Читать интересную книгу 5-я волна - Рик Янси

Еще один взрыв. Стены дрожат. Сыплется пыль. Слышно, как наверху рушатся здания; после этих взрывов от них не останется ни гвоздика. А здесь, внизу, кричат от ужаса дети.

Я иду на крики.

Иногда сворачиваю не туда, и крики стихают, тогда я возвращаюсь и выбираю другой поворот. Это лабиринт, а я в нем лабораторная мышь.

Грохот наверху прекращается, по крайней мере на время, и я перехожу с бега на быстрый шаг. Так я и продвигаюсь: коридор, затихающие крики, возвращение, еще коридор – еще попытка. И все время крепко держу винтовку в руках.

Майор Боб громоподобным голосом говорит в мегафон, его голос отражают стены, он слышен отовсюду и ниоткуда.

– Внимание, я хочу, чтобы вы сидели рядом с командиром вашей группы! Сидите тихо и слушайте, что я вам говорю! Оставайтесь с вашим командиром!

Поворачиваю за очередной угол. Прямо на меня бежит толпа солдат. В основном это подростки. Я прижимаюсь к стене, а они проносятся мимо, даже не взглянув на меня. А с чего им обращать на меня внимание? Я всего лишь новобранец, который идет к своим, чтобы вступить в бой с ордами инопланетян.

Солдаты сворачивают за угол, а я продолжаю движение. За следующим поворотом уже отчетливее слышу, как дети хнычут и переговариваются, несмотря на строгие указания майора Боба.

Уже скоро, Сэм. Я рядом.

Вдруг резкий окрик за спиной:

– Стоять!

Голос взрослого человека. Я замираю. Выпрямляю плечи. Стою смирно.

– Твоя боевая задача, солдат? Солдат, я к тебе обращаюсь!

– Охрана детей, сэр! – Я стараюсь, чтобы голос звучал как можно ниже.

– Кругом! В глаза глядеть, солдат.

Я вздыхаю. Поворачиваюсь. Ему чуть за двадцать, типичный американский парень, вполне симпатичный. В армейских знаках различия я не разбираюсь, но думаю, что он офицер.

«Для надежности не принимай за человека любого, кто старше восемнадцати. В руководстве лагеря, конечно, могут быть и взрослые люди, но, зная Воша, я бы не стал на это рассчитывать. Встретишь взрослого и тем более офицера, не трать время на догадки, это наверняка будет инопланетянин».

– Твой личный номер, солдат! – рявкает офицер.

Номер? Я говорю первое, что приходит в голову:

– Тэ шестьдесят два, сэр!

Офицер озадаченно смотрит на меня и переспрашивает:

– Тэ шестьдесят два? Ты уверен?

– Так точно, сэр!

«Так точно, сэр?» О боже, Кэсси!

– Почему ты не со своей группой?

Он не ждет ответа, что хорошо, поскольку я ничего не могу придумать. Офицер делает шаг вперед и оглядывает меня с головы до ног. Я понимаю, что одета не по уставу. Офицеру явно не нравится то, что он видит перед собой.

– Где нашивка с именем, солдат? И почему у тебя глушитель присоединен? А это что такое?

Он хватается за ранец с мишкой.

Я отступаю. Ранец открывается, и я сдаюсь:

– Это плюшевый мишка, сэр.

– Что?

Он смотрит на меня сверху вниз, и, когда включается лампочка, что-то мелькает в его глазах. Он понимает, кто перед ним. Его правая рука тянется к кобуре с пистолетом, вот это действительно глупо, ведь все, что ему надо было сделать, это ударить меня кулаком по темечку. Поднимаю винтовку по дуге, глушитель замирает в дюйме от лица симпатичного офицера, и я нажимаю на спусковой крючок.

«Ну что же ты натворила, Кэсси. Это был твой единственный шанс, и ты его упустила».

Оставлять офицера там, где он упал, нельзя. Кровь в такой суматохе могут и не заметить, благо в свете красных ламп она почти не видна, а вот тело обнаружат точно. И что мне с ним делать?

Я почти у цели, и я не позволю, чтобы какой-то мертвец встал на моем пути. Хватаю его за щиколотки и волоку в примыкающий коридор, затаскиваю за угол и там бросаю. Офицер оказался тяжелее, чем я ожидала. Задерживаюсь только для того, чтобы поправить штаны, и снова бегу вперед. Теперь, если кто-то остановит меня по пути к детскому убежищу, я навру с три короба, чтобы снова не убивать. Убью, только если не будет другого выхода. А потом убью еще раз.

Эван был прав: с каждым разом это делать все легче.

Убежище битком набито детьми. Их здесь не одна сотня. Все одеты в одинаковые белые комбинезоны. Они сидят группами. Это большое помещение, как школьный спортзал. Дети немного успокоились. Может, позвать Сэмми по имени или попросить у майора мегафон? Пробираюсь через комнату и по пути высоко поднимаю ноги, чтобы не отдавить маленькую конечность.

Так много лиц. Они начинают сливаться у меня перед глазами. Комната расширяется, выпрастывается за стены, у нее больше нет границ, она превращается в бескрайнее море обращенных кверху детских мордашек. Господи, какие же сволочи инопланетяне, что же они, твари, наделали! В лесу, в своей палатке, я оплакивала глупую никчемную жизнь, которую у меня отняли. А теперь я прошу прощения у этого бескрайнего моря детских лиц.

Брожу, как зомби, по убежищу, и вдруг кто-то тоненьким голосом зовет меня по имени. Зов идет со стороны группы детей, мимо которых я только что прошла. Замираю. Даже не оборачиваюсь. Закрываю глаза и заставляю себя повернуться – не получается.

– Кэсси?

Я опускаю голову. У меня перехватывает дыхание, как будто в горле застрял комок размером с Техас. И я поворачиваюсь.

В глазах брата нечто близкое к ужасу. Как будто к нему подкрадывается призрак покойной сестры, облаченный в военную форму. Иные явно превысили лимит жестокости по отношению к этому малышу.

Я опускаюсь на колени напротив брата. Сэмми не бросается меня обнимать. Он не отрываясь смотрит мне в лицо и прикасается к дорожкам от слез на моих щеках, проводит пальцами по носу, лбу, легонько трогает вздрагивающие веки.

– Кэсси?

Теперь все хорошо? Верить или нет? Если мир нарушил миллион и одно обещание, почему не может быть нарушено миллион второе?

– Привет, Сэмс.

Он чуть вскидывает голову. У меня язык распух – наверное, голос звучит странновато. Вожусь с застежками рюкзака.

– Вот, подумала, может, ты не прочь получить его обратно.

Я достаю из рюкзака старого потрепанного плюшевого мишку и подаю брату. Сэмми хмурится и трясет головой, он даже не протягивает руку к любимцу.

У меня ощущение, как от сильнейшего удара в живот.

А малыш выхватывает у меня мишку и утыкается лицом мне в грудь. За запахами пота и мыла я чувствую это, я чувствую его запах, запах Сэмми, моего младшего брата.

XII. Пропущенный пункт

81

Зеленый шар смотрел на меня, а я смотрел на него. Не помню, что сорвало меня с тонкой грани между миганием этого «глаза» и тем, что было после.

Первое, что вспоминается? Я бегу.

Холл. Лестница. Подвальный уровень. Первая лестничная площадка. Вторая лестничная площадка.

Когда я прыгаю на третью, взрывная волна, как стенобитная баба, бьет меня в спину и заносит в дверь, которая ведет в бомбоубежище.

Госпиталь надо мной кричит, словно его разрывают на части. Да, именно таким был этот звук, так вопит живое существо, когда его рвут на куски. Жуткий треск штукатурки и разлетающегося на осколки кирпича, визг гвоздей и звон двухсот разбитых окон. Пол горбится и рвется пополам. Я ныряю в проход со стенами из железобетона, и в этот момент здание надо мной разрушается до основания.

Лампы вспыхивают всего один раз, и коридор погружается в темноту. Я никогда не был в этой части комплекса, но мне не нужны люминесцентные стрелки на стенах, чтобы найти дорогу в безопасную комнату. Надо просто идти на крики детей.

Но сначала не помешает встать.

Из-за падения у меня разошлись швы, теперь кровь течет из двух дырок, из входного и выходного отверстия пулевой раны. Изо всех сил пытаюсь встать на ноги, но они не держат. Я встаю только наполовину и опять падаю. Кружится голова, не хватает воздуха.

Второй взрыв прибивает меня к полу. Успеваю проползти всего несколько дюймов, и тут налетает третья взрывная волна. Черт! Вош, чем ты там занят?

«Если будет поздно, нам придется прибегнуть к последнему средству».

Что ж, кажется, эта загадка разгадана. Вош взрывает свою собственную базу. Сжигает деревню ради ее же спасения. Но от кого ее нужно спасать?

А может быть, Вош тут и ни при чем вовсе? Может быть, мы с Рингер ошибаемся? Может быть, я напрасно рискую своей жизнью и жизнью Наггетса? Лагерь «Приют» – это именно то, о чем говорил Вош, а значит, Рингер пошла к инвазированным, как к своим? И теперь она мертва? Рингер и Дамбо, и Кекс, и маленькая Чашка? Господи, я снова это сделал? Сбежал, когда должен был остаться? Повернулся спиной, когда должен был принять бой?

Следующий взрыв хуже предыдущих. Он прямо у меня над головой. Я закрываю ее руками, а сверху сыплются куски бетона размером с мой кулак. Контузия, лекарства, кровопотеря, темнота вокруг… все это не дает мне сдвинуться с места. Я слышу чей-то далекий крик, а потом понимаю, что это кричу я.

Ты должен встать. Ты должен встать. Ты должен выполнить обещание. Ты дал слово Сисси…

Нет. Не Сисси. Сисси умерла. Ты оставил ее, жалкий мешок с вонючей блевотиной.