— Если Летчик существует.
Биллтоу крепко стиснул рукоятку кинжала.
— Ну, если Летчика не существует, тогда, Рози, объясни нам, что делает в небе над нами вон тот тип? Может, это призрак, выскочивший из моего мозга?
Рози поднял взгляд уверенный, что не узрит ничего, кроме звезд. Увиденное, однако, заставило его зашарить рукой по траве в поисках любимой сабли.
— Господи, защити нас, — пробормотал он и перекрестился свободной рукой. — Человек с крыльями.
— Привидение, черт бы меня взял, — фыркнул Биллтоу и больше не проронил ни слова, поскольку стиснул зубами лезвие кинжала.
Конор сумел выкопать два последних мешочка, но это дорого ему обошлось. Серебряные лунные лучи осветили крылья, словно китайские фонари.
Караульный заметил планер над внешней стеной Малого Соленого и, как один из немногих храбрых людей на острове, решил погнаться за тем, кого посчитал альбатросом. Он преследовал свою жертву до грядок сведы и только тут понял, что ошибся, после чего выстрелил в одно из крыльев, как раз в тот момент, когда странный летчик низко наклонился и доставал из земли какой-то мешочек. Только нервная дрожь в руке караульного спасла Конора от того, чтобы пуля разнесла ему череп. Выстрел расколол камень у его ног, осколок отскочил вверх й, вызвав ощущение яркой вспышки, ударил в левую линзу очков. Конор среагировал молниеносно — двумя рывками сбросил со спины планер, повисший на прикрепленных к поясу ремнях, и развернулся к нападавшему, вытаскивая свои пистолеты.
— Сдавайся или умри, monsieur! — воскликнул он, взводя курки револьверов.
Караульный не мог сразу сообразить, чего хочет — сдаваться, умереть или что-то среднее между этим. Сдаваться было ему не по душе, но идея сражаться посреди ночи с летающим французом тоже не привлекала. Они и без крыльев народ опасный, что его дед очень хорошо усвоил при Ватерлоо.
Когда он наконец принял решение пустить в ход оружие, облаченный во все черное Летчик набросился на него, перепрыгивая с камня на камень со скоростью кота, как позднее клялся караульный, и рыча, точно голодный волк. Подумать только! Кот-волк и притом француз, который размахивает пистолетами и бряцает свисающей с пояса саблей.
— Bonsoir, monsieur,[99] — сказал Летчик и с силой ударил караульного по голове.
Караульный еще не успел упасть, как Конор принялся проверять планер. Правая верхняя секция оказалась пробита, но очень ровно, без отходящих от отверстия разрывов; жар пули достаточно хорошо запаял края. Планер дотянет до моста Себбер — если Конор сможет подняться в воздух.
Он сунул руки в ремни, надел упряжь, плотно затянул ее и бросился к ближайшей лестнице. Кончики крыльев с обеих сторон царапали стены, и он ругал себя за то, что не обшил их кожей. Сверху в лестничный колодец дул ветер, дребезжа в крыльях и толкая Конора вниз, но он сопротивлялся ему и продолжал подниматься.
Выстрел поднял на ноги всех караульных, и они бросились к лестнице, на ходу хватая ружья, подтягивая штаны и стряхивая с себя сон. Вид Конора убедил по крайней мере половину из них в том, что они все еще спят.
Кто-то выстрелил, но наобум и слишком высоко. Остальные тупо уставились друг на друга, сбившись в кучу. Конор воспользовался их смятением, вскочил на парапет и прыгнул в небо.
«Ветер! — взмолился он. — Один крошечный сквознячок!»
Юпитер[100] услышал его молитву. Восходящий поток наполнил крылья и бросил Конора вверх, высоко над головами изумленных караульных. Одни сердито таращились на него, другие кричали, третьи просто молча, пристально смотрели. Двое решились применить оружие, но одного из них, который, может, и попал бы в цель, случайно задела пуля другого, выстрелившего раньше. В мгновение ока Летчик растаял в ночи. Тьма поглотила его, словно ночное море брошенный камень.
Какое-то время никто на стене не издавал ни звука. Потом все возбужденно затараторили, каждый высказывал свою версию только что увиденного. Говорил даже раненый, не обращая внимания на стекающую к ногам кровь. Это событие им предстояло описывать еще не раз, и сейчас требовалось выработать единодушное мнение. Обернуть костяк невероятного происшествия плотью слов, до того как дневной свет сделает все совершенно неправдоподобным.
«Это был Летчик, — решили они. — Летчик».
Вроде бы на Большом Соленом ходили слухи о чем-то подобном?
«Мы видели Летчика. Двухметрового роста, с яростными, круглыми глазами».
Так родилась история и начал распространяться слух.
Слухи — вовсе не то, чего хочет человек, если он контрабандист и вор.
Попутный ветер нес Конора к Большому Соленому. Сердце бешено колотилось в груди, кровь вскипала; он понимал, какая опасность ему угрожала.
«Человек идет на неоправданный риск, когда им овладевает лихорадка боя, — когда-то говорил ему Виктор. — Я видел слишком много умных людей, умерших глупой смертью».
«Успокойся. Успокойся».
Однако времени, чтобы успокоиться, не было. Ветер внезапно задул порывами, и Конору пришлось сражаться с планером, просто чтобы оставаться в воздухе. Большой Соленый разрастался внизу, как будто земля ринулась ему навстречу. Конор опустил нос планера, чтобы сопротивление воздуха поддерживало его.
В такую ночь, как сегодня, было нетрудно поверить в то, что человеку не дано летать. Конор падал под резким углом, слишком быстро, слишком круто.
«Мне повезет, если я не сломаю ноги», — подумал он и стиснул зубы, готовясь к удару о землю.
Хотя эти бешеные рывки и поцарапанная линза ухудшали обзор, Конор разглядел на мосту Себбер ялик, но, кроме того, заметил и лежащих под прикрытием гребня людей, явно поджидающих его.
«Змеи в траве», — подумал он без тени страха, готовый к сражению.
Он повернул рулёжную планку влево, чтобы упасть прямо среди них. Может, тогда и приземление будет мягче.
Рози пытался скрыться, когда Конор рухнул на него, обеими ногами на плечи. Послышался хруст, и человек с воем покатился по скалистому склону. Остальные вскочили на ноги и окружили Конора. Никто не нападал, пока просто оценивая противника.
«Эти люди не понимают, что я такое со всей этой экипировкой, — подумал Конор. — В их глазах я призрак или какое-то непонятное создание. Однако долго это не продлится. Очень скоро они сообразят, что крылья у меня из ткани, а грудь вздымается от усилий. И тогда они застрелят меня».
А может, и нет. Никто пока не выхватил пистолет, хотя клинки имелись у всех.
«Ну конечно. Тут нельзя открывать стрельбу. Это мгновенно привлечет внимание караульных на Стене, и они бросятся сюда, а эти разбойники здесь явно не ради того, чтобы просто арестовать меня».