— К слову, будучи под шафе, невесту ты изображаешь гениально, — Мурес получал удовольствие от каждой минуты своего триумфа, — первые полчаса я даже поверил в твой актерский талант и продуманное покушение на мой кошелек.
— А? — вырвалось удивленное из меня.
Брови, вероятно, уползли куда-то на лоб, а круглые, ошарашенные глаза одной зельеварительницы неверяще смотрели в хитрые смеющиеся янтарные.
— Около двери холщовый мешок комплиментов, который каждый уважающий себя табурет обязан сделать своей невесте, — опять заржал начальник.
И пока я с отчаянием разглядывала мешок размером с мой чемодан, дарх отсмеялся и спросил почти ласково:
— Голова болит?
— А что еще вчера было? — все с тем же шоком и растерянностью вновь уставилась на мужчину.
— Ну… Мы скупили пол базара, — еще смешок, — кстати, купальники ты мерить отказалась. Категорически и обещая переодеваться при мне только после свадьбы. Что-то там было про честь эльфиек и блохастых кобелей, но вникать я не стал. Еще ты алчно скупала какие-то ингредиенты для зелий, гордо прикрываясь нуждами академии. Пару украшений выпросила в качестве моральной компенсации, потому что “жених просто гад и зажал бусики”. Ну, а потом мы вернулись сюда.
Тут Мурес обвел наш номер взглядом, как бы конкретизируя, куда именно.
— А дальше? — я стыдливо и опасливо попросила продолжить.
— А дальше ты, как и собиралась, воинственно отстаивала права на диван, — выражение лица Муреса сделалось пакостно-счастливым, — и вот вопрос, Сатор, что за странная любовь к предметам мебели? Со страстью к шкафам все давно понятно, с ненавистью к табуретам, вроде, тоже — ты явно предпочитаешь объекты помягче, но защита прав дивана на бездарховое существование?
Капитан опять издал нечленораздельный звук, свидетельствующий о новом витке неудержимого веселья. А я лишь смущенно разглядывала магические плетения на одеялке с надеждой, что продолжения не будет. Милостивый Оп был глух к моим молитвам.
— Но все же, как мы объясним вот это? — Мурес отстранился от дивана и махнул рукой, указывая на что-то позади себя, — мне лично не удалось понять, что это было за заклинание. Буду сильно удивлен, если ты вдруг вспомнишь.
Я с замиранием сердца взглянула в предложенном направлении, обнаружив черную сетку гари на едва желтоватой, практически белой, стене. “Вот и пришел момент конфискации моей тысячи золотых”, - пронеслась тоскливая мысль, прикидывая сколько лет потребуется, чтобы покрыть ущерб самой дорогой Боруканской гостинице.
— И не отмывается? — обреченный взгляд устремился на довольного мужчину.
— Неа, — дурашливо мотнул в ответ дарх, и с нездоровым восторгом добил, — к тому же, похоже, это было очередное покушение на меня. Если взять в расчет, что защитными контурами в начальство не кидаются.
С горестным воем я резко сложилась пополам, уткнувшись куда-то в район коленок. От очередного резкого движения мне окончательно подурнело.
— Да не расстраивайся так, малышка, — утешающе подбодрили сверху и начали новый виток издевательств, — я ведь успел тебя вовремя убедить, что диван от дархов, которые табуреты, контурами не защитишь. И честно раскрыл настоящее оружие против нас… Кактусовую водку. Ты очень старательно разливала остатки по кругу, благо полы от этого не портятся.
— Сколько? — окончательно раздавленная, с тоской пропыхтела я вопрос в одеяло.
— Чего сколько? — искренне удивились надо мной.
— Денег сколько?
Я перестала прятать раскрасневшееся лицо и сердито уставилась на мужчину. Последний ответил мне очень правдоподобным сочувствующим взглядом. Если бы это был не Табурет, можно было бы даже поверить в реальные сопереживания. И вот тут Мурес меня по-настоящему удивил, на губах у капитана заиграла ласковая улыбка, и он мягко сообщил:
— Ни сколько, Оника. Спишу в командировочные расходы, — еще пару мгновений меня внимательно рассматривали и спросили повторно, — голова болит?
— Угу, — смущенно промямлила я.
— Общее оздоровительное заклинание в комбинации с магическим лечением головной боли эффективно избавляют от похмелья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Капитан, целительство не моя сильная сторона. Вы проверяли, — окончательно отяжелевшую головушку пришлось пристроить на диван и прикрыть глаза, хоть как-то справляясь с подступающей тошнотой. Пребывание в благом неведении оборвалось ровно в тот момент, когда на край кто-то сел, нагло отодвинув мои ноги. Тут я и узнала, что дарх все это время был в домашних брюках и босиком. Мужчина оказался неожиданно близко, заставив меня окаменеть на несколько секунд. Время точно замедлилось, и мне лишь оставалось наблюдать за всем будто со стороны: вот одна из последних капелек стекает с волос, пробегает по виску, оставляя влажную дорожку на жилистой смуглой шее. И глупо не смотреть на развитое боевыми тренировками тело. И одновременно глупо смотреть. Нервно сглотнув от запутавшихся в шумящей голове мыслей, встречаюсь с жестким мудрым взглядом янтарных глаз… И вот ко мне уже тянутся сильные мужские руки. Теплые. Обжигающе горячие. Лишь когда мое лицо попадает в нежданный плен — мир возвращается стремительностью событий.
— Вы что делаете? — мой голос опережает все остальное, оглушая вновь.
— У меня, в отличие от одной зельеварительницы, с целительством все очень даже отлично, — ровно сообщил капитан, — так что планирую избавить тебя от головной боли и похмелья. Есть возражения?
— Никак нет.
Едва слышно выдохнула в ответ и закрыла глаза. Если ничего не видеть, то становится не так стыдно. А мне очень хотелось просто провалиться под злополучный диван и никогда из-под него не вылезать. Тем временем пальцы мужчины пришли в движение, слегка поглаживая меня по щеке. Затем отстранились, чтобы вновь коснуться, выписывая узоры. Я буквально почувствовала, как через кожу в меня начали проникать магические плетения, развеивая тяжесть в голове. И уже через десять минут мне легко удалось встать и упорхнуть в ванную, для того чтобы привести себя в порядок. В догонку лишь донеслось: “Надень купальник, после завтрака мы на пляж”.
Только оставшись наедине с собой, я решилась поразмыслить, с чего вселенная прислала мне немного везения в виде такого добродушного и милостивого Табурета. Поверить в бескорыстные мотивы дарха было сложно. Может, мужчина и сам попадал в такую неприятную ситуацию и закрывает глаза из чувства солидарности? Представить пьяного Муреса, громящего кабинет короля, мне попросту не хватило воображения. Другие начальники, которые в жизни капитана безусловно были, никак не хотели воплощаться. А сам дарх лишь отвешивал скупые поклоны и отказывался устраивать пьяный дебош в присутствии венценосной особы.
“Закрывший глаза на пьянство и нападение Табурет? Невозможно!” — всплывало откуда-то из задворков сознания. Больше похоже на правду, что мы все еще на задании, и наказание мне выпишут потом, в двойном размере. Сразу же по возвращению в Марад.
Помню, как с утра стояла под струями душа и просто позволяла воде спокойно течь, отрешаясь от всего на несколько мгновений. Чтобы вернуться к полной уверенности: если оставшиеся пару дней быть паинькой и не лезть на рожон, то до понедельника дарх всяко остынет.
— Сущий Оп! Я снесу все, что уготовил мне сегодняшний день, только пусть меня минует расплата за вчерашнее пьянство, — в сердцах прошептала, пока размазывала по телу местный аналог мыла, похожий на все те же устрицы, даром что не прозрачный.
Быстрый осмотр купленного вчера барахла порадовал. Купальников было несколько, и хотя бы один из пяти оказался приличным. Все остальное даже в обстановке борделя считалось бы развратом. Оперативно облачившись в легкие брюки и кофту, подходящие для местного климата, покинула уборную. В номере застала начальника, уже полностью одетого, задумчиво разглядывающего пострадавшую стену. Светлый хлопковый костюм на мужчине, непроизвольно создавал ощущение домашнего уюта и непринужденности. Я осторожно подкралась и встала рядом, с таким же философским интересом уставившись в пространство. Смотреть на деяние своих пьяных рук было совестно.