Разумеется, это никого не обмануло. Ну, кроме, возможно, свидетелей у двери. Однако это дало Белинде понять мою позицию. А мое мнение в силу ряда причин кое-что для нее значит.
Все это мне уже объясняли многие — включая того, кто рисковал сейчас здесь, и все равно я не могу понять этого до конца. Впрочем, я давно уже усвоил, что порой гораздо полезнее принять что-то как данность, не пытаясь понять.
— Я подойду, как только покажу Белинде все, что мы хотим здесь сделать, — сказал Морли. — Попроси Паленую меня дождаться.
Морли редко подставляется, но я не воспользовался возможностью уколоть. Может, это тоже признак взросления, предположил я. И вообще, стоит ли шутить над мелкими слабостями одного друга, чтобы подняться в глазах другого?
Пудель и остальные вышли за мной на улицу.
— Эй, Гаррет, — пробормотал Пудель. — Это как, считай, все в порядке?
— Надеюсь, что так. Знаешь, Пудель, ни за что не хотел бы оказаться в одиночку против этой женщины.
— Скажете тоже. Да если найдется такой глупец, он все сполна огребет.
— Угу. — Его слова разбудили во мне неприятные воспоминания. — Ладно, бывай.
63
Я вернулся в «Мир». На полпути я едва не оступился, когда порыв ветра донес до меня неописуемый запах немытого тела. Источника его я не видел.
День тем временем начинал клониться к вечеру. Наверное, времени и положено лететь так быстро. В дальнем конце улицы показались Риндт Гринблатт с семейством; они направлялись в мою сторону. Братец Гринблатт, похоже, пребывал в дурном расположении духа. Впрочем, у гномов почти всегда такое выражение.
Не дожидаясь этой милой семейки, я зашел в здание театра и наткнулся на Паленую. Больше никого из ее крысиной родни там не было — все они спустилась вниз.
— Когда ты отловишь этого вонючку, милая, спроси у него, с какой стати он интересуется мной. Или «Миром».
— Попробую. Хотя Покойник, возможно, уже все знает. Он прикоснулся к этой вонючке — правда, кажется, ненадолго.
— Непременно спрошу. — Только Старые Кости скорее всего уклонится от ответа. Скажет что-нибудь насчет того, что я сам должен догадаться. Или еще какую-нибудь гадость в этом роде.
Я заглянул в подвал.
— Эй, Рокки! Мне понадобится твоя поддержка через минуту. Поднимайся. — Вообще-то Плоскомордый и его мордовороты тоже неплохо знают свое дело, однако есть работы, которые лучше поручать узкому специалисту.
Надо бы Паленой побольше общаться со своими родичами. Слишком она очеловечилась. Вот и сейчас сразу насторожилась.
— Что вы задумали, Гаррет?
— Ничего. Но примерно через минуту сюда явится изрядно раздосадованный гном. Поэтому мне хотелось бы иметь рядом кого-нибудь такого, кто не боится всех их топоров, тесаков и молотков. Кого-то, кто сызмальства умеет заставить эту волосатую братию стоять смирно и внимать голосу разума.
Старина Риндт, подозревал я, убедил себя в том, что установил сквоттерские права на подземную недвижимость одним фактом своего нахождения там. Это просто волшебный какой-то образ мышления, заставляющий нас думать, будто мы «заслужили» или «имеем право» на то, что нам не принадлежит, только потому, что мы дышим и трепыхаемся. Подобной заразе подвержены все разумные расы. Типа, я родился — а следовательно, имею право залезть к тебе в карман, чтобы купить бутылку красного крепленого и нажраться вечером в хлам.
Последнее время я все чаще вижу новые надписи на стенах. Обычные, традиционные карентинские надписи сводятся к расистским лозунгам. Или обозначают территорию детских банд. Или вовсе безобидные типа «Ферди Пинс хочет залезть под юбку Минни Тонг». Новые же требуют положить конец социальной несправедливости, рабству нелюдей и экономическому террору.
Нет, правда.
Можно, конечно, дивиться крепости шаров парня, который, не моргнув глазом, произносит такие лозунги публично. Я бы даже испытал стремление дать ему то, чего он просит. Но не кормить его задаром. А будешь бездельничать, братец, — получишь тесную дармовую могилу.
И это говорю я — тип, сам испытывающий почти что аллергию на работу. Тип, моральные принципы которого состоят в том, чтобы избегать работы, насколько это возможно. Но тип, который сознательно принимает последствия своей бездеятельности.
Ладно. Что-то я отвлекся от главных событий.
Из подвала выбрался Рокки, поставив точку под лирическим отступлением.
— Что стряслось, Гаррет? Хорошо бы это ненадолго. Мне надо идти через час.
— Помнишь гномов, за которыми я просил тебя проследить? Они будут здесь через минуту. Насчет того, что их выгнали оттуда, из-под дома. Ну, такие уж вредные владельцы недвижимости. А гномы могут вести себя нагло. — Это Рокки принял к сведению мгновенно. — Мне нужно, чтобы ты стоял тут рядышком с таким видом, будто мечтаешь о гуляше из гномов на ужин.
Рокки расплылся в ухмылке:
— Уж это смогу.
Куда, подумал я, запропастились Гринблатты? Вообще-то гномы не отличаются особой стремительностью, но Риндту и его семейству полагалось бы уже появиться.
И тут они появились.
Я как раз начал беспокоиться, не действует ли холодная погода на гномов так же, как на троллей. Впрочем, я знал, что это глупости. Волосатый народец родом с гор, где холодно даже летом, а снег может идти и в ночь на Ивана Купалу.
Если эта команда припозднилась, так только потому, что их подкованные башмаки скользили по обледенелому булыжнику. На улице холодало, и на мостовой образовалась наледь.
Гринблатты ввалились, лязгая доспехами и амуницией. Настрой у них был самый что ни на есть боевой, но он начал меняться, стоило им увидеть Рокки. Риндт оттаивал на глазах. Когда бы он не разгорячился так по дороге, он, возможно, даже сподобился бы изобразить вполне удобоваримую дипломатическую улыбку.
— Мы там, того, отвлеклись маленько, босс. Уж извините. — Он просто излучал раскаяние. То, что он вообще имел представление о раскаянии, демонстрировало, насколько повлияло на него общение с людьми. — Там какие-то двое пришли и выставили нас.
— Это, должно быть, владельцы дома, — предположил я. — Вы ведь не позволили себе никаких грубостей по отношению к ним? Они с Холма. Та, худая — из Первого Круга, хотя по виду ее ни за что не догадаешься.
Гномы не способны менять цвет лица подобно бледнокожим людям. Жаль, а то Риндт Гринблатт и его супруга побледнели бы как смерть.
В истории гномьего племени имел место какой-то инцидент, после которого страх перед заклинателями укоренился у них в крови.
— Риндт, они не искали неприятностей. Они просто хотели знать, что происходит за их спиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});