В небе уже кружилось, собираясь на пир, воронье. К Сигурни привели Бакриса.
– Меня взяли в плен, но я ничего не сказал, – поспешно заверил он.
– Ты сказал то, что от тебя ожидалось. Колларин предупредил меня, что ты вероломный пес, готовый продать свой народ за пригоршню золота. Но твое предательство нам только помогло, Бакрис. Без тебя барон мог бы выслать других разведчиков и обнаружить укрытых в засаде воинов. Думай об этом, когда на твоей шее захлестнется петля. Уведите его с глаз долой и повесьте на первом суку.
Шелл, Обрин и Торган сидели, прислонясь к дереву.
– Славный денек, – вымолвил Торган. – Мы расколотили их! Ей-богу, расколотили!
– Да. – Обрин смотрел на стрелу с черным оперением, торчащую из груди Фелла. Лесничий был бледен, под глазами у него легли черные тени, а губы приобрели синеватый оттенок, слишком хорошо знакомый бывалому воину. – Сходи-ка за Сигурни, – попросил он Торгана. Тот, кивнув, побежал вниз. – Может, вынуть стрелу? – спросил Обрин раненого. – Авось ты еще и выдюжишь.
– Не надо. Жизнь уходит из меня, этого уже не остановишь. Но ведь мы победили, верно?
– Да. Победили.
Фелл следил за воронами в небе. Хай-Друин стоял в шапке из облаков, но над ним светило яркое солнце.
– По горскому обычаю мужчину на лебединую тропу провожает сын. У меня нет детей, но я объявил кормак, чтобы спасти тебя, и теперь считаюсь твоим отцом. Положи рядом лучший мой лук и два ножа. Поставь хлеб и вино, обернув их листьями. В самом же конце ты положишь мне на веки монеты – для привратника, чтобы открыл мне двери. Сделаешь?
– Сделаю.
– Я хочу быть похороненным на склонах Хай-Друина. Сигурни укажет вам где. Хочу лечь на покой там, где мы с ней стали любовниками. Если уж моему духу суждено посещать какое-то место, то пусть бродит там.
– Пропади оно все пропадом. Я думал, мы вытянем. Угораздило же этого чертова лучника засесть в подлеске.
– Чему быть, того не миновать. Я всегда говорил, что мужчина ни о чем сожалеть не должен, но теперь мне трудно соблюдать это правило. На похоронах кому-то надо будет нести мой меч – выбери достойного человека.
– Хорошо.
Фелл закрыл глаза.
– Она чудо, правда? Поставить на холме женщин – кому бы еще это пришло бы в голову?
– Настоящее чудо. Скоро она будет здесь. Держись.
– Едва ли продержусь. Я слышу крики чаек, а ты?
– Нет, только вороны каркают.
Фелл улыбнулся кому-то за спиной Обрина. Тот обернулся, но никого не увидел.
– Пошли прогуляемся, старый пьяница, – сказал лесничий. – Как же я рад тебя видеть! Только дай мне руку, а то сил совсем нет.
Фелл уронил протянутую в воздух руку, и голова его запрокинулась.
– Ты был хорошим человеком и верным другом, – сказал Обрин, закрывая ему глаза. – Надеюсь, там тебя встретят, как ты заслуживаешь.
Прибежавшая снизу Сигурни бросилась к Феллу. Обрин с Торганом отошли на почтительное расстояние.
Держа Фелла за руку, она что-то говорила ему. Обрин увидел на ее лице слезы и увел Торгана еще дальше.
– Эту прореху надо зашить, – заметил бывший сержант, показывая на распоротый бок вожака Фарленов.
– Ничего, само заживет. Жаль, что нет у него сыновей и некому назвать его имя на Хай-Друине.
– Это сделаю я.
– Да, кормак… Я и забыл. Обряд тебе знаком?
– Я его выучу.
– Почту за честь научить тебя. И понесу меч Фелла, если захочешь.
С вершины западного склона они увидели поле брани. Там лежали тысячи иноземцев, но и горцы тоже. Женщины, перевязав раненых, соберут оружие убитых врагов. Отряд Грейма шел на юг, чтобы захватить неприятельские обозы.
– Что, по-твоему, будет дальше? – спросил Торган. – Прислушаются ли иноземцы к голосу разума?
– Нет. Сюда пошлют Джасти с двадцатью тысячами солдат. Они будут здесь к концу лета.
– Ну что ж, мы окажем им достойный прием.
В сумерках Асмидир и Колларин отыскали Сигурни. Она сидела на дальнем холме, завернувшись в свой красный плащ.
– Спасибо, дружище, – сказал Асмидир. – Прошу тебя, оставь нас одних.
Колларин ушел. Черный воин сел рядом с Сигурни, обнял ее за плечи, прижал к себе.
– Я глубоко сожалею.
– Он уже умер, когда я пришла. Мы даже не попрощались. – Асмидир в ответ лишь крепче обнял ее. – Одна-единственная стрела, – продолжала она. – Палочка с заостренной железкой, и Фелла не стало. Почему он? Почему не я, не ты, не кто-то еще?
– У меня на родине верят в судьбу, Сигурни. Его время пришло, а мое и твое еще нет.
– Не могу поверить в его смерть. Думаю об этом и вижу, как он улыбается. Мне все время кажется, что он ждет меня в лагере. Это как дурной сон.
– Настоящего разговора у нас с ним не было. Он, наверно, видел во мне соперника, и наша с тобой… дружба вызывала в нем ревность. Но я почитал за честь сражаться рядом с таким человеком, как он. Не знаю, есть ли за гробом рай или чертог для героев, но ради Фелла надеюсь, что он существует.
– Существует, – твердо ответила Сигурни. – Фелл теперь там, вместе с Гвалчмаем, Фионом Острым Топором, Лораном, Меретом и сотнями других, павших в этот день. Только вряд ли это утешит их вдов и сирот. Теперь я знаю, какое это страшное зрелище – битва. Почему мужчины так любят войну?
– Если и любят, то очень немногие. Просто воины с годами стареют и из всех дней помнят лишь один, солнечный и победный. Они рассказывают о нем своим детям, и мальчикам хочется испытать то же самое. Такова жизнь, Сигурни. Мне жаль, что Фелл умер, ибо твое горе причиняет мне боль, но слезы прибереги для другого дня. Твои люди ждут, чтобы воздать тебе почести и отпраздновать нашу победу.
– Какое еще празднество, Асмидир? – отпрянула Сигурни. – Ты же знаешь, что это еще не конец. Мы выиграли передышку на лето, и только. За это время нам придется взять Цитадель и поставить укрепления на нижних землях.
– Придется, но не сегодня. Это твой час, Сигурни. Ты их королева, их спасительница. Сегодня вечером ты должна быть с ними.
Над ней возникла мерцающая, невидимая для Асмидира фигура Железнорукого.
– Черный прав, – сказал горный король.
– Ступай к ним, – сказала она и поцеловала куширца в щеку. – Скажи, что я скоро приду.
– Я подожду тебя. Пойдем вместе.
– Я хочу еще немного побыть одна. Иди.
Асмидир ушел, и призрак спустился на землю.
– Фелл погиб, – сказала Сигурни.
– Я знаю. Я видел, как он шел путем Света вместе со старым Гвалчмаем, и хотел пойти следом, но мне этот путь заказан. Я пробыл здесь слишком долго и теперь не могу уйти.
– Это несправедливо.
– Как все, что случалось со мною в жизни, а после и в смерти, – улыбнулся он. – Ничего. Зато мой дух дожил до дня твоей славы и удостоверился в том, что мы с Эларин произвели тебя на свет не напрасно. Будущее чревато опасностью, но у твоего народа есть достойный глава. Моя гордость при этой мысли поднимается выше Хай-Друина. А теперь иди к своим генералам. Скажи им спасибо, воздай хвалу, назначь других на место погибших.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});