Обращаться к капитану по имени и на “ты” оказалось настоящим испытанием для моей психики и горе-актерского таланта. Добавить к внутренним страданиям еще и полный надрыва тон, с которым я все это спрашивала, и получается очень плохо завуалированная угроза. От понимания, что в очередной раз проскакала по тем же граблям, мне откровенно поплохело. Угрозы Табурет не прощает и скор на расправу. Однако, неожиданно гад весело хмыкнул и заигрывающе заявил:
— Оника, в компании женщины здоровому мужчине есть чем заняться. Поспать, конечно, можно и потом, но это совершенно не обязательно, — и в столь приподнятом состоянии духа меня неожиданно осторожно привалили спиной к какой-то двери.
Хорошо хоть капитан не стал нависать сверху и сохранил между нами какое-то терпимое расстояние. Старая паника остро подступила к горлу, сжимая его противной холодной лапой. Даже напомнить начальству о моей проблеме не смогу, и придвинься он хоть еще на один миллиметр — точно потеряю сознание.
— Дыши глубже и ровнее, малышка, я помню, — спокойно объявил этот изувер, — мне надо еще секунд тридцать.
Что ему там надо, мне было совершенно плевать, все внимание сконцентрировалось на судорожных вдохах и выдохах. Поэтому, когда дверь позади меня открылась, лишая своей поддержки, я глупо замахала руками, пытаясь ухватиться буквально за воздух. Последний к моим действиям остался так же прозрачен, как и до этого, зато на запястья будто два тюремных браслета легли горячие мужские ладони, помогая обрести потерянный баланс и удержаться на ногах. Встретившись глазами с цепким взглядом капитана, почувствовала себя впервые в жизни абсолютно беззащитной… голой. Руки из захвата зло выдрала и привычно нарастила дистанцию, углубляясь в пространство взломанного номера. От едва не состоявшегося обморока меня пошатывало.
— А ты точно Спецтьму заканчивала? — покачал головой Мурес, закрывая дверь и отрезая нас таким образом от коридора.
— А вы точно здоровый мужчина? — гаденько прошипела в ответ.
Намек на мою несостоятельность, как специалиста, окончательно вывел меня из себя.
— А ты проверь, Сатор, — не оставаясь в долгу и с не меньшим количеством яда, парировал Табурет.
Наверное, в этот момент в моем взгляде была такая откровенная жажда убивать, что капитан даже как-то примирительно добавил:
— Ладно, Оника, потом выскажешь мне все, что думаешь, — Мурес оценивающе оглядел номер, — сейчас надо установить прослушку, так, чтобы ее не нашли. Времени у нас — два часа. Именно столько дается горничным на уборку комнат перед приездом гостей. В остальное время попасть сюда не получится. О каждом посещении постоялец будет уведомлен. Проникнуть нам нужно в десять номеров. В каком из них будет размещен юминланский переговорщик, неизвестно.
Наконец, рассказывая суть нашего задания, мужчина достал из кошелька шесть кристаллов и три из них вручил мне со словами:
— Думай, где спрятать так, чтобы не обнаружили.
И сам начал оперативно обследовать комнату метр за метром в поисках подходящих мест. Задетая ранее профессиональная гордость заставила мгновенно включиться в рабочий процесс. Однако, пока мы размещали прослушку, меня не покидал один вопрос:
— Капита…
— Саарин, — небрежно и не отрываясь от изучения щели между потолком и декоративной лепниной, поправили меня.
— Хорошо, — покладисто согласилась я с очевидным, ни секунды не собираясь играть по правилам Табурета, — вы сказали, что в коридоре кристаллы наблюдения. То есть они зафиксировали, как мы сюда вломились?
— А теперь тоже самое и на “ты”, - требование было озвучено менторским тоном, — и по имени меня назови.
Закончивший со своей щелью мужчина еще и уставился на одну зельеварительницу очень хмуро.
— Я получу ответ на этот важный вопрос или нет? — отступаться не собиралась и храбро встретила взгляд карих глаз.
— Оника, обращаться ко мне по имени и на “ты” сейчас очень важно, — вновь прибегнул к примирительной тактике начальник, — если хоть какая-то деталь легенды вызовет сомнения, Борукан очень быстро отзовет наши визы. Меня будут допрашивать с пристрастием, а тебя посадят в яму. Это аналог нашей тюрьмы, и, поверь, тут с правосудием и содержанием заключенных совсем плохо. Пожалуйста.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Озвученная перспектива звучала серьезно и мерзко. Мест лишения свободы с меня вполне достаточно. Но, если честно, коварному разведчику на фоне нашего беспрепятственного въезда на территорию Борукана не верилось вообще. Впрочем, судьба в этом году явно не благоволит к тому, чтобы ее испытывали.
— Хорошо, Саарин. Ты ответишь на мой вопрос? — каждое слово буквально процедила сквозь зубы.
— Отдых у всех разный. Да и гости здесь всякие бывают, — капитан поманил меня идти вслед за ним на выход, — поэтому за тем, кто входит и выходит в дверь того или иного номера, не следят. Во избежании скандалов и потери дорогих, во всех смыслах, клиентов.
Осознавая новую информацию, я вслед за дархом покинула взломанный номер.
Знала бы, что до предобморочного состояния меня будут доводить еще девять раз, сдала бы начальство местным властям. Но так я думала скорее со злости, уже после второго взлома Мурес соизволил объяснить, зачем это делает. Оказывается, это мы так влюбленных изображали на случай, если по коридору кто-то пойдет. И по плану предполагалось, “если что”, отправить меня в бессознательное состояние, отвлекая таким образом свидетеля от нашей возни с дверьми.
Уж не знаю, опыт это или свет счастливой звезды, под которой родился табурет, но ему на мой взгляд просто неимоверно везло. Во-первых, вся эта наша возня по номерам с прослушкой, казалась мне очень не продуманной. Да и часть с обмороками откровенно бесила. Однако, мы успешно расставили кристаллы по всем номерам, и ни единого раза не попались никому на глаза. И вот, закончив, меня мило вели под ручку в очередном неизвестном направлении с расплывчатой формулировкой “пообедать”. И я уже совсем не сопротивлялась столь тесному контакту с дархом, скорее даже, сейчас испытывала что-то очень отдаленно похожее на благодарность. Ноги меня еле держали. После всех этих недоприжиманий к дверям в голове шумело и, кажется, слегка подташнивало.
Откровенно говоря, было настолько плохо, что веди меня капитан хоть на эшафот, я бы покорно шла, лишь бы опора в виде сильной руки не исчезла. Когда хоть чуть-чуть стало лучше, оказалось, что Мурес то и дело беспокойно поглядывал на свое многострадальное прикрытие. Пришлось даже поймать очередной взгляд и как можно уверенней сообщить:
— Если у ввв…тебя какие-то очередные сомнения на тему моего образования, — натужно распрямила спину, приобретая горделивый вид, — с радостью откажусь от необходимости висеть на женихе и изображать страстную и пылкую возлюбленную.
— Нет-нет, малышка. Лучше тренируйся активнее, — хмыкнул мужчина, тут же отняв локоть и перехватив меня за талию, — а то пока градус твоей пылкости и страстности, как у замороженного ежика.
— Ооо… Вам иголок захотелось? — зашлась в вполне искреннем восторге.
— Тебе, — поправил Табурет и галантно открыл передо мной дверь, ведущую на улицу, — полагаю, что ввиду имеются, конечно же, отравленные?
— Разумеется. Ты вообще каждый раз вспоминай, Саарин, что я пылко люблю котел и страстно желаю в нем что-нибудь варить, — оказавшись на тропинке, выложенной камешками, в окружении зелени и цветов, с наслаждением вдохнула теплый воздух с нотками соленого моря, — какой у нас план дальше?
— Ну, если мое убийство ты отложила до лучших времен — то никакого, — меня вновь обняли за талию и продолжили шокировать, — нам нужно подождать, пока юминланский посол сначала поселится, а потом уедет. И забрать кристаллы в такой же перерыв для уборок. Ну, и разумеется, успешно их вывести в Марад, чтобы технический отдел проанализировал записи.
— И что же мы будем делать, пока юминланский посол будет загорать и таскаться по местным борделям? — растерянно взглянула на Табурета.
— Да тоже самое, — весело ответили мне.