Читать интересную книгу Бойцовые псы - Сергей Волошин

— Не, я бы с ним не поменялся, — заискивающе ухмыльнулся Балабон.

Канищев вошёл в подъезд, где возле батареи курили подростки, в основном ребята лет четырнадцати, и с ними две девчонки. При виде милиционера они сразу попрятали сигареты за спину.

— А ну пошли по домам, — грозно сказал Канищев. — А то сейчас отведу к родителям!

И подростки тут же, смеясь, бросились врассыпную из подъезда.

Главное — не останавливаться, сказал себе Канищев. Артикулов жил на третьем этаже, поэтому он поднялся туда по лестнице. Прежде чем позвонить в дверь, прислушался. Глазок светился. Чей-то мужской голос недалеко, похоже в передней, нервно и неразборчиво говорил по телефону.

Скорее всего, уже знает, подумал Канищев. Тем лучше. Это для таких, как Балабон, хуже.

Он позвонил в дверь. Увидел, как потемнел глазок. Кто-то его разглядывал. На ощупь, в кармане, снял пистолет с предохранителя.

— Не открывай, не надо! — сказал женский плачущий голос.

— Да это милиция, приехали уже, — успокаивающе ответил мужской голос.

Дверь открылась настежь, и Канищев увидел хозяина в спортивном костюме, а также стоящих за ним жену и девочку лет двенадцати с котенком на руках. При дочери не стоило бы, подумал Канищев. Пусть хоть не увидит этого.

— Анатолий Фёдорович? — вежливо поинтересовался Канищев. — Меня прислали к вам из местного РУОПа.

— Ну вот, говорил я тебе… — настороженность в глазах Артикулова исчезла.

— Вы уже слышали, что случилось с Барановым? — спросил Канищев.

— Какой-то ужас! — сказала жена. — Главное, за что?

Значит, есть за что, подумал Канищев, испытав некоторое облегчение. Небось знала бы — сама, своей рукой пристрелила.

— Оперативники к вам уже выехали, пока не успевают, поэтому просили нас подстраховать.

— Вы будете папу охранять? — спросила девочка.

— Да, — не моргнул глазом Канищев. Не первый раз приходится врать детям в подобных случаях. И с каждым разом это дается всё труднее…

— Вы бы прошли, замёрзли, наверно, чаю бы выпили, — пригласила жена, а дочка убежала с котенком в комнату.

— Я тут не один, ещё наших двое на лестнице, — сказал Канищев. — Приказали установить временный пост. Надо бы обговорить с ними отдельные детали.

— Ну да… — Артикулов с готовностью кивнул и вышел вслед за Канищевым на лестницу, прикрыв за собой дверь.

Они шли по лестнице вниз, Канищев впереди, Артикулов сзади.

— Во двор, наверно, вышли… — это были последние слова последнего, еще живого участника группового изнасилования в сорок четвертом отделении милиции.

Канищев обернулся к нему и выстрелил, не вынимая руки из кармана, снизу, под сердце.

Были слышны только приглушенный хлопок и падение безжизненного тела на ступеньки лестницы. Канищев тут же спустился вниз. Осмотрелся, прежде чем выйти из подъезда. В шинели образовалась порядочная дыра, которая конечно же покажется подозрительной. Подростков возле батареи не было. Машина с Балабоном стояла на том же месте, примерно в тридцати метрах от подъезда.

— Что-то долго… — недовольно сказал Балабон, пока Канищев снимал с себя шинель, — не сразу тебе открыли, да?

— Нет, сначала о погоде через дверь поговорили, — ответил Канищев.

— Ты за руль сядешь? — спросил Балабон, когда они немного отъехали.

Канищев промолчал. Опять машину бросать, подумал он. Сейчас по всем магистралям города идёт массированный перехват всего, что движется… В метро — тоже опасно. Жена Артикулова могла уже передать его приметы.

— Шинель бросим в одном месте, машину в другом, — сказал он непререкаемым тоном.

— А пистолет? А сами? — спросил Балабон.

— И с пистолетом придется расстаться, — с сожалением сказал Канищев. — А сами — огородами, огородами, — и в сторону Казанского вокзала.

Он посмотрел на часы. В самый раз звонить Каморину по спутниковому телефону. Даже уложились на десять минут раньше… Павел Романович любит телевизионные эффекты. Хочет, чтобы Костя Мишаков, может быть, даже сегодня увидел на телеэкране трупы тех двоих последних, кто насиловал его юную жену. А потом надеялся отсидеться от возмездия за спинами своих жён и детей.

Но сначала надо избавиться от шинели и шапки с кокардой…

Милицейскую форму они затолкали в одном из тёмных дворов в мусорный бак. Проехав еще через несколько дворов, нашли такой, чтобы потемнее и чтобы стояло много машин. Они переглянулись. То, что надо. Одной машиной больше, одной меньше, кто заметит?

Там её и оставили. Только после этого Канищев связался с Камориным, предварительно взглянув на часы. Было без пяти десять, все как в аптеке. Они уже находились на все еще оживленном Волгоградском проспекте, где из-за шума движения мало кто мог что-то услышать или обратить на него внимание, пока он разговаривал… Балабон в это время стоял у киоска, выбирая сигареты.

— Дело сделано, — коротко сказал Канищев вместо приветствия. — Оба фургона проданы по сходной цене. Заказчик будет доволен.

— О'кей, — безучастно сказал Каморин, как если бы подобные акции проводились каждый день. — Запишем это, Женя, как твой подарок к моему избранию.

— А что, уже подсчитали голоса? — удивился Канищев.

— Нет, конечно, но выборы прошли в обстановке небывалой активности избирателей, как писали в прежние времена. А это может означать только одно: добрые люди испугались, что я могу не победить.

— Поздравляю, — сказал Канищев. Ну теперь держись, подумал он. Теперь начнутся дела: шеф переезжает в Москву с депутатским мандатом и неприкосновенностью в кармане.

— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — весело сказал Каморин. — А каково настроение личного состава во вверенном тебе подразделении?

— По-всякому, — кисло сказал Канищев. — Балабон права качает.

— Можешь не обращать внимания.

— Баллон катит на новенького. Почему, мол, я должен его обслуживать? И почему все заказы ему?

— Приеду — разберусь, — коротко сказал Каморин. — Ближе к делу. Вы там не засветились случайно?

— Есть маленько, — сказал Канищев. — Я пришёл ко второму клиенту, когда там уже знали о первом. Пришлось действовать по второму варианту.

— Ну да, лучшие художники уже пишут твой портрет, — сказал Павел Романович. — Придется поменять имидж и жилплощадь.

— Это без проблем, — сказал Канищев.

— А с личным составом я сам разберусь, — сказал Павел Романович на прощанье.

…Когда Каморин увидел в вечерних новостях трупы милиционеров в их квартирах, он торжествующе подумал, что, пожалуй, сначала следует выдержать паузу. И только потом, после новостей спорта, позвонить в Москву.

Трубку снял Костя Мишаков. Как будто ждал его звонка.

— Видел? — спросил Павел Романович. — Теперь ты доволен?

— Зачем вы это сделали? — спросил Костя. — Вас кто-нибудь просил?

Каморину показалось, что он слышит женский плач.

— Жена их жалеет? — спросил он. — Ну да, остались дети — сироты… А у вас с ней даже сирот не будет. Это ты ей почаще напоминай.

— Зря вы это сделали, — сказал Костя. — Я обошёлся бы без вас.

— Дурак ты! — с чувством сказал Павел Романович. — Ты ещё год провёл бы на крышах, пока бы тебя самого там не прихлопнули, как клопа! Специалист ты замечательный, но — узкий. А такая работа по плечу только людям другой, хотя и родственной профессии. И они ее хорошо сделали. За тебя. Им бы спасибо сказать, что помогли…

— Спасибо, — сказал Костя. — И на этом закончим. Теперь мы квиты.

— Ну, это я буду определять, квиты мы или не квиты… — холодно сказал Каморин. — Слыхал, наверно, есть фирмы, откуда возможно уйти только вперёд ногами? Особенно это касается тех, кто не расплатился по векселям.

— Если я уйду, то не один, — сказал Костя. — Захвачу с собой и кое-кого из узких специалистов.

— Сопляк! — сказал Павел Романович, заметно нервничая. — Ты понимаешь, кому это говоришь? Да я как следователь хоть сейчас могу тебя сдать! И мне поверят, а не тебе! И не забывай, винтовка с твоими пальчиками, из которой ты ментов по одному шлёпал, — у меня! Тебе что, жить надоело? Или за жену свою не страшно? Или про брата забыл?

— А пошёл ты… — устало выругался Костя. — Хорош меня пугать, понял? Пуганый. А брату я прямо сейчас отзвоню. Я так решил, понятно? И точка.

Отключившись от Москвы, Каморин тут же набрал номер Мити. Хоть бы он был дома, думал он. Хоть бы снял побыстрее трубку…

— Да, — услышал он мальчишеский голос Мити Мишакова. — Я слушаю.

— Митя, это Павел Романович…

— Здрасьте, Павел Романович, — весело отозвался Митя. — Что-нибудь случилось? С Костей?

— Пока ничего не произошло, но вполне может случиться… И сейчас ему лучше не звонить. Короче, одна нога здесь, другая в аэропорту! Надо срочно лететь в Москву… Да, план тот же, но вам с Костей придется поменяться ролями. Через час буду в аэропорту и всё-всё тебе объясню… Сейчас же выходи из дома на улицу, за тобой заедет моя машина… Бегом, ты понял меня? Костя, стараясь не смотреть на Лену, набирал и набирал номер брата.