Читать интересную книгу 10 мифов о 1941 годе - Сергей Кремлёв

Миф о массовых антисоветских, антикоммунистических и антисталинских настроениях в народе, в РККА и в её руководстве не выдерживает испытания уже единственным вопросом, а именно: «Если бы всё обстояло так, как утверждали в 1941 году германские спецпропагандисты и как утверждают сегодня «Суворов»-Резун, Марк Солонин и прочие антисоветчики, то почему же в 1939, в 1940-м или в 1941 году — до 22 июня вооружённый народ не повернул штыки против власти?»

Ну, ладно, пусть после 22 июня 1941 года всех сплотила необходимость отпора внешней агрессии. Но ведь уже с 1939 года Красная Армия была подлинно массовой. И при этом внутренне она была — по утверждению Марка Солонина — антисталинской и антисоветской. А по утверждению Власова, и её генералитет относился к Сталину и Советской власти более чем прохладно.

Так за чем, как говорится, дело стало?

Но в том-то и дело, что на деле всё обстояло наоборот — расчёты Гитлера на блицкриг по мере развития боевых действий тонули не столько в несуществующей грязи летних русских дорог, сколько в море действительно народной ненависти к захватчикам.

Почему?

Отвечая на этот вопрос, можно привести множество фактов, цифр, имён, дат и воспоминаний, но я ограничусь двумя цитатами из «Воспоминаний солдата», написанных генералом Гейнцем Гудерианом:

«О настроениях, господствовавших среди русского населения, можно было, между прочим, судить по высказываниям одного старого царского генерала, с которым мне пришлось в те дни беседовать в Орле. Он сказал: «Если бы вы пришли 20 лет назад, мы бы встретили вас с большим воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы как раз теперь снова стали оживать, а вы пришли и отбросили нас на 20 лет назад, так что мы снова должны начать все сначала. Теперь мы боремся за Россию, и в этом мы все едины»…

Эти слова в особых комментариях не нуждаются, но я всё же замечу, что старый генерал имел в виду не просто единение народа в борьбе за суверенное национальное государство, но он имел в виду вполне определённое социальное устройство этого государства.

Исуть этого устройства, сам того, похоже, не поняв, засвидетельствовал опять-таки Гудериан. В середине сентября 1941 года он ещё продвигался по территории Украины и заночевал вместе со своими офицерами Бюсингом и Кальденом в здании школы в Лохвице (это на северо-западе Полтавской области).

«Школа, — писал Гудериан, — находилась в прочном здании и была хорошо оборудована, как и все школы в Советской России (выделение, естественно, моё. — С.К.), находившиеся почти повсюду в хорошем состоянии. Для школ, больниц, детских домов и спортивных площадок в России было сделано много. Эти учреждения содержались в чистоте и полном порядке…»

И вот уж эти слова я как-либо комментировать не буду!

Однако ещё раз скажу о «страхе», который по Марку Солонину был якобы стержнем жизни в СССР Сталина…

Пусть читатель попробует угадать, о какой эпохе и относительно жизни в какой стране сказаны следующие слова: «Народ мы воспитывали неправильно. Всё это следы и результаты излишнего демократизма. Каждый смел критиковать руководителя учреждения или предприятия…»

Впрочем, я сразу успокою читателя, что пытаться угадать верный ответ — напрасный труд. Эти слова ответственного секретаря радиовещания Сталинградского фронта Заславского сказаны в августе 1942 года по поводу знаменитого приказа наркома обороны СССР Сталина № 227. И приведены они в спецсообщении Особого отдела НКВД Сталинградского фронта в Управление особых отделов НКВД СССР «О реагировании в связи с отходом наших войск и приказом НКО № 227» от 8 августа 1942 года!

Какие иногда удивительные кунштюки выделывает история! Надо же! Во внутреннем документе советских репрессивных органов времён эпохи Сталина отыскивается непредвзятая, высказанная в сердцах без расчёта на оглашение и всё же документально зафиксированная благодаря информатору Особого отдела оценка довоенной жизни в СССР творческим (!) работником-интеллигентом (!!).

И эта житейская оценка наповал бьёт все россказни «демократов» о массовых репрессиях и режиме массового страха в сталинской России. Зато эта оценка свидетельствует об обратном — об излишнем демократизме в России Сталина!

Тогда же Заславский говорил: «Это результат всей системы воспитания и общественной организации, когда руководитель должен был бояться каждого, если хотел жить…»

Замечу, что последние слова не имеют отношения к пресловутому «страху перед доносами», потому что до этого Заславский сетовал по поводу чересчур открытой критики руководителей.

Я не буду утверждать, что положение вещей, когда руководитель должен был бояться каждого, является идеалом. Но это всё же лучше нынешнего, «россиянского», положения, когда каждый боится руководителя.

А оккупантов боялись — потому что этот страх был заранее запланирован самими оккупантами как психологический стержень оккупационного режима. И это моё утверждение не голословно. Так, 17 марта 1941 года Гальдер после совещания у Гитлера записал в своём дневнике:

«…2. [Высказывания Гитлера по поводу] операции «Барбаросса»:

а. Мы должны с самого начала одержать успех. Никакие неудачи недопустимы…

<…>

…5. [Высказывания Гитлера] о тыловых районах: В Северной России, которая будет передана Финляндии, никаких трудностей. Прибалтийские государства отойдут к нам со своим местным самоуправлением. Русины (Гитлер имел в виду западных украинцев. — С.К.)будут нас приветствовать (Франк); Украина — неизвестно; донские казаки — неизвестно; кубанские казаки — неизвестно. Мы должны создать свободные от коммунизма республики. Насажденная Сталиным интеллигенция должна быть уничтожена. Руководящий аппарат русского государства должен быть сломан.

В Великороссии необходимо применить жесточайший террор. Специалисты по идеологии считают русский народ недостаточно прочным. После ликвидации активистов он расслоится…»

А «режим», как его аттестуют «демократы», Сталина, точнее — социалистический строй, опирался как раз на развитие подлинной демократии, то есть, в переводе с греческого, — власти народа. И поэтому он практически развивал народные силы, черпая силу в самой народной гуще. Я чуть позже приведу весьма — на мой взгляд — неожиданное, но конкретное подтверждение этого общего тезиса. А пока — ещё одна, мало известная деталь той войны… 23 августа 1941 года нарком обороны СССР Сталин подписал приказ НКО № 281 о порядке представления к правительственным наградам военных санитаров и носильщиков. В соответствии с ним за вынос с поля боя 15 раненых с их винтовкой или ручным пулемётом санитар представлялся к награждению медалью «За боевые заслуги» или медалью «За отвагу»; за вынос 26 раненых — к ордену Красной Звезды; за вынос 40 раненых — к ордену Красного Знамени… За вынос 80 раненых полагался орден Ленина — высшая награда Родины.

То есть за всеми заботами войны Верховный Главнокомандующий не забыл и самых скромных и незаметных воинов на поле боя — не тех, кто идёт в атаку (хотя и это санитарам порой делать приходилось), а тех. кто шёл «за други своя» под пули для того, чтобы спасти жизнь раненого товарища, сражённого в атаке. И в этом тоже была суть эпохи Сталина и России Сталина…

Теперь же немного — о заградительных отрядах… Мне уже приходилось писать, что когда-то «продвинутые» «интеллигенты» распевали на кухнях: «Эту роту расстрелял из пулемёта свой же заградительный отряд».

Сегодня эти лживые гнусности преподносят «россиянским» мальчикам и девочкам средняя школа и «россиянское» телевидение. Однако в истории войны нет ни одного случая, когда какую-то роту расстрелял заградительный отряд. Ведь если бы некий заградотряд расстрелял стоящую (реально, конечно, — лежащую) перед ним роту, то тогда в положении роты оказался бы сам заградотряд — фронт-то держать кому-то надо. Поэтому армейские заградители в том случае, когда имелись в районе передовой, если и стреляли, то поверх голов — для острастки и прочистки мозгов.

При этом восстановление боевой устойчивости нестойкой части, находящейся на передовой, относилось к прерогативам заградительных отрядов Действующей армии, а заградительные отряды Наркомата внутренних дел (НКВД) никогда не обеспечивали боевой устойчивости войск!

Первые заградительные отряды Наркомата обороны (НКО) были созданы в соответствии с Директивой Ставки ВГК от 5 сентября 1941 года. Командующему войсками Брянского фронта Ерёменко разрешалось (не предписывалось! — С.К.)создать заградотряды в тех дивизиях, которые зарекомендовали себя как неустойчивые. Заградотряды должны были не допускать самовольного отхода частей с позиций, а в случае бегства «остановить, применяя при необходимости оружие».