Читать интересную книгу Мастер-Девил - berit Am

Примерно на третьей странице я прекратила чтение и начала бездумно листать книжку, время от времени останавливаясь и прочитывая пару абзацев. Ничего похожего на известные приключения хоббита я там не обнаружила. Нет, наверно, кому-то нравится читать про историю создания эльфов и прочих народов Средиземья, но лично меня эта книга усыпляла. Я не смогла бороться с дремотой, закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.

Книга выпала из моих ослабевших рук…

* * *

Болото. Я никогда раньше не была здесь, но знала, что это болото. Солнца нет. Вместо голубого неба с перьями облаков — сплошная серость. Не низкие тучи, грозящие просыпаться на землю мелким противным моросящим дождем — нет, просто густая серая пелена, обволакивающая собой все вокруг. Я могу видеть лишь метров на десять. Но вокруг нет ничего, кроме мутно-зеленой жижи и небольших островков, покрытых чахлыми кустиками травы, но они настолько невелики, что еле выступают на поверхность и практически незаметны. Похоже, что единственное более-менее сухое место — это то, где я стою.

Я оглядываю себя — обычная футболка, джинсы, кроссовки. Мой вид совсем не вяжется с окружением, здесь скорее ожидаешь увидеть ведьму в длинном черном плаще с корзиной за плечами. Мне тяжело дышать не только из-за тяжелого, пропитанного влагой воздуха, но и из-за отвратительного запаха болотных испарений.

Тишина. Не слышно ни звука. Нет ни щебета птиц, ни кваканья лягушек, ни стрекота кузнечиков, или кому там еще положено жить на болоте. Я трясу головой, чтобы сбросить возможное наваждение, но тишина никуда не исчезает. Все это место навевает жуткую тоску и вызывает единственное желание — лечь на землю, свернуться в комочек, закрыть голову руками и провалиться в спасительное забытье.

Я сопротивляюсь.

Я пытаюсь вспомнить, ради чего стоить жить, почему мне нельзя сейчас закрываться в коконе безразличия, апатии, тоски.

Солнце? — «Но его не существует», — шепчет мне болото. — «Его нет, оно ушло навсегда, осталась только серость…»

Мама? — «Она бросила тебя. Она уехала, даже не проверив как следует, где оставила дочь…»

Друзья? — «Ты им не нужна. Они развлекаются без тебя, оставив запертой в пустой квартире…»

— Нет, должно быть что-то еще! — кричу я, нарушая тишину, и замечаю, что мои ноги по колено погружены в плотную серую массу, которая с каждой секундой поднимается все выше и выше, поглощая меня.

Кейн? Теплая волна согревает мое сердце при этой мысли. Он стоит того, чтобы жить? — «Он ненавидит тебя», — отвечает болото. — «Ты для него не больше, чем игрушка…»

Серый туман уже доходит до моей талии.

— Нет! — кричу я, но мой голос теряется в густой пелене. — Я люблю его!

— Кому нужна твоя любовь… — слышится со всех сторон вкрадчивый шепот. — Останься здесь, забудь обо всем, ты все равно ничего не сможешь изменить…

Нет!

Я поворачиваюсь, с трудом выдираюсь из плотного тумана и бегу, бегу, не разбирая дороги. Каким-то чудом я не тону в вязкой жиже болота, выбираюсь на твердую землю и продолжаю бежать. Мои ноги путаются в неизвестно откуда взявшихся корнях, траве, упавших сучьях. По лицу хлещут ветки — значит, я уже не в болоте, я в лесу, но туман продолжает преследовать меня, он не желает просто так оставить меня в покое, хватая за ноги, за руки, за юбку — а откуда взялась юбка? Я же была в джинсах? Но мне некогда размышлять об этом, я бегу, подобрав эту загадочную юбку, убегая от черноты, наползающей сзади, в которую превратился туман. Я не думаю ни о чем, кроме того, чтобы только не споткнуться, не упасть, не провалиться в эту непроглядную мглу, неимоверно пугающую меня.

— Не беги… Это бесполезно… — шепчет она. Я стараюсь не слушать и продолжаю двигаться вперед, но силы постепенно иссякают. Темнота чувствует, что она почти победила, и с какой-то безудержной радостью наползает на меня. Но я вижу впереди свет и ускоряюсь, хотя еще несколько минут назад считала, что это невозможно.

Мои легкие наполняются запахом йода, водорослей и свежести. Я оказываюсь на берегу моря… или океана… не знаю. Просто передо мной расстилается темно-голубая поверхность воды, чуть колышущаяся под слабым бризом. Закат. Ярко-оранжевое солнце, похожее на огромную мандаринку, касается нижним краем воды. Я перевожу дух, отпускаю длинную, доходящую до пят юбку, поправляю белую блузку с низким вырезом и пышными рукавами, заменившую мою футболку. Кроссовки тоже пропали — мои босые ноги стоят прямо на шелковистой сапфирово-синой траве. Странно, но на них нет ни царапины, хотя я долго бежала по камням и веткам.

Туман — или черная мгла — пропал, растворился в ясном, кристально чистом воздухе, спрятался в глубине леса за моей спиной. Мягкое покрывало травы спускается до самого уреза берега прямо в прозрачную воду, сталкиваясь с легким напором небольших волн. Я начинаю расслабляться и восстанавливать дыхание после безудержного бега, слушая успокаивающий плеск воды и шелест листвы в кронах деревьев. Но все равно остается ощущение, что чего-то не хватает. Я стою в мучительных раздумьях, пытаясь понять, чего именно. Вроде бы вокруг тишина, покой, умиротворение, но я не могу насладиться этим в полной мере.

Я делаю вперед шаг, другой, заходя в воду по щиколотку.

— Куда это ты собралась? — звучит над ухом знакомый до боли голос, и две сильные руки прижимают меня в твердой груди. Я откидываю голову назад, опуская ее на плечо, и полной грудью вдыхаю потрясающий мужской аромат. Вот теперь все так, как надо. Я удовлетворенно вздыхаю, понимая, что картинка полностью завершена. Любовь — это то, что удерживало меня на поверхности, то, что сделало мир цельным. Пусть в реальности он ненавидит меня и считает шлюхой — это мой сон, и я могу делать в нем то, что хочу. А сейчас я хочу представить, что он любит меня…

Некоторое время мы стоим, обнявшись, и наблюдаем, как тонет в океане последняя оранжевая долька. Сумерки. В темнеющем небе одна за другой зажигаются звезды, острыми лучиками прокалывая муаровую поверхность. Я начинаю замерзать и теснее прижимаюсь к горячему мужскому телу.

— Замерзла? — спрашивает меня мой любимый.

Я молча киваю. Он прижимает меня к себе и вдруг опускает нас на шелковистую траву, подминая под себя мое тело. Под мягкой на вид травой жесткая земля, мне в спину втыкается какой-то камушек, и я недовольно жалуюсь:

— Мне больно.

Он одним движением встает на ноги. Я не успеваю возмутиться, потому что он подхватывает меня на руки, опускает мою голову на свое плечо, делает несколько шагов… и мы уже лежим на подозрительно знакомой кровати. Я принимаю это как должное — сон — он и есть сон — и откидываюсь на подушки. Он устраивается рядом, осторожно убирает с моего лица прядь волос, заправляя ее за ухо, и проводит рукой ниже, до глубокого выреза блузки. Я осознаю, что видела тот же самый жест несколько часов назад, но сейчас в нем сквозит нежность, в отличие от ненависти, которая была в холле квартиры. Я невольно поддаюсь его ласкам, удовлетворенно мурлыкая и прижимаясь к нему. Его движения становятся все настойчивее, откровеннее, его руки проникают под тонкую ткань блузки, поглаживая мою грудь. Соски немедленно твердеют. В какой-то момент все становится настолько реальным, что я начинаю задумываться — а сон ли это вообще? Но тут Кейн приникает к моим губам в томительно-сладком поцелуе, и я успокаиваюсь — это может только сниться — и отвечаю на его поцелуй. Наши губы сливаются вместе, синхронно двигаясь. Но он не хочет заходить дальше, мне же не хватает той страсти, которая должна быть между нами — ведь здесь, в моем сне, мы любим друг друга! Я начинаю настаивать, начинаю углублять поцелуй, приоткрывая языком его губы, и он сдается, стонет, запускает руки в мои волосы и прижимает меня к себе. Мы самозабвенно целуемся, до боли в припухших губах, до жжения в легких от нехватки воздуха. Нам приходится разорвать поцелуй, но мы немедленно начинаем раздевать друг друга. Я срываю с него футболку, бросая ее куда-то на пол, он делает паузу, но, видя, что я недоуменно гляжу на него, бережно и ласково снимает с меня одежду. Когда он успевает раздеться до конца сам, я не замечаю, потому что поглощена его телом — впервые за все это время могу провести руками по его спине, плечам, накачанным рукам, плоскому животу. Я трогаю его шрам — мне так давно хотелось это сделать! Я теряю голову от его запаха, от его тела, от его рук, которые ласкают меня, от его губ, которые целуют меня там, где только что прошлись его пальцы, и кусаю его за сосок. Кейн стонет, приподнимает мою голову вверх и сливается со мной в страстном поцелуе. Мы лежим на боках, прижимаясь друг к другу, и я чувствую, как в мой живот упирается его эрегированное достоинство. Нарастающее во мне с каждой секундой возбуждение требует выхода, я понимаю, что не могу больше ждать, приподнимаю ногу и обхватываю его за талию, с предвкушением ощущая, как головка члена оказывается перед моим входом. Он все еще медлит, я на секунду отрываюсь от его губ и тихо прошу: