузов, но не вижу, получилось у него или нет. Водитель выкручивает руль, чтобы увильнуть от падающего беспилотника, и я отлетаю к борту «хамви».

Теперь – по газам. Черная дыра поглотила прожекторы, но ночь ясная, и я отчетливо вижу, как край бездны несется за нашим «хамви». Пасть зверя открывается все шире и шире. Водитель, который слишком мал, чтобы иметь права, мчится вперед, вихляя между взрывающимися вокруг дронами. Один оказывается прямо по курсу, нет времени уклоняться, и мы мчимся сквозь взрыв. Лобовое стекло лопается, и в нас летят осколки.

Задние колеса буксуют, мы подпрыгиваем на месте и снова набираем скорость, но теперь опережаем черную дыру всего на несколько дюймов. Я смотрю в небо, потому что просто не могу больше следить за этой гонкой.

Там безмятежно плывет корабль-носитель.

А под ним к горизонту несется еще один беспилотник.

«Нет, – думаю я, – это не беспилотник. Он светится».

Наверное, падающая звезда. Ее огненный хвост, как серебряная пуповина, уходит в небо.

91

Когда наступает рассвет, мы уже далеко. Прячемся под эстакадой. Мальчишка с очень большими ушами, которого все зовут Дамбо, стоит на коленях рядом с Беном и накладывает ему свежую повязку. Он уже поработал со мной и Сэмми. Вытащил из нас осколки, продезинфицировал раны, зашил, где надо, перевязал и залепил пластырем.

Когда он спросил, что случилось с моей ногой, я сказала, что в меня стреляла акула. Дамбо не растерялся и не удивился, он вообще никак не среагировал, словно после Прибытия стреляющие акулы стали обыденностью. Как, например, поменять свое имя на Дамбо. Когда я попросила его назвать свое настоящее имя, он сказал, что его настоящее имя Дамбо.

Бен – Зомби, Сэмми – Наггетс, а Дамбо – Дамбо. Еще в их команде есть Кекс – милый мальчик, он все время молчит, и я не могу понять: он не хочет говорить или не умеет. Чашка – ребенок чуть старше Сэма. Похоже, Чашка серьезно не в себе, и это меня очень беспокоит, потому что она баюкает на коленях М-16, а та вроде заряжена.

И наконец, симпатичная девочка по имени Рингер. Она примерно моего возраста. У нее не только очень блестящие и очень прямые черные волосы, у нее еще безупречная кожа, как у моделей, которые, пока ты стоишь в очереди, надменно улыбаются с журнальных обложек. Только Рингер никогда не улыбается, как Кекс не говорит. Я предпочитаю думать, что у нее не хватает зубов.

А еще между ней и Беном что-то есть. Какая-то связь. Когда мы сюда приехали, они долго разговаривали. Не то чтобы я за ними шпионила или что-нибудь такое, просто сидела достаточно близко, чтобы услышать слова: шахматы, круг, улыбка. Потом услышала, как Бен спросил:

– Где вы раздобыли «хамви»?

– Повезло, – ответила Рингер. – Он вез припасы на площадку в двух километрах к западу от лагеря. Я думаю, Вош предвидел бомбежку. Выставил там охрану, но у нас с Кексом было преимущество.

– Рингер, ты не должна была возвращаться.

– Если бы я не вернулась, мы бы сейчас не разговаривали.

– Я не об этом. Когда начал взрываться лагерь, вам следовало двигать в Дейтон. Вполне возможно, что кроме нас никто не знает правду о Пятой волне. Это важнее, чем мое спасение.

– Ты же вернулся за Наггетсом.

– Это другое.

– Зомби, ты ведь неглупый парень. – Таким тоном с неглупыми не разговаривают. – Неужели еще не понял? Как только мы решим, что жизнь одного из нас не имеет значения, мы проиграли.

Тут я вынуждена согласиться с маленькой Мисс Безупречная Кожа.

Я держу брата на коленях и пытаюсь согреть его своим теплом. От эстакады открывается вид на пустынное шоссе. В небе миллиарды звезд. Мне плевать, что звездам мы кажемся крошечными. Каждый важен, даже самый крошечный и самый слабый.

Уже вот-вот наступит рассвет. Его всегда можно почувствовать: мир задерживает дыхание, ведь нет никакой гарантии, что солнце поднимется над горизонтом. То, что вчера был день, еще не значит, что он будет завтра.

Как там сказал Эван?

«Мы живем, затем умираем, и вопрос не во времени, а в том, как мы им распоряжаемся».

И я шепчу имя, которое он мне дал:

– Поденка.

Он был во мне. Он был во мне, а я была в нем, мы были вместе в бесконечности; там не было места, где заканчивался он и начиналась я.

Сэмми ворочается у меня на коленях. Он задремал, а теперь снова проснулся.

– Кэсси, почему ты плачешь?

– Я не плачу, все хорошо, спи.

Сэмми проводит пальцами по моей щеке:

– Ты плачешь.

К нам кто-то идет. Это Бен. Я поскорее вытираю слезы. Он садится рядом. Садится очень осторожно и при этом постанывает. Мы не смотрим друг на друга, мы наблюдаем за далеким огненным дождем из беспилотников. Слушаем, как свистит ветер в сухих ветках деревьев. Чувствуем, как холод промерзшей земли просачивается сквозь подошвы ботинок.

– Я хочу сказать тебе спасибо, – говорит Бен.

– За что?

– Ты спасла мне жизнь.

Я пожимаю плечами:

– Ты не дал мне улететь в пропасть, так что мы квиты.

Лицо у меня все в пластырях, волосы что твое птичье гнездо, я одета – как игрушечные солдатики Сэмми, а Бен Пэриш наклоняется ко мне и целует. Легонько так целует в уголок рта.

– А это за что? – спрашиваю я.

Голос у меня становится тоненьким, как у конопатой голенастой девчонки с вьющимися волосами, которой я когда-то была. Та Кэсси в самый обычный день ехала с Беном в самом обычном желтом школьном автобусе.

Сколько бы я ни представляла наш первый поцелуй – а представляла я его шесть тысяч раз, – я никогда не думала, что это будет вот так. Поцелуй мечты обычно случался при лунном свете или в тумане, или в очень загадочном сочетании луны и тумана, ну и, конечно, в правильном месте. Подсвеченный луной туман на берегу озера или реки – это романтично. Подсвеченный луной туман в любом другом месте, например в узком переулке, напоминает о Джеке Потрошителе.

«Ты помнишь про малышей?» – спрашивала я Бена в своих фантазиях.

А Бен всегда отвечал: «О, да, конечно, помню! Наши малыши!»

– Слушай, Бен, я вот подумала, может, ты помнишь… Мы как-то ехали в школьном автобусе, а ты рассказывал, что у тебя родилась сестренка. А я сказала про Сэмми, он тоже родился тогда. Мне вот интересно: ты помнишь, что они родились вместе? То есть не вместе, так они были бы двойней. Ха-ха. Я имею в виду, что они родились в одно время. Ну, не совсем в одно, у них разница – примерно неделя. Сэмми и твоя сестра. Наши малыши.

– Прости, что? Малыши?